Артём Помозов - Проклятое место. Дорога домой [litres]

«– Наташ, мож, не надо?

– Ты что, мать свою придурошную боишься? Пей, что ты!

– Я не знаю. Я в этом смысла не вижу. Понимаешь?

– Капец, ты скучный! Зануда! В тебе нет юношеского авантюризма, Лешка.

– А в твоем понимании «юношеский авантюризм» – это проснуться в вытрезвителе, да? – ответил и опрокинул стопку».

– Ага, именно так. Говорила, что во мне нет «юношеского авантюризма», что я замкнут в себе, нелюдим, что я – безрадостный. В ее понимании «юношеский авантюризм» – это пробухать всю стипуху за две ночи. Студенты с моего потока, не все, конечно, а определенная компашка, собирались в чьей-нибудь комнатушке в общежитии. Ух, и дерьмовая это общага была, а принадлежала-то лучшему университету страны, на секундочку! Бухали и у Антохи, он часто к себе зазывал. Посиделки были душевными. Не буду лгать, получал удовольствие, общаясь с этими ребятами. До одного момента, но о том позже. Я, мать его, бывший трезвенник до мозга костей, дорвался-таки. Год понадобился. Два семестра, блин. Со второго курса по полной запузырилось. Вливал в себя стакан за стаканом. Сначала, правда, через силу, морщась, а через денек-другой, наливал уже сам. Идиот. – Дым уходил в утреннее небо. – Пропивал один всю стипендию, компании были уже и не нужны.

«– Они собираются выкинуть тебя из общаги. Тебя уже два раза находили бухим в хлам на лестнице! Ты о чем думаешь?!

– Да пошли они на…»

– Зачем? Сам могу! Стипендия была неплохой по тем временам. После одной из гулянок я застал Наташку с Антохой. Ну, с этим, у которого мы бухали. Как в кино, понимаешь? Дверь полуприкрыта, оттуда женские довольные крики. Боже, как она вопила. Как в дешевой порнушке, – выпалил Лис. – И как я поступил? Просто ушел. Когда мы начали встречаться, она призналась, что уже не девственница, но я и подумать не мог, что она так со мной… И с Антохой она замутила сразу после того, как я сделал ей предложение съехаться, найти квартиру. Пообещали друг дружке с бухлом завязать. А со мной у нее ничего еще не было, вот я лошара. Тут я сорвался и запил по-черному. На универ забил. На семинары, лекции. Как на зачеты и экзамены притащил свою задницу – не помню. Друзья выволакивали. Сижу перед преподом, перегаром от меня шманит, он че-то спрашивает, я лыка не вяжу, так и побеседовали. На второй зачет идти не надо было: приказ на отчисление.

«– Я вас уважал, Алексей Анатольевич. – Декан смерил студента холодным взглядом. – Но вы – не наш человек. Так сильно в людях я давно не ошибался».

– «Вы – не наш человек», – рассказчик перековеркал голос декана, – сказали мне. Дальше – понеслось. Антоха, как мне рассказывали, сошелся с Наташкой, та не жалела о моем отчислении. Злые языки шептались, что она со мной замутила исключительно из-за перспективы хорошо устроиться. Да только у Антохи мамка и папка оказались богаче моих. А меня же со второго курса выкинули. Что взять-то? На первом показал результаты, на стипендию заработал. Просрал ее благополучно. Наташка сама из провинции, а тут хахаль с деньгами и амбициями. Чего не приткнуться-то? Сука. И не жалко ее нисколечко. Дальше не хочу вспоминать, – сталкер потер лоб, – но раз уж начал, закончу в общих чертах. Без нее, без Наташки. Полетело, короче, все в тартарары. Наркотики, ночевки в притонах, воровство, чтобы не склеить ласты от голода. Домой идти боялся, стыдно было маме в глаза смотреть.

« – Эй, парень, добро пожаловать обратно в наш дерьмовый мир. – Над ним высился бомж, от которого несло похлеще, чем от помойки.

От Лешки пахло не лучше.

– Где я?

