Артём Помозов - Проклятое место. Дорога домой [litres]

– Слушай, я тебе перекину координаты этой нычки. Вдруг пригодится.

– Спасибо.

– Вот тут наш схрон, – приговаривал Лис и стучал по сенсорной клавиатуре.

Где-то неподалеку закричал человек.

Пророкотали три прерывистые автоматные очереди.

Раздались хлопки.

– Шо, опять?

Михаил растерянно уставился на Лиса.

– Так! Кто-то просит о помощи. Наверное, это они сейчас перестреливаются.

– Как ты узнал, что они просят о помощи?

– Сталкерская сетка, дубина. – Сталкер сунул наладонник в карман. – Миша, давай сюда свой автомат. За мной! Но осторожно! Побежим, но про аномалии забывать не будем. Поможем ребятам. Это «Удар». Считай, мы достигли цели. Не смотри на меня так. Если бросишь своего брата на погибель, то, будь уверен, рано или поздно, но тебя постигнет такая же судьба. Если не хуже.

Михаил не горел желанием мчаться очертя голову на помощь непонятно кому. В памяти была все еще свежа встреча с грабителем у автобусной остановки близ Зимовища.

Лейтенант Жигулин сплюнул кровавым сгустком и яростно закричал. Автомат, грохотавший в его руках, едва ли мог заглушить этот нечленораздельный вопль. Циркон и Летов стояли позади него, спина к спине.

Свинцовая стена встретила летящую напролом волну диких животных. Пули выбивали собачью шерсть, перебивали кабанам копыта, крошили волчьи черепа.

Кучка солдат из группы лейтенанта сосредоточилась у перевернутого автобуса. Еще один побежал к ним же. Неожиданно парня подкинуло в воздух, раскрутило, словно на карусели, – и порвало на куски. Ошметки попадали на подгнивший борт автобуса, пачкая его свежей кровью.

– Петька!

– Соберись! Держать строй! Держать строй, сука!

– Надо уходить! Их слишком много! Надо отступать! Егор?! Егор?!

Хрустели кости.

– Егор! – Циркон тряхнул командира. – Прикрой меня. Я к нашим.

– Какого хрена?

– Лишний ствол им не помешает. А вы отступайте, мы задержим.

– Ты с ума сошел?!

– Приказы не обсуждаются!

– Это я здесь приказываю! Оставаться на месте! Оставаться на месте! – выкрикнул Егор уже вслед убегающему Циркону. – Черт! И Зона с тобой! Летов, прикрой дебила!

Не судьба.

Циркон упал. То ли споткнулся, то ли еще что. Его сразу же скрыла пыль, поднявшаяся из-под копыт кабанов. Мимо погибшего парня пронесся какой-то боец. Рассмотреть его мешал взвившийся песок.

Солдат с ножом набросился на волка, придавил зверя к земле. Удар – и лезвие рассекло твари глотку. Обильно засочилась кровь, пропитывая все вокруг.

Егор быстро заменил опустевшую обойму и короткой очередью срезал дикого пса, что изготовился к прыжку. Но на место одного сразу же пришел другой. Задние лапы взбили грязь, и животное метнулось к человеку. Лейтенант уклонился, сместившись в сторону. Вскинул автомат, совместил мушку прицела с оскаленной пастью и нажал на спуск.

Всюду мелькали вспышки выстрелов.

Шальная пуля пролетела в сантиметре от лица лейтенанта и опалила ему щеку. Егор выругался и, схватив Летова за руку, потащил за собой:

– Отходим! – приказал командир. – Отходим, слышите меня? – Это он крикнул уже в рацию, чтобы услышали те, кто отбивался у автобуса.

– Понял тебя, Егор!

Летов отбежал в сторону, чтобы прикрыть отход группы.

Волчара вцепился желтыми челюстями Егору в ногу. Дернулся, повалив парня. Жигулин и ойкнуть не успел, как приложился макушкой об камень. Перед глазами поплыло. Ему стало трудно дышать. Смрад из пасти хищника обдал поверженного бойца. Мутный человеческий взгляд встретился с горящим ненавистью звериным. Егор не мог вытянуть финку из ножен, пальцы проскальзывали на рукояти. «Скоро все кончится, – обреченно подумал боец. – Зверь сомкнет пасть на моей шее – и горестной жизни конец».

Зазвенело в ушах.

Лицо залило темной кровью, которая струями выбрасывалась из простреленной волчьей глотки. Лейтенант находился на грани обморока, и не разглядел Лиса, своего спасителя. Сталкер вырвал солдата из объятий сырой земли и закинул его руку себе на плечо. Они поковыляли к отступающему отряду.

– Командир, звиняй, я не успевал! – тараторил подоспевший Летов, но искатель отогнал его.

Михаил бежал рядом.

– Ты все еще дышишь, служивый, ты все еще дышишь, – зачем-то приговаривал Лис.

Они медленно покидали скотобойню: Егор еле-еле переставлял ноги.

– Кто-нибудь! Прикройте нас! – орал рыжебородый. – Я не могу отбиваться! И мне подсобите! Вдвоем легче тащить! Миша, не ты! Ты еще слаб после ожогов! Летов! Летов, твою мать!

Еще один человек погиб.

Блеснула сталь.

Щелкнули челюсти.

Протявкали выстрелы.

Вторили крики.

Рычания.

Михаила что-то толкнуло в спину. Он пробежал по инерции несколько метров и рухнул.

– Миша!!!

Лис подорвался на помощь напарнику, но тот завопил, что есть мочи:

– Беги! Спаси его! Я справлюсь! – кричал парень, лежа в окровавленной траве.

Кабан внушительных размеров занес над Михаилом копыта, и ветеран уже мысленно похоронил нового друга. «Отбегался. Я так и знал, что Рохле отмерен короткий срок».

Мельников, несмотря на то что дрожал от страха, словно осиновый лист, позволил себе кривую усмешку.

Но умереть Михаилу не дали. Дробина, прилетевшая хищнику в бок, отвлекла мутанта. Вот он, шанс! Искатель из группировки «Удар» выстрелил второй раз, но, кажется, только еще больше разозлил кабана, – и броня комбинезона от тяжелого удара мутанта впилась в тело бойца, смешалась с кровью, тканью, плотью.

Рохля помчался к Лису. Старался не смотреть, как кабан забивает бедолагу.

Гавкнула собака. Михаил обернулся, одновременно взводя курок. К нему бежала взлохмаченная псина, с клыков ее стекали алые ручейки. Пьеса разыгралась за считаные секунды. Парень не до конца понял, что четыре раза подпрыгнуло в его ладони и что убило пса. Пули настигли прыгнувшую собаку еще в полете. Михаил блеванул.

Перегруппировавшись, искатели из «Удара» вновь открыли шквальный огонь.

Минута – и гвалт боя смолк.

Остался железный запах крови.

Плотный запах пороховой гари.

Остались тушки.

Трупы.

Все, что свидетельствовало о развернувшемся здесь побоище.

Малинин пожевал сигаретный фильтр, переломал сигарету и высыпал труху на песок. Не жаловал он курево, презирал даже, как, впрочем, и алкоголь. Разум, по мнению бывшего майора, должен быть постоянно острым, словно отточенный клинок, а тело – крепким и здоровым. Убивая себя этиловым спиртом и вонючей смолой, невозможно иметь здоровое тело и в трезвый ум.

Кон посмотрел на работодателя с некоторой долей негодования. «Переводит, гад, дорогой табак. На обочине такой не валяется. Немецкие сигареты, не отечественная хрень». Парень поднес к носу кончик сигареты и понюхал. Жуть как хотелось курить, но при хозяине это делать запрещалось. Тяжело бремя «крепостных».