Артём Помозов - Проклятое место. Дорога домой [litres]

Прижился, хотя по внешнему виду и не сказать было, что приспособлен он к выживанию в экстремальных ситуациях.

Никиту нарекли «Коннором». Непонятно в честь чего или кого. Сам он отмалчивался на сей счет.

А к команде Лиса это паренек присоединился незадолго до перестрелки в Карьере. Говорил, что устал, что желает дожить остаток жизни, как простой сталкер, а не наемник, ведь именно этим ремеслом Коннор и зарабатывал себе на хлеб с маслом.

Он был замкнутым человеком. Поговорить с ним выпадало нечасто. Но вот боевые качества Никиты и его навыки выживания в Зоне сделали бывшего наемника важным звеном в отряде Лиса.

«– Я пришел к тебе, чтобы сбежать от прошлого, – говорил Никита в их первую встречу. – Чтобы что-то изменить. А ты расспрашиваешь меня о нем. Какая разница, кем я был раньше? Гораздо важнее, кто я сейчас».

Перед Никитой к Лису прибился Метла – полная противоположность замкнувшемуся в себе наемнику. Жизнерадостный и неунывающий, Метла не сгибался ни под какими ветрами судьбы. Весельчак. Душа компании. Он всегда смотрел вперед с улыбкой. Умел находить позитив даже в самых патовых ситуациях. И это при его-то внешних данных, над которыми насмехались все кому не лень!

Низкорослый, словно волшебный хоббит, да еще и обритый наголо, Метла очень комично смотрелся с винтовкой в руках. Парень отправился в Зону на поиски личного счастья, но, в конце концов, остался у разбитого корыта. Но даже тогда он усмехнулся и подался в другое злачное место, в бар «Удара». Попытать удачу там.

С Лисом Метла познакомился спонтанно, но чертовски красиво – спас Рыжего от смерти. На Лиса неподалеку от базы напали трое ренегатов. Метла в это время тащил ящик дешевого и паленого коньяка со склада, чтобы благополучно сплавить в аномалию. Услышал выстрелы. Все побросал, схватился за автомат и побежал на выручку.

Тогда-то Лис и предложил Метле пойти вместе с ним. Нечего, говорит, отличному бойцу пропадать в каморке с метлами. За то, что парень поддерживал чистоту в баре, орудуя метлой каждый вечер, его «Метлой» и прозвали. Сашка окрестил…

Еще один весельчак.

Характером он походил на Метлу, из-за этого они и сдружились быстро, но, в отличие от своего нового друга, Сашка был более кротким, приказы выполнял беспрекословно. Лис в нем это и ценил. Как позже выяснил лидер группы, у Сашки имелся боевой опыт. Он служил в десантных войсках и участвовал в каких-то вооруженных конфликтах. Но при этом не был тупой машиной для убийств, как многие из тех, кто сменил поле боя на Чернобыльскую зону отчуждения.

Сашка неплохо играл на гитаре. Мог исполнить мелодию, которая действительно могла тронуть сердце сталкера, возвратившегося из долгого рейда.

«– Спрашиваешь, за какой собачий хвост я это делаю, Никитка? Не поймем мы с тобой друг друга. Сам ты глупый, строишь из себя тут. Все мы через это проходили. Твои умозаключения не лишены логики, но мы в лагере, в защищенном месте. Только полный отморозок осмелится напасть на привал новичков. Касательно гитары. Как бы, так сказать чтобы не обидеть. Музыка – это единственное, что согревает сердца тех, кто возвращается из тяжелых походов. И я рад, что дарю людям эти минуты. Зверь, вон, – профессионал, по нему сразу видно. Машина для убийств. Но ты думаешь, ему чуждо чувство прекрасного? Не чуждо. Кого ему слушать? Степку, что три блатных аккорда выучил? Нет. А у меня тут своя атмосфера. Ты просто еще не прочувствовал ее на себе. Не прочувствовал, каково это… Сидеть у костра, ощущать боль от свежих ран, пересчитывать копейки, что ты нажил потом и кровью, и осознавать потери… Но слышать, как незнакомый тебе гитарист исполняет красивую и сложную мелодию. Музыка, дезертир ты наш, она до бела вычищает тебя изнутри, дарует освобождение от злобы, печали и разочарования. Я знаю, ты не веришь, но именно музыка лечит твою душу. Как последнее в этом страшном мире волшебство».

За Сашкой еще Макс таскался.

Светловолосый голубоглазый сталкер. Прям вылитый ариец. Над ним частенько подтрунивали на эту тему. Макс сбежал в Зону из-за разногласий с уголовным кодексом. Не могли они общий язык найти, постоянно один шел наперекор другому. Как-то раз решился Макс на крупное дельце, так там почти всех его подельников и взяли тепленькими. Он чудом ушел. Но долго скрываться не мог. Свобода, пускай, и в аномальной зоне, показалась уголовнику милее тюремной решетки.

Он полз на брюхе по лесу, укрывался от патрулей и мутантов, пока не подобрался к деревне. Макса взяли в отряд за его «воровские» умения: любой замок мог открыть, не повредив даже. Более того, парень не боялся рисковать, проникая в любые труднодоступные точки Зоны и вытаскивая оттуда ценнейшие артефакты и предметы ушедшей советской эпохи. Эти раритеты тоже ценились – правда, за Кордоном. Зарабатывали ребята за каждую ходку неплохо, и клан Лиса сколотил приличное состояние.

«– Странно это. К ученым на разделочный стол лягу, – рассмеялся Макс. – Не знаю, как, но чувствую, куда можно наступить, а куда – нельзя. Это меня пугает, признаться».

Кон – давний товарищ Лиса. Они вместе начинали. Встретились еще в ту пору, когда деревня новичков только-только обживалась. Кон из «отмычки» практически сразу выбился в напарники. Они сработались, вместе выполняли поручения Валерьевича и обустраивали место, подарившее многим зеленым болванам шанс на выживание и приобретение навыков. Кон предложил сформировать собственную группировку, которая бы отвечала за поддержание порядка в деревне.

«– Кон, а, Кон? Чего все зовут тебя Коном? – спрашивал Метла. – Путаница, однако. У нас уже есть один. Коннор. Кон. Коннор! Созвучно же! Вот».

«– Это я придумал! – заявил Сашка с нескрываемой гордостью. – Зовут-то нашего героя Николаем Науменко. Секи тему. Колян. А чтобы еще короче было, предложил называть «Коном». Так вот, «Ко» – значит, Коля, а «Н» – Науменко! Все гениальное просто! И так лаконично, но официально, мы и обращаемся к его высочеству».

Лис заплакал, когда услышал сверху какую-то возню. На кухню явно кто-то наведался.

Рука наткнулась на что-то. В потемках не видно было, но на ощупь – тетрадь или книга в мягкой обложке. Свернул в трубочку, засунул в вещмешок. Решил позже глянуть…

Раздался перезвон посуды. Сталкер вздрогнул от неожиданности. Приподнял дверцу…

И оцепенел…

У ржавой кухонной плиты порхала бабулька. Точнее то, что раньше было бабулькой. Ходячий мертвец – с облезлой кожей, со спутанными и слипшимися от крови волосами, весь в грязных обносках – довольно умело имитировал некое подобие человеческой деятельности: то задумается, почешет костлявый подбородок, то возьмет с полки давно опустевшую вазочку со специями, отыщет там несуществующую упаковку, в кастрюлю начнет засыпать, помешает деревянной ложкой, которой так громко стучит о жестяные края.