Джеймс Р. Так - Веном. Смертоносный защитник

Он подставил чашку Петри под луч так, чтобы образец попал в емкость. Оказавшись в чашке, тот начал извиваться.

– Если бы я любил мелодрамы, я бы назвал его…

Он поднял чашку поближе к шару, в котором, отходя от агонии, висел пленник.

– …последним сыном Венома!

– Не нравится мне тут.

Тревор Коул ходил взад и вперед длинными размашистыми шагами, задевая носками ботинок больничную плитку на полу. Вся комната была белой. Пол, стены, потолок. Скудная меблировка из матовой нержавеющей стали отражала свет. К полу был привинчен стол с пятью стульями. Однако сидеть за ним никто не собирался: по его краям шли канавки, которые заканчивались стоками на углах.

Это был даже не диагностический стол.

Это был стол патологоанатома.

В комнате было так светло, что глаза болели и начиналась мигрень. Техник, который привел их, назвал это Бледной комнатой. Что ж, ей действительно подходило такое название.

– Ох, ну сядь, – рявкнула на него Лесли Геснерия. – От твоих хождений ничего не изменится.

Еще трое из тех, кто успешно прошел испытания в пустыне, согласно зашумели. Тревор повернулся, ткнул в мужчину, который сидел, откинувшись на спинку стула и положив ноги на стол. Он закинул руки за голову, демонстрируя темные татуировки.

– Ты почему такой довольный, Рамон? – спросил Коул.

Рамон Эрнандес вздохнул, но не шевельнулся, только поднял бровь.

– Я доволен, пока мне платят.

– Не нравится мне Бледная комната, – повторил Коул.

– Не так уж тут и плохо. – Эрнандес пожал плечами. – Хоть светит не так, как в пустыне за пределами Кандагара, где солнце будто ненавидит тебя за то, что ты под ним живешь.

– Даже не так, как в Мохаве, стоит только выйти за пределы базы.

Донна Диего перебирала пряди волос.

Коул зарычал и вскинул руки, отмахиваясь от их слов.

Диего поставила локти на стол.

– У тебя есть целых три квадрата и раскладушка, солдат, что ты жалуешься?

– Мы все равно что пленники.

– Ну, ты не пленник.

Коул перестал расхаживать по комнате и пристально посмотрел на Диего.

– Думаешь, мне дадут уйти? Или тебе? Да любому из нас, раз уж на то пошло?

– Я не хочу отсюда уходить, – ответила она. – Тут мистер Дрейк что-то затевает.

– А знаешь что?

– Что-то хорошее. – Диего обожгла Коула взглядом. – Что-то значительное.

Геснерия, Эрнандес и Карл Мах, молча наблюдавший за Коулом, как один отпрянули от Диего и напора в ее голосе.

– Ты не можешь этого знать, – нарушил тишину Мах.

– Знать что? – голос Диего напрягся, как струна.

Мах примирительно поднял руки.

– Все мы солдаты…

– Я – нет, – поправил его Эрнандес.

– Серьезно? – Мах удивился.

– Вполне.

– Ха, а я-то принял тебя за какого-нибудь супер-Джо, у которого армия в крови, – хмыкнул Мах.

– Ничего подобного.

– А Кандагар?

Рамон покачал головой:

– Я там был не с армией.

– Странно, – пожал плечами Мах. – Но я настаиваю: мы все, кроме Рамона, солдаты, мы видели и делали всякое, не всегда хорошее. Иногда даже криминальное. Возможно, если говорить по-честному, даже творили зло. Хотя кто тут честен. Не можете же вы верить в то, что секретная база в пустыне борется на стороне ангелов небесных.

– И на чьей же мы тогда стороне, мистер Мах? – голос раздался из ниоткуда и отовсюду сразу. Не было никакого сигнала, шепота или потрескивания, с которыми включаются динамики.

На мониторе с высоким разрешением Карлтон Дрейк наблюдал за пятерыми членами своей команды безопасности – теми, кто выжил. Он смотрел за реакцией на свой вопрос. И на то, что за ними подслушивают.

Трое из них – Карл Мах, Лесли Геснерия и Тревор Коул – напряглись. Он видел, как застыли их мышцы и выпрямились спины. Все трое начали оглядывать комнату в поисках оборудования для переговоров. Однако они его не найдут.

Это были солдаты, обученные в секретных воинских частях, в разведке и опергруппах. Им наверняка не понравится, что их застигли врасплох.

Дрейк улыбнулся.

Особенно Маху, который, так сказать, ляпнул не то. Но Карлтона и не интересовали навыки межличностного общения мистера Маха.

И Диего, и Эрнандес даже не вздрогнули, будто их эта прослушка не интересовала. Реакция Эрнандеса Дрейка не удивила. Он видел запись того, как Рамон проходил испытание в пустыне. Эрнандес уничтожал дронов и справлялся с ловушками так, будто просто вышел погулять.

Мах откинулся на спинку стула, решив не искать никакие жучки.

– Вы на своей собственной стороне, мистер Дрейк, – ответил он на вопрос. – Это я могу точно сказать.

Дрейк снова улыбнулся.

– Отличный ответ, мистер Мах, просто отличный.

Карлтон нажал кнопку на консоли под монитором.

Пора было приступать.

Тихий щелчок нарушил тишину, и квадратная платформа со стороной около тридцати сантиметров исчезла под столом, образовав небольшое, в полсантиметра, углубление.

Внутри в два ряда – три в первом и два во втором – лежали пять круглых дисков, чашек Петри. Утопленная платформа поднялась и встала вровень с остальной поверхностью стола.

Даже в ярком свете в помещении сