Денис Шабалов - Без права на ошибку

– Ну и откуда ты такой? – дождавшись, пока пацан поест, спросил Добрынин. – Тебя как зовут-то?

– Данька я, – шмыгнув носом, ответил парень. – Родкины мы…

И услышав это имя и эту фамилию, Добрынин вновь, во второй раз за один вечер, растерялся… Пригляделся – и впрямь! Он и есть, тот самый Данька! Такой же белобрысый, такой же лопоухий! И на виске слева мелкий шрам! Это ведь он, этот пацан, помог ему тогда под Ульяновском! Да как помог! Такой план завернул – хоть стой, хоть падай! С юмором, да с огоньком!.. Да, это было в другой реальности, в другой временной петле, но… не значило ли это, что в теперешнем времени парень поможет и Данилу-младшему?

– Куда путь держишь, Данька Родкин? – справившись с собой, спросил Добрынин. – И почему один? Почему без защиты? Радиация вокруг – ты, вообще, знаешь об этом?..

Мелкий молчал, только носом пошмыгивал. Шмыгнул раз, шмыгнул другой – и вдруг словно прорвало. Захлюпал носом, заплакал тихонечко, размазывая по пыльной физиономии слезы, тут же превращающиеся в грязные разводы на щеках и потеки на подбородке…

– Ох ты… Ну… Ты это… Да успокойся ты, все ж нормально теперь… – неловко забормотал Добрынин, не зная, с какого бока подступиться к пацану.

Юка, сердито сверкнув на него глазами, взяла дело в свои руки, и вскоре парень, успокоившись, и умяв две порции шашлыка, уже рассказывал свою историю. И слушая его, Добрынин только головой качал да руками в растерянности разводил. Юка же так и вообще развела сырость, хоть саму утешай.

И было от чего.

Сначала бабка умерла, потом дед. Потом, через совсем недолгое время – батька. Барбос убежал, кота Сухарика съели – кот в хозяйстве скотина ненужная. Остался Данька с одной мамкой да двумя братишками. Младшему три года, среднему – семь. Данька самый старший, двенадцать ему. Младший все время кушать просит, за юбку цепляется, пальцем в рот тычет. Средний ружье ножиком вырезает, голубей стрелять хочет. А что голуби? Пролетит раз в день – и то мимо деревни. Голуби об эту пору наученные…

Мать с голодухи тоже слегла. Нечего есть – корова еще осенью околела, свинью зарезали среди зимы. Хлеба нет. Картошка – отрава. Зеленая, в глазках, с толстенной кожурой – Данька такой и не видывал отродясь. Радиация.

Голодно в поселке. То мужика на кладбище везут, то бабу, а то сразу двоих. Умер сосед справа, дед Семен. Умерли тетка Лена с дядькой Петром – соседи слева. После них девчонка осталась, десяти лет – и она недолго прожила. Напротив – целая семья, в одну ночь. Мамка с ума сошла – как выдержать, когда твой ребенок голодным криком заходится? Убила дочку – а отец ее саму порешил. После уж нашли его в петле в сенях. Сняли – и туда же, на погост.

Горе.

Думает Данька – как быть? Он самый крепкий в семье. Отец, когда умирал, так и сказал – ты, Данька, теперь хозяин. Думает день, думает другой. От голода голова кружится. Устанет – приляжет на диван, полежит. Снова думает. Что делать? Где хлеба достать?

Вышел на улицу. Через два дома на завалинке мужики сидят, про Ставрополь говорят. Большой город, Ставрополь – но пусто ныне. Говорят: упала туда бомба новой конструкции. Все умерли – но город целый остался. Все цело – магазины, амбары, склады. Лежит в магазинах мука, хлеб, консервы – ешь, не хочу! И заразы нет – выветрилась. Благодатный край! Вот только добраться трудно. Туда тыща километров, обратно тыща километров. Как попасть?

– С караванами. С караванами надо! – поучает дед Андрей. – В помощники наняться – так и доехать.

– А назад? – мужики голову чешут. Туда можно – назад как? Но надо ехать. Не поедешь – смерть.

Долго слушал Данька. Спросил:

– А мне можно с вами?

– И ты ехать хочешь? – удивляются мужики.

– А что? Мы, Родкины, народ ушлый. Залезу на крышу – меня и не заметят.

Смеются мужики.

– Ишь, шустрый… Придется тебе еще дома посидеть. И не такие пропадают, не возвращаются…

Не верит мужикам Данька. Как живой перед глазами город Ставрополь. Магазины, амбары, склады. Ешь – не хочу! И зараза выветрилась. Видит Данька ангары, коробками полные – ничего не боится. Не страшно ему неизвестное, другое страшно. Младший пищит, есть просит, средний туда же. Мать хворая. А в погребе – двадцать консервов да банка с компотом. И все. Год живи как хошь. Проешь – где возьмешь?

Крепко задумался Данька. Снова думает день, думает другой. Мать суп наварила – одна консерва на огромную кастрюлю воды. Похлебал – кажись и сил прибавилось! Сразу уверенности почувствовал. Решил: еду.

А к вечеру, как на удачу, караван пришел. Четыре машины больших и две маленьких. Большие – УРАЛ, малые – УАЗы. Большие машины, надежные – у Даньки отец на таких работал, нахваливал. Надежные – значит точно доедет!

Повертелся вокруг них Данька, поспрашивал. Едут в Астрахань, дорога не близкая. По пути! От Астрахани до Ставрополя рукой подать – специально бегал домой, атлас школьный смотрел. Вернулся опять к машинам. Мальчонка на побегушки? Нет, не нужен. Своих не знай куда девать. Опечалился Данька – да ненадолго. Глядь – у крайнего УРАЛа лесенка на крышу есть. Залезть туда – кто заметит?

Мать на кровати стонет. Рот открыла, дышит во всю грудь, воздух глотками хватает. Младший, Сашка, рядом ползает. То справа подползет, то слева. Кулак сосет, есть просит. Средний, Мишка, ружье выстругал, пошел на двор, голубей смотреть. Данька в дом вошел, насупился – сам себе так взрослее кажется.

Подошел к кровати.

– Что, мам, как ты?

– Что-то плохо мне сегодня, сынок…

Постоял Данька, посопел. И не хочется мать с братишками оставлять – а надо. Сказал:

– Хочу в Ставрополь за едой ехать. Мужики говорят – много там всего, бери чего хошь. Склады полны. Полки магазинов ломятся. И нет никого, пустой город. Привезу мешка два – год сыты будем.

Серьезно сказал, по хозяйски, основательно.

Мать голову повернула, смотрит удивленно:

– Иль придумал чего?.. Ставрополь – он эвона где!

– Тыща километров. Караван туда идет. С ними доеду.

– А не вернешься?..

– Не бойся, мам, вернусь.

– Ну смотри. Только на крышу не лезь, пожалуйста тебя прошу. Сорвешься – весь переломаешься.

Мать головой качает – страшно ей. И сына отпустить страшно – и оставить страшно. Оставишь – точно смерть. А ну доедет?..

Поднялась, постанывая.

– Собрать тебя надо.

Собрался Данька. Школьный рюкзачок давно уж в углу валявшийся выпотрошил – в походный разряд перевел. Три мешка дерюжных свернул, веревочкой перевязал – для еды. Накидает полны, назад вернется – вот радости-то будет! Противогаз обязательно, Л-1 отцовский в сенях, веревочки – комбез подвязывать, фильтров три штуки – дорога долгая. Дозиметр старый, но еще работает, хоть и врет иногда. Ножик перочинный – у брата забрал. Мишка скуксился было – про Ставрополь услышал, тут же обо всем позабыл. Даньке оружие нужнее, он за хлебом поехал. Долго по двору ходил, по дому шарил. В чужие края ехать – нужно и на продажу чего захватить. Двор пустой, дом пустой – все продали, на хлеб обменяли. Голод! Нашел в шкафу в дальнем углу шаль бабкину, из города Оренбурга – в рюкзак. Нашел в мастерской набор отверток, под верстаком завалялись – в рюкзак. Нашел дедовы носки шерстяные, почти новые – в рюкзак. В дороге все сгодится.