Александр Афанасьев - Оккупация [litres]

И теперь он остался один. Родителей не было в живых.

Перед тем как идти домой, он зашел в «Сильпо». Рука привычно потянулась к бутылке – но тут он вспомнил, как они выпили крайний раз и что с этого вышло. И решил вместо этого взять мяса и пожарить его…

Дома все было как обычно. Он бросил покупки в прихожей, даже не позаботившись о том, чтобы убрать мясо в холодильник, прошел в комнату, в которой из мебели была только кровать. Лег рядом, прямо на голый пол, сжался и застыл.

Точно так же он проводил время в камере – его арестовали в Киеве, подбросили наркоту… была негласная команда принимать добробатовцев под любым предлогом и без. Дядя узнал – вытащил…

В голове словно метроном отстукивал страшный ритм… один… один… один…

Теперь он совсем один…

Он встал с пола только спустя одиннадцать часов, когда позвонили по телефону. Это был капитан Дворник из Киевского ГУВД. Ющук сказал, что он болеет и хотел бы взять неделю отпуска на похороны дяди. Это было воспринято с пониманием…

Пройдя на кухню, он поставил сковороду на огонь, бросил на нее мясо. Но есть не смог… затошнило. Одевшись, он выскочил из дома…

Куда идти? В этом городе больше нет никого, кто был бы ему родным. В этом городе нет ничего, что бы принадлежало ему.

Ему вдруг стало страшно: ему тридцатник, и у него нет детей. Он ушел на войну и не оставил детей. А если бы он не вернулся с войны?

Ведь это – смерть. Настоящая…

На ночь Ильдар привел домой какую-то потаскушку… подцепил ее у ночного клуба. Утром он обнаружил, что та сбежала, прихватив все деньги, что были в кармане. Его банально развели и ограбили.

Странно, но это происшествие почему-то привело его в себя… как будто вытолкнуло из мутной и вязкой жижи депрессухи, в которую он медленно, но верно погружался. Он прошел на кухню, поел – погодувался, чем бог послал. После чего подумал, что если у него нет денег – то надо сходить домой до дяди, там, наверное, есть. Ему нужны будут деньги… и надо решать с похоронами… узнать хотя бы, кто следователь, попросить выписать справку.

Дядя жил на Оболони, туда он добрался на автобусе. Старый, раздолбанный лифт закинул его на пятнадцатый этаж, ключ провернулся с трудом, что его насторожило – ключ был «родным», и проблем с ним быть не должно было. Достав табельный «Форт», он подтолкнул дверь, держа пистолет наготове. Прислушался. Никого не было. Он шагнул вперед и аккуратно притворил за собой дверь.

Чутье его не обмануло – в квартире и в самом деле сейчас никого не было. Но кто-то все-таки был. В квартире дяди был обыск, обыск профессиональный, и при этом поспешный. Только потому, что поспешный, они и оставили следы.

Ильдар открыл небольшой нож, который всегда носил с собой. Прошел на балкон…

Через двадцать минут он сидел в большой комнате, перед невысоким столиком. На столике лежали сто тысяч евро крупными купюрами, пистолет Макарова с запасной обоймой, пачка патронов, пачка гривен, два паспорта – украинский и российский – и несколько компьютерных флешек и карт памяти, заботливо упакованных. Самое то для полковника полиции…

Флешки – это точно компромат. В министерстве компромат друг на друга собирают все, иначе не выжить. Вопрос, что теперь со всем с этим делать.

Так ничего и не придумав, капитан Ющук аккуратно собрал все и начал раскладывать по карманам…

Похороны…

Самое необходимое и в то же время самое омерзительное в жизни человека действие. Мы идем на похороны, чтобы отдать дань уважения, но на самом деле про себя говорим – чур, чур меня. Но не получается. Все там будем. Все…

Как там…

Хлесткий треск выстрелов, люди в черном и в форме, с траурными повязками. На похороны полковника полиции Марата Исупова пришли многие. Друзья – чтобы отдать дань уважения, враги – для того чтобы убедиться, что он на самом деле мертв. Не было только никого с Канады.

Выступления…

– Марат был нашим другом… он был моим другом. Трагическая, нелепая случайность вырвала его из мира живых… Марат не боялся идти на пулю, на нож бандита…

Это Кострюк. Его непосредственный начальник. Интересно, он сам понимает, какой бред он несет?

Нет…

Капитан Ющук протолкался через скопившихся у разверстой пасти могилы, пошел прочь, не дожидаясь, пока в яму начнут бросать горсти земли.

На выходе с кладбища его окликнули.

– Молодой человек…

Он остановился. Двое. В гражданском, неприметные. Но – контора. Неприметные, вот как.

– Вас ждут.

– Кто?

– Мы проводим.

У обоих было оружие, он уже научился это определять.

На дороге, ведущей в город, стоял черный «Фольксваген Транспортер» без мигалок, но с интересными номерами – два А и два В. Такие машины – черные микроавтобусы с блатными номерами, обычно как раз «Транспортеры» – стали в последнее время почти официальным транспортом СБУ. Несмотря на «крутой» официальный вид машины, внутри было скромно, по-украински скромно – видимо, из инкассаторской машины переделали. И там сидел третий неприметный. НеприМЕНТный…

– Ильдар Сергеевич… мои соболезнования.

– Зачем я вам нужен? И вы кто вообще?

НеприМЕНТный достал корочку. Головне управление Службы безпеки Украины по Киеву и Киевской области, Кобыльчак Евген Михайлович, старший оперуповноваженный. Не просрочено.

– И что вам нужно?

– Я же сказал, принести соболезнования по поводу безвременной кончины вашего дяди.

– Принесли. Дальше?

Кобыльчак сменил позу, теперь она была расслабленно-барской. Энэлпист хренов…

– Да полно вам, Ильдар Сергеевич. Мы на одной стороне.

– Я был на Майдане. А вы?

– И я был. Только с другой стороны. Понимаете?

– Нет.

– Если бы не мы, не наша позиция – менты бы вас смели. Помните заявление Писного? [32] Генерал СБУ и бывший начальник Львовского управления СБУ Валерий Писной заявил в Раде, что он сделал для Майдана больше, чем Парасюк, после чего депутат и бывший сотник Майдана Владимир Парасюк ударил Писного ногой по голове. Так вот, все, что он сказал, – правда, чистая. Только не все это хотят знать.

– Даже если и так, хотите, скажу, в чем разница?

…

– Мы вышли, потому что хотели змин. Вы нам помогали, потому что Янык перекрыл вам кислород, не так?