Джо Фауст - Отчаянные меры. Драгоценный груз. Сущность зла

— Я этого не просил, — сказал Диксон, глотая четвертую дозу. Он вытер рот рукавом и выставил на Герцога обвиняющий перст: — И не надо говорить мне, что ты не хотел этого. Я просматривал память. Ты спрашивал своих дружков-наемников, не слыхали ли они обо мне, и затем сунул бутылку со мной в карман. Как говорится в одной старинной пословице, будь осторожен со своими желаниями. — Он в пятый раз стал наполнять бокал.

Герцог, руки которого до этого момента были сложены на груди, потянулся к бутылке и схватил ее за горлышко. С удивительной легкостью — ему казалось, что для этого понадобится большее усилие — он перевернул бутылку, вернул и поставил ее вниз на стойку бара — вместе с рукой Диксона, по-прежнему сжимавшей ее.

— Теряешь форму, — сказал Герцог. — Удивительно, как эта мерзость еще не убила тебя.

— Чего тебе надо? — прорычал Диксон.

— Свидание с тобой, предпочтительно в трезвом состоянии. И в менее агрессивном — это вообще было бы просто прекрасно.

— Для чего?

— Может быть, ты пока не обратил внимания, дружище, но мы в логове врага. Нас держит под стражей некто Баррис, глава Корпорации «Сущность», и он крайне заинтересован в том, как мы живем в одном теле.

— А ты послал его куда подальше, — улыбнулся Диксон. — Ну, я просто горжусь тобой, парень. Уж только за одно это.

— Значит, ты просто впал в маразм. Или потерял голову от выпивки. Неужели ты думаешь, что у него нечем ответить? Я не поверю ни на минуту, что он собирается ждать, пока я передумаю. Это лаборатория, Эрик, и мы — всего лишь подопытные.

— Это ты подопытный, Герцог, — Диксон поднял стакан и пригубил с таким видом, будто пробует какое-нибудь экзотическое вино. — Что до меня, так я уже разок поучаствовал в эксперименте.

— Мне все равно, — ответил Герцог. — Я хочу только выбраться отсюда и, как только выберусь… — тут он осекся и оглянулся по сторонам.

— Ну, давай, — сказал Диксон. — Скажи это.

— Я хочу снова вернуться к нормальной жизни.

— Конечно, — Диксон рассмеялся и плеснул себе шестую. — Тебя тянет домой к этим двум феечкам, которых ты оставил на произвол судьбы, а, точнее, на произвол других парней, не обремененных карьерой и путешествиями по галактике. А, может быть, они были недостаточно симпатичны. Как там красотки, на Тестосе?

— На Тетросе! — поправил Герцог. — Не так плохи в сравнении с девушками в местах, которые я повидал с тех пор.

— Хочешь выбраться из каталажки? — спросил Диксон. — Так давай, действуй. Разработай план побега и приступай к его выполнению.

— Мне нужна твоя помощь.

— Ничего себе! Значит, получается, ты хочешь избавиться от меня как можно скорее, но перед этим попользоваться стариной Диксоном, его опытом, силой и умениями? Неплохо, парень.

Дик рухнул на стул.

— Мог бы хотя бы выслушать до конца.

Ответом Диксона был шумный глоток, которым он отправил шестую порцию в нужном направлении.

— Ведь ты же, — продолжал Герцог, — был настоящим героем войны. Одним из тех, кто продолжает напоминать, что со смертью не все кончается.

— Я никогда ее не боялся, — заявил Диксон. — Даже после всего, через что пришлось пройти. Даже после Беринговых Врат, которые многих увели в бесконечность.

— Неужели после всего, через что тебе пришлось пройти, — сказал Герцог, — ты не имеешь снисхождения к жизни другого человека, который находится в столь трудном положении? И даже не захочешь ему помочь, не поспешишь навстречу, не протянешь руку помощи во имя братства и гуманизма.

— Хорошие идеи, — одобрил Диксон. — Правда, звучат пошловато в твоем изложении. Братство предполагает общее дело, а что у нас с тобой может быть общего? Ведь ты, как я понимаю, занимаешься коммерцией, а я всего лишь военный.

— Но цели-то, в конечном счете, у нас общие!

Диксон промолчал. Он стал водить пальцем по краю стакана.

— Ты назвал меня трусом, — сказал Герцог. — Я этого никогда не забуду. Но хочу напомнить тебе, что и ты тоже был трусом в своей жизни. Я хочу, чтобы ты не забывал, что когда-то был человеком во плоти и крови. И у этого человека, настолько занятого по жизни, не нашлось времени, чтобы позаботиться о ком-то еще. Ты трус, Эрик. — С этими словами он схватил бутылку и выплеснул остатки в стакан, забрызгав стойку бара. — Давай, вмажь еще. И прихвати еще одну. — Герцог вытащил пачку денег и хлопнул ею о стойку. — И за меня еще пару бутылок. Только не забудь, что тебе еще подниматься на второй этаж, а лифта здесь не придумали.

Герцог спрыгнул со стула у стойки и вихрем унесся вон, руки в карманы. По всем приметам встреча сорвалась. Правда, он сказал Диксону то, что у него давно накипело, но это не поможет. Ему не добиться помощи от пилота. И все же в душе он ощущал, что одержал маленькую, но победу. Вздохнув, он вдруг снова вспомнил капитана. Интересно, Мэй одобрил бы его поступок? Или он просто занимается самоутешением? Просто наслаждается тем, что говорит правду в лицо?

Его мечты развеял крик, внезапно огласивший вестибюль заштатной гостиницы. Повернувшись, он увидел Диксона у кассы. В каждой руке у него было по бутылке джина. Как тогда у Фортунадо, в последний день его жизни.

— Я решил, что ты прав, — сказал пилот. — Хватит сходить с ума, тем более, что я мертв.

Герцог кивнул, достав руки из карманов:

— Спасибо.

Диксон взмахнул руками, бутылки звякнули в сумерках бара. — Все, что я имею, — все твое. Больше не буду тебе сопротивляться. Бери, что хочешь, и пользуйся. Эх, с нашим атаманом…

Герцог сложил пальцы в гражданском салюте. Диксон ответил ему салютом, предусмотренным для высшего командования, и стал взбираться по лестнице. Сжав кулаки, Герцог напряженно наблюдал, как пилот исчезает из виду.

«Да, вот оно, — думал он. — Это прекрасное чувство Ангела Удачи. Ни с чем не сравнимое во всей Вселенной. Ничего удивительного, что Мэй носится за ним как сумасшедший по всей открытой галактике. Это как опиат. Это подобно наркотику».

Все, что оставалось сделать, — приложить свои знания и умения к делу. Направить силу пилота в нужное русло. Больше его не тяготило странное чувство, будто кто-то стоит за твоей спиной и говорит, что ты, мол, вот-вот вляпаешься.

Все, что осталось, — это приложить знания к делу, твердил он себе. Осталось только найти, к чему…

И тут Герцога обдало волной холодного пота.

Все, что он должен, — найти знание…

— Подонок!

Он развернулся и бросился по лестнице, выкрикивая имя пилота. На втором этаже он выскочил в коридор и устремился к серой стене, остановившись перед дверью Диксона. Дверь оказалась заперта — он подергал ручку, но тщетно. Тогда он ударил по ней. Фанера треснула, и дверь распахнулась. Рэй по-прежнему сидела на кровати. На ней было длинное черное платье, до самых пят, опускавшееся до пола, черная шляпа с широкими полями, и лицо спрятано под темной вуалью. Откуда он вообще мог догадаться, что перед ним Рэй? Он этого не знал, но только чувствовал.