Владислав Выставной - Карфаген [litres]

Дело было в предчувствии. Ведь то, что предстало взгляду посредника, – это не просто галлюцинации, не просто неприятный сон или аттракцион для больного воображения. Это было окно в будущее – то самое, которое с неизбежностью приближалось, чтобы вскоре войти в жизнь Змея не через эту тайную форточку, а через парадную дверь.

Он не хотел этого видеть, как не хотел знать своего будущего в принципе. Но тут от него ничего не зависело. Последствия мощного, направленного удара структурированного потока нейтрино из глубины Солнца – это вам не «кисляком» закинуться. Даже шаманы из дальней Обители, адепты безумного околонаучного культа, не смогли бы объяснить, что сейчас происходило с их «подопытным кроликом». Они были уверены, что таким образом с ними говорит сам Господь. Если даже так, то Бог пытался донести до своего блудного сына крайне неприятные новости.

Зло приближалось во мраке. Еще немного – и оно грозило показать из тьмы свой истинный лик.

– Нет… – прошептал Змей. – Не хочу, не надо…

Он не считал себя трусом. Но здесь, в неизвестном пространстве, не контролировал чувства. Посредник попытался сделать шаг назад – и не смог. Здесь тело не подчинялось его воле. Здесь можно было лишь наблюдать и чувствовать. Но чувствовать ледяной смрад смерти было противоестественно – и он повторил усилие.

Земля дрогнула, словно не он сдвинулся с места, а сместил ногами планету. Напряг волю – и почва заскрежетала. Раскатисто, гулко, как звучит горный обвал. Оторопев от такой мощи, невидимое зло замерло в своем мраке, колыхнулись далекие огни. И это страшное нечто издало протяжный и низкий, словно из глубины преисподней, вой. Земля заходила ходуном, Змей не удержал равновесия, упал…

И снова ощутил на голове удушливый джутовый мешок. Сорвал его, вскочил на ноги, оглядываясь с тупым изумлением.

Укрытие неприкасаемых исчезло. Он стоял посреди обыкновенной ямы, заполненной раздавленным хламом и обильно присыпанной пылью. Справа от посредника поверх скомканного брезента лежал здоровенный булыжник, из-под которого торчала босая тощая нога. Отброшенный ботинок валялся в стороне. Змей поднял голову, недоумевая, откуда прилетел сюда этот «подарок небес» – и не разглядел привычного уже свода. Все было в оседающей пыли, в которой слепо и тревожно метались лучи прожекторов. Приятелей раздавленного неприкасаемого не было. Видимо, сбежали, когда здесь началась вся эта чертовщина, начало которой он пропустил, выпав, как ему показалось, на минуту в свой иллюзорный мир.

«Наверное, те звуки, та странная дрожь земли – все это как-то связано с происходящим?» Об этом он думал, выбираясь из бандитского логова. Встал, отряхиваясь и отплевываясь от пыли с омерзительным металлическим привкусом. Теперь стали слышны вопли, топот и лихорадочные выстрелы. Кто-то носился взад-вперед с рыданиями и криками, билась в истерике какая-то женщина.

В Накопителе началась паника.

Изломанная фигура с раскинутыми руками выплыла из пыльного тумана, вызвав неприятные ассоциации с тем аморфным, неизвестным злом из недавнего видения. Силуэт оформился в жилистого оборванца со свисающими грязной паклей клочьями волос и выпученными безумными глазами. Человек впился взглядом в Змея. Замер на секунду. Оскалившись идиотской улыбкой, бессвязно зарычал. И бросился в атаку. Почему-то посредник не ожидал этого внезапного нападения. Возможно, оторопел от всех этих событий, может, просто устал после бесконечного дня среди уродов, буквально излучавших самые омерзительные пороки, а также, в той или иной степени, норовивших его убить или покалечить. На фоне всего этого дерьма безумец с растопыренными грязными пальцами казался скорее жалким, чем по-настоящему опасным.

А зря. Скрюченные пальцы психа оказались необычайно цепкими, а руки – мощными, как гидравлические ножницы. Без лишних разговоров проклятый маньяк повалил посредника на каменное крошево и принялся душить. Катаясь по земле, Змей тщетно пытался отцепить от себя эти железные пальцы и уже нашарил угловатый камень, чтобы врезать идиоту в висок.

Как вдруг произошло нечто совсем неожиданное.

Их словно из ведра окатило ледяной водой. Псих взвизгнул и рефлекторно разжал пальцы, чем Змей мгновенно воспользовался, чтобы вырваться из-под тяжелого и жесткого, как бревно, тела. Чокнутый теперь катался в мокрой грязи и визжал – то ли от страха, то ли от только ему понятной радости. Видимо, он еще больше перевозбудился от всеобщего безумия. Неудивительно, что такого персонажа загребли в Накопитель. И вряд ли долго продержали бы здесь – ведь годен он был разве что на опыты да на органы.

Но этот несчастный уже не интересовал Змея. Задрав голову, посредник пытался разглядеть источник странного подземного дождя. Мелкая водяная пыль, что сочилась прежде из трещин в своде, превратилась теперь в крупные капли. И вскоре в отблесках прожекторов и дежурных фонарей по периметру Змей увидел…

Провал. Гигантский, на четверть свода, что был некогда идеальной окружности. Вода хлестала со всех сторон этой зияющей «черной дыры» бесчисленными струйками, распадаясь на мелкие брызги. В центре же – ниспадала довольно широким потоком, напоминая водопад. Только теперь Змей догадался опустить взгляд – медленно, завороженно следя за потоком, разбивавшимся… Об высокую, острую, как сломанный зуб, скалу.

В первый момент посредник тупо таращился на эту скалу, не в силах понять, откуда она здесь взялась. Пока до него не дошла связь между провалом над головой и тем, что рухнуло из него прямо на головы бедолаг, которым не повезло оказаться в центре Накопителя. Змей вдруг осознал, что там, в центре, находился и его семнадцатый квадрат.

Он должен был остаться там, под этой скалой, как наверняка остались и добрый дурачок, и его мать, и те запуганные люди, так и не поверившие в синее небо…

Эти мрачные мысли, однако, не задерживались в его голове – вид странной скалы завораживал и отвлекал от всего другого. Она была черная, как ледяной космос, усеянный редкими искрами-звездами, и не сразу становилось понятно, что это сверкают вкрапления металла, а не далекие космические светила. Падающая из зияющего провала вода рассыпалась по черной поверхности в лучах прожекторов, как самоцветы, делая скалу еще более удивительной и даже пугающе-мистической.

Только любоваться этим внезапным зрелищем долго не пришлось. Змея снова ухватили за плечи крепкие руки – того драчливого безумца, как он решил по инерции. Машинально дернувшись, посредник рыкнул:

– Да ты никак не уймешься, паскуда!

И осекся, увидев, что напавший на него псих продолжает вяло копошиться в сторонке. Глянув через плечо, Змей сжал зубы, чтобы сдержать нахлынувшие эмоции. Крепко, как в стальных тисках, держали его двое мордоворотов в черных балахонах.