Александр Афанасьев - Оккупация [litres]

– …Третье крыло создается для Востока – «Наша страна». Это те же регионалы переметнувшиеся, коммунисты. На Банковой к ним никаких вопросов нет – засылайте в Киев и живите, как жили. Им тоже позволен… легкий флер сепаратизма, так сказать.

Проблема только в том, что те, кто прошел АТО, полутонов не различают. И рука быстро «до автомата» тянется…

– …что касается остальных, то если не брать в расчет личные проекты, которые пытаются преодолеть пятипроцентный барьер и потом подороже продаться тушками, – то есть объединенная оппозиция. Это прежде всего «Родина» и «Блок змин», остальные группируются около них. В них вкладываются практически все олигархи, которые еще остались в этой стране, потому что Гарант всех отжал досуха. У них же есть позиции в МВД, СБУ и армии, но сильнее всего их позиции в МВД. Пятипроцентный барьер они без вопросов преодолевают, но с каким результатом – вопрос. Все деятели изгвазданы почище президентских, их первая леди – как гимназистка после съемки в порнухе. Вот и весь расклад.

– Россия?

– Ну Россия какие-то выводы сделала и сейчас хорошо живет с оппами, хотя ставит на действующих, как всегда. В общем, России всегда есть что предложить. ЕС и американцев мы конкретно достали, помощи не будет… только если словами. Денег нам уже давно никто не дает, и правильно делает. Есть еще Польша – они ставят на конкретных несистемных, типа Савченко. Но они сами по себе и просто налаживают связи на будущее.

– А переворот? Возможно такое?

Дядя Федор расхохотался:

– Какой переворот, ты чего? Это только страшилки для публики, ну и для Кремля тоже. Какой переворот, ты где переворотчиков увидал? Чтобы сделать переворот, надо что-то за душой иметь, какой-то смысл, помимо наворованного бабла. А таких уже давно нет. Менты крышуют игорный бизнес, проституцию, пограничники – контрабас, военные оборонный бюджет пиляют и на Востоке долю снимают, СБУ берет со всех понемногу… а у Банковой ко всем один вопрос – а где наша доля? Какой переворот, ты чего? Переворот… это же прыжок в новое, а попробуй, прыгни, стоя по уши в говне. Тут только бы не захлебнуться, когда волны от прыжка пойдут…

Ясно.

Я протянул руку:

– Благодарствую. Береги себя.

Дядя Федор пожал руку – со смыслом пожал:

– И ты… берегись.

– Как день прошел?

Когда я вернулся домой, меня уже ждал не только кофе, но и ужин – настоящий, а не из микроволновки. Это плохо – так и привыкнуть могу.

– Плохо, – отозвалась Аня, она тоже пила кофе, сидя на пуфе и поджав ноги под себя… понятия не имею, как женщины это делают, – а у тебя?

– Отлично, а у тебя, что плохо?

– У меня новый начальник. Он подписал запрос на освобождение Волыняка, которого я весь день задерживала и оформляла в СИЗО. А потом он спросил, где я шляюсь в рабочее время.

– И ты этим удивлена?

…

– Это было, есть и будет. Такое г…о. Там, где людям нечем заняться, они начинают выяснять, кто круче, и мериться, извините, одним местом. Клюй ближнего, гадь на нижнего, смотри в задницу верхним.

– Спасибо, что поддержал.

– Да, пожалуйста. Просто надо однажды посмотреть на мир трезво и назвать вещи своими именами. Вот и все.

– А в полиции не так? – съехидничала она.

– В полиции не так, – ответил я, – по крайней мере, внизу. Мы, менты – в отличие от вас, прокурорских, рискуем жизнью. И ходим между молотом и наковальней – молот – это бандитская заточка или пуля, а наковальня – это надзирающий прокурор и несколько лет в Нижнем Тагиле за неправильное применение оружия.

– Спасибо. Я пойду тогда.

Я успел перехватить.

– Да сиди ты…

– Пусти.

– Не пущу.

…

– Ладно, пусти…

Второй раз получился еще лучше, чем первый… потом мы заснули. А потом резко прозвенел звонок – в дверь. Часы на тумбочке показывали три часа ночи, четвертый.

И я не ждал гостей.

Я сунул руку под кровать и выдернул из прицепленной там на липкую ленту кобуры пистолет. У меня было много пистолетов, больше десятка в разных местах, но этот отличался тем, что был легальный. Потому что наградной. Министерство внутренних дел Украины раздавало наградное оружие направо и налево, попасть в список тогда, когда в него попадал я, стоило пятнадцать тысяч долларов, сейчас и за десятку можно было договориться [94] Это правда. Раздача наградного оружия – один из способов заработка центрального аппарата МВД, и оно занимается этим массово, на момент написания этих строк с момента Майдана выдано как минимум несколько сот стволов. Если в России наградное оружие обычно предоставляется самим МВД и является художественно отделанным, то украинское МВД награждает порой самыми необычными стволами. Например, премьер-министр Арсений Яценюк неизвестно за что получил в награду… пистолет-пулемет Томпсона образца 1928 года. Видимо, вместе со званием «ударник воровского труда». . Я встал в список и стал обладателем дорогого и очень качественного Walther PPQ navy sd – пистолета калибра 9 мм, который был разработан фирмой «Вальтер» специально для германских боевых пловцов. У него был ствол с подготовкой под глушитель, лазерный прицел и глушитель шли в комплекте. Верхом цинизма было то, что меня засунули в наградной список вместе с военными, и я получил наградной пистолет за особое мужество, проявленное при защите государства Украина в зоне АТО.

Так что этот пистолет я мог носить совершенно легально и потому выбирал с особой тщательностью. Он всегда был заряжен, смазан и готов к бою. На рельсе внизу я установил блок из лазерного прицела и фонаря американского производства.

Включился лазерный прицел, красная точка побежала по подвесному потолку, перебежала на дверь.

– Кого-то ждешь?

Анна покачала головой. И я никого не ждал.

Я достал из-под кровати еще и магазин, зажал так, чтобы можно было быстро перезарядить. Тридцать шесть патронов – все к вашим услугам.

– Открой дверь спальни, – попросил я, – и сразу назад.

Иногда бывает и такое – звонят в дверь, когда уже проникли. Человек идет к двери, возможно, даже с оружием – но он психологически настроен на то, что угроза за дверью, а здесь он в безопасности. А это оказывается не так…

– Открывай, – негромко сказал я, – и в сторону.

Тук-тук…

Анна открыла дверь. Дальше шел коридор – длинный, прямой и сразу упирающийся в дверь. Он мне сразу не нравился – но квартиру проектировал не я.

Луч фонаря разрезал темноту. Анна шагнула следом.

– Я открою.

– Не надо.

У меня было две камеры только в подъезде – одна открытая, другая скрытая. Люди обычно видят камеру, выводят ее из строя и успокаиваются, а про вторую даже и не думают. Но тут работали обе камеры, а перед дверью ждал человек, которого я там ожидал увидеть меньше всего на свете…