Артём Помозов - Проклятое место. Дорога домой [litres]

Егор убрал оружие и спустился с холма.

Бойцы терпеливо ждали.

Он приказал им двигаться дальше.

Им надо было успеть все сделать до вечера. Андрейченко поручил ликвидировать искателя Лиса. Егор сначала удивился такому заданию, пока не узнал подробности.

Сталкер заслужил смерть.

За то, что устроил на машинно-тракторной станции.

Привал устроили за огромным хутором, что скрывал искателей от любопытных глаз возможных путников, идущих по широкому шоссе на Свалку. Конечно, дым от костра легко мог выдать, но все же такое укрытие позволяло хотя бы не трапезничать на виду у кого попало.

Михаил осмотрелся.

Кто-то явно останавливался здесь и ранее. Место было обжитое. Здесь покоился наполовину врытый в землю зеленый остов «Нивы», размалеванный символикой службы безопасности. Слева кузов машины закрывали почерневшие от копоти листы фанеры, под ними лежало толстое бревно, исполнявшее функцию лавки.

Мельников пошевелил угли палкой.

Лис вернулся из пролеска, притащив кучу сухих веток. Сбросил их на раскаленные угли, сверху приладил полено. Достал из рюкзака тетрадку, собрался вырвать страницу, но что-то остановило сталкера, и он усиленно замахал слипшимися листами, разгоняя вяло трепыхающееся пламя.

Огонь начал медленно пожирать дерево.

Трещало.

Михаил вгляделся в пылающий костер. Парень видел, как колеблются язычки, раздуваемые воздушными потоками, слышал треск палок и обдумывал свое путешествие, прокручивал в мозгу сценарий будущей жизни. И зачем-то всматривался в огненную завесу, словно за ней сокрыт был ответ на его самый важный вопрос.

– Что там произошло, Лис? Когда ты пошел меня выручать. Спасибо тебе за помощь, но ты сам уговорил меня залезть в жерло аномалии. Не виню, но это факт. А с волосами у тебя что? Ты седой, словно лунь. Буду с тобой честен, поначалу не признал, как ты объявился у Малинина.

– Можно по одному вопросу задавать? – Лис покопался в рюкзаке и протянул Рохле контейнер с артефактом. – Это твое, держи. Спасибо, что напомнил. Та фиговина, ради которой ты рисковал. Она твоя по праву, чужого мне не надо. Бери, продашь научникам.

– Премного благодарен!

– Знать не знаю, что тогда произошло. Честно. Помню все какими-то обрывками. В пси-аномалию, может, какую влип? Нашел я этих кабанов. А меня подкараулили бандиты. Ограбить пытались. Я дал деру. Завязалась перестрелка. Остальное – как отрезало. Парочка картинок мелькает, но мне они ни о чем не говорят, как будто бы я сам их придумал. Какая-то драка, стрельба по гражданским, стон о возвращении домой, к внуку, темный подвал. Все. Как соединить это во что-то внятное – без понятия.

– А как руку поранил, хоть помнишь?

– Да, это было уже на обратном пути. Аномалия камешек прям под кожу вдолбила. Выковыривать стал, ошибся – и привет, кровушка. Никогда бы не подумал, что так покалечусь.

– Лис, брат, я же тебе по гроб жизни теперь… – Михаил сглотнул подступивший комок. – Я считал, что у меня много друзей, но никто бы из них не поступил так, кроме тебя. Спасибо. Если б не ты, я бы уже умер.

– Брось, приятель, никаких «по гроб жизни». Поступай с братом-сталкером так, как хочешь, чтобы он поступил с тобой. Лучшей благодарностью для меня станет твоя помощь кому-то другому, попавшему в беду. Наверное, я наивен, но я верю, что в любом человеке есть что-то хорошее и что, только помогая друг другу, мы можем это хорошее выявить. Господи, что я несу? Ах да, ты извини, что при нашей первой встрече я назвал тебя хлюпиком, окрестил Рохлей. Сказал на эмоциях. Вижу, что ты начинаешь адаптироваться. Увидел, когда мы шли сюда. Молодец, не вздрагиваешь от каждого шороха, а с ловушками-то как управляешься! Очень правильно. Гильза, шажок, взгляд на экран детектора – и все по-новому, без нервов и истерик. Браво!

– Тот хлюпик умер в «камине», – пошутил Миша. – Я не обижаюсь, правда. Мне даже нравится эта кличка.

– Прости, что перебиваю, но клички у собак, а у нас – прозвища.

– Это не важно. Тут все «Звери», «Лисы», «Вороны», «Шрамы», «Снайперы», и только я один – уникум! «Рохля» – это звучит гордо! – рассмеялся Михаил.

Его компаньон усмехнулся в ответ.

– Представить не могу, как стал седым. Стремно это. Что теперь сказать жене? Она-то верит, что я в Москву на заработки катаюсь, а тут на порог такое чудо-юдо явится. Врать, что в чан с белой краской булькнулся? Господи, а все могло бы быть по-другому.

– В плане?

Веточка стрельнула. Уголек, словно комар, ужалил сталкера-ветерана в ладонь. Лис смахнул черную крошку и стал раздумывать, стоит ли развивать тему, рассказать ли Михаилу о том, о чем знали только самые близкие люди. Колебался, но, даже сам до конца не понимая, почему, решил раскрыть все карты:

– По-другому. Могло не быть Зоны. Смертей. Аномалий. Грязных и кровавых денег. Всей этой пакости. Меня же не «Лисом» зовут. Я Клочков Алексей Анатольевич. И еще каких-то двадцать лет назад ничто не предвещало беды.

– Ты не рассказывай, если не можешь…

– Не, все путем. Просто это так странно. Ничего не предвещало, лучше и не скажешь. Умником был, из гимназии с медалью выпустился. С золотой медалью, прикинь? Гордость для родителей.

«Восемнадцатилетний мальчишка стоит в актовом зале. Взоры всех присутствующих устремлены на него. Играет музыка. Выпускников поздравляют с окончанием гимназии, напутствуют. Сам директор подходит к мальчику, которого тогда еще звали просто Лешей и вручает красивую, отделанную золотом, грамоту:

– Я горжусь, что наша школа воспитала такого парня. У тебя большое будущее. Не упусти его. Распорядись правильно! Удачи тебе».

– После школки поступил на медицинский факультет в элитный ВУЗ. На бюджетное. Поступил без взяток и связей, сам сдал все экзамены на «отлично».

«– Поздравляю! Ты студент! Можешь в это поверить?!»

– Мама во мне души не чаяла, все уши знакомым прожужжала о том, какой у нее расчудесный сынок. – Лис потянулся за табаком. – Жаль, ничто не длится вечно. Идиллия, которую моя семья старательно оберегала на протяжении стольких лет, рухнула. Воздушный замок, воздвигнутый на заслугах былого, развалился. – Закрутилось колесико зажигалки. – Всему виной алкашка. Тривиально, да? Пить начал на втором курсе. Как говорят, спутался не с той компанией. Был молод, считал, что жизнь тянется вечность, а последствия за поступки – это не про меня, это про других. Читанул бы Экклезиаст, взглянул бы на мир иначе. Или не взглянул бы. Молодыми мы всегда считаем, что мы – центр Вселенной и знаем все лучше всех. На первом курсе у меня девушка появилась. Как сейчас помню. Наташа. Она была не прочь пропустить стаканчик-другой, меня постоянно подначивала. – Кончик сигареты зажегся.