– У меня дома.

– Не похоже на дом.

– Да, это – бочка с огнем, да, одеяла под мостом. Не дворец раджи, но я тут живу. А ты бы «спасибо» сказал. – Бомж харкнул. – Ты бы насмерть замерз, если б я тебя сюда не перенес».

– Мечта была. Окончательно морально разложиться и сдохнуть. Думал, пусть уж поскорее какой гопник перо под ребро загонит, но чтоб не видеть маминых слез. Сошелся с одной клушей, но ни о каких серьезных отношениях речи не шло. И она быстро подохла. От передозировки. Вечерком накидалась, и все. На похороны не пошел, нечего мне там делать было. Клянчил у прохожих деньги на «дорогу домой до Санкт-Петербурга», а на деле – на водку. Нажирался с бичами, среди которых прозябал. Слушал их треп. Задрали. Ушел. Сам стал выживать, в одиночестве. Избивали, выгоняли из баров, малолетки камнями закидывали. Плевать было. Пока батя не нашел меня у подъезда и не отмудохал до полусмерти. Не видел его в такой ярости до этого. В больничке провалялся месяц, мама навещала, говорила, что не сердится, что все будет в порядке, что я ничего не потерял, что смогу восстановиться на факультете и прочий бред. Забрали из больнички в квартиру. Мама верила, что я все с чистого листа начну, но нельзя измениться, нельзя начать все сначала, поменяв институт или место работы. От того, кто ты есть – не скроешься. В больничку вернулся через неделю, папашка сломал мне руку, когда я украл магнитофон. Импортный, мог на дозу сменять. Это стало последней каплей для мамы. Плакала-плакала, не могла принять того, что с ее сыночком сделалось… С гордостью всей, сука, семьи. – Лис не сдержался, его голос сломался, а в покрасневших уголках глаз собрались слезы. – В одно утро мать просто не проснулась. Сердце не выдержало. Так бывает. В одно мгновение.

«– Собирай свои вещи и вали из дома!

– Па-пап…

– Давай, ублюдок, скажи, как тебе жаль.

– Я… пап… пап… я…

– Я бы хотел, чтобы ты появился на свет мертворожденным, Лешка. Как бы я хотел этого».

– Всегда сложно осознать, Миша, что ты больше никогда не увидишь того, кого любил. – Сталкер уже рыдал.

– Лис, брат, не продолжай…

– Я ненавидел себя. На ее похоронах молился, чтобы в меня долбануло молнией. Подумывал о всяком. Пока не снизошло. Зато ее смерть спасла меня. Спасла, сечешь? Я избавился от зависимостей, это оказалось просто. Она пожертвовала собой ради меня. Достоин ли я такой жертвы? Я молился. Маленькая иконка у меня была. Молил о прощении. Понял, что говорю не с Богом, а с мамой. И только с мамой. Крестик, что я ношу, это не оберег или кусок металла. Это действительно мой крест. Он принадлежал моей матери… Она умерла из-за меня… Я ее убил… И… Не могу внятно объяснить, я просто не нахожу слов… Просто не нахожу слов, блин. – Лис успокаивался. – Как бросил всю эту идиотию – женился. Познакомился с Алисой. – Он расстегнул внутренний карман комбинезона, пошарил там и протянул Михаилу фотографию: – Вот она. Красавица, правда? Познакомился как в голливудской мелодраме. Ну, то есть я до этого думал, что такое только в фильмах возможно. Судьба. В кино случился копеечный сеанс, а мне необходимо было убить время. Встреча по работе, в другом городе, а я, естественно, заранее приперся. На соседнем кресле увидел ее. Мы разговорились, пошли гулять, прошлялись до самого утра, говорили ни о чем, но в то же время обо всем. Я проводил ее до дома, а там все и закрутилось. Я забыл о деловой встрече, потерял шанс на работу, но все это меня не трогало. Мы встречались каждый день. Медленно, но верно строили наши отношения. Через четыре года расписались, я еще в армии успел срок отмотать. Ранили – вернулся. Чечня…