Джо Фауст - Отчаянные меры. Драгоценный груз. Сущность зла

— Ах вот оно как, — прокомментировал Баррис. — Вот он, значит, как скучает. Еще раз спасибо, что разбудили.

Дина щелкнула тумблером, и появился звук: приглушенный, перебиваемый каплями, бормотанием воды в бачке унитаза и постаныванием воды в трубах. Послышались шаги Герцога и затем его голос:

— Эрик?

Он продолжал расхаживать по камере, пристально заглядывая в каждый угол. Как будто рассчитывал встретить там знакомое привидение.

— Эрик, где же ты?

Затем он замер на секунду, руки бессильно свесились по бокам, взгляд сосредоточенно устремлен куда-то вдаль. Казалось, он замер перед камерой.

— Да, черт тебя возьми, Эрик! — Герцог нахмурился.

В этот раз «паузу» включил доктор Мелроуз. Изображение на экране замерло.

— Вот оно. Три раза. Он отчетливо повторил: «Эрик». Как будто звал Эрика Диксона.

Баррис покачал головой.

— Когда вы начнете соображать, — Мелроуз сердито защелкал кнопками. Включенная в режим перемотки запись продемонстрировала Герцога, оживленно скакавшего по камере. Стало заметно, что руки его двигаются так, словно бы он отыскивает способ вырваться на свободу, рвет перед собой невидимые путы. — Мелроуз включил нормальную скорость в режиме воспроизведения. Теперь смотрите… — изрек доктор.

Герцог медленно повернулся на каблуках:

— Значит, ты просто впал в маразм…

Голос Герцога звучал несколько странно, в более низкой тональности. При этом очень правдоподобно. Присутствующие испытали ощущение, схожее с тем, что называется «бегущие по спине мурашки».

— …Или потерял голову от выпивки. Неужели ты думаешь, что у него нечем на это ответить? Я не поверю ни на минуту, что он собирается ждать, пока я передумаю. Это лаборатория, Эрик, и мы — только лабораторные крысы.

Выражение лица Герцога также менялось на глазах у остолбеневшего директора корпорации.

После пары минут такого диалога с самим собой, Герцог задавал себе вопросы одним голосом и отвечал совершенно другим, Баррис сам нажал кнопку паузы и потер колючий подбородок, сложив руки на груди. Брился он всегда по утрам. Медленно, но верно озадаченное выражение на его лице сменилось улыбкой.

— Я хочу вернуться к нормальной жизни, — продолжал разговаривать Герцог.

— Конечно, — ответил он сам себе с усмешкой. — К двум феечкам, которых ты оставил на произвол судьбы.

Баррис снова остановил просмотр, пошевелил губами, озадаченно блеснул очками:

— Расскажите-ка мне подробнее.

— Все очень просто, — заговорил Мелроуз. — Каждый человек вырастает в определенном культурном субстрате или слое, и субстрат этот, как и окружение, являются уникальными. Всем нам приходится говорить, но при этом мы по-разному используем голосовые связки. А некоторые люди сверх того, еще одарены мимически…

— Но что это за голос, которым говорит Арбор? Что-то до боли знакомое… Неужели…

— Эрик Диксон, — сказала Дина. — И звучит он так странно, потому что ему приходится пользоваться чужими голосовыми связками. При этом меняется тембр и ритм речи. А также ее тональность. Из-за всего этого и странное звучание. Такое дано только чревовещателям, но перед нами не тот случай. В биографии Герцога Вильяма Уэшли Арбора нет следов путешествия с бродячим цирком. Спрашивается — откуда он мог получить подобные навыки?

Баррис рассмеялся:

— Значит, этот странно медитирующий человек — вовсе не Вильям Уэшли Арбор. — Тут он запнулся на секунду и зажмурился, словно не желая верить своим глазам: — Эрик Диксон. Добро пожаловать из царства мертвых.

— Лучше не скажешь — осторожно вставила ассистентка.

— Возможно, это не воскрешение из мертвых, — заговорил Мелроуз. Потому что если перед нами не его душа — если таковая субстанция вообще существует, — то уж, по крайней мере, его личные воспоминания.

— Да и черт в ней, с душой, — произнес Баррис. В одном из небольших экранчиков, окружавших центральный монитор, он отыскал изображение камеры в реальном времени. — Нет, вы только посмотрите на него, и вы еще будете мне рассказывать, что это всего лишь память?

— Память плюс инстинкты, — дополнила девушка. — Пока нет уверенности в том, находится ли в норме душевное состояние самого мистера Арбора.

— Очень может быть, что он полагается на воспоминания Диксона в распутывании ниток на рукаве, используя соответствующие инстинкты.

— В таком случае, что вы можете сказать об этой беседе. Как она вам? поинтересовался Баррис. — Ведь что-то происходит в голове этого парня, неподвластное уму?

— Возможно, это лишь догадка, — встрял Мелроуз, — но вполне вероятно, что в подходящих условиях вторая личность может возобладать над хозяином тела.

— Значит, у нас в камере окажется сам Эрик Диксон. Собственной персоной.

— Его память. И у нас нет никакого способа узнать это на данном этапе.

— Да уж, — Баррис направился к маленькой двери.

— Нам нужно собрать данные, чтобы получить более полную картину происходящего.

— Как раз именно этим мы и собираемся заняться. Пойдемте со мной, Винсент. Зайдем, поговорим с ним.

— Поговорим? — Мелроуз сделал неуверенный шаг к двери. — Вы уверены…

— Вы же ученый. Право, даже стыдно за вас, — сказал Баррис с вызовом. И, подталкивая Мелроуза в спину, повел его к лабораторному карцеру.

Мелроуз замешкался на секунду, затем напоследок повернулся к Дине и неуверенно сказал:

— Подключите Форсунки Усмирения, и если что пойдет не так, заполните камеру сонным газом.

— Да ничего не случится, — Баррис налег на дверь, плотнее запирая ее. Если все идет в соответствии с тем, что вы мне рассказали, я хочу зайти и поговорить с этим человеком.

— Поговорить с его воспоминаниями, — поправил Мелроуз. — Тут есть существенная разница. Помните, он был одним из первых, а вот уже минуло десятилетие со времени набора первой Серии. Так что мы собираемся беседовать с воспоминаниями человека, утерянного с четверть столетия человеческой истории.

— Да, — неохотно согласился Баррис, уже готовый столкнуться с любой загадкой, с любым временным и житейским парадоксом. — Трудно примириться с тем, что этот парень, написавший приключения Несгибаемого Белого к фильмам, уже давно мертв.

— Дело обстоит куда серьезнее, — сказал Мелроуз, останавливаясь перед дверью, ведущей в камеру Герцога. — Эрик Диксон был пилотом во время Арколианской войны. Так что надо быть осторожнее и не проговориться об Альянсе.

— Да что за чушь! — возмутился Баррис. — Ведь он еще был жив в то время, когда Альянс был подписан. Не забивайте мне голову чепухой.

— И все же, — настаивал Мелроуз. — Не упоминайте, пожалуйста, о прибытии в наш мир Арколианской делегации. Ведь он происходит из времен, когда арколианцы были Врагом Номер Один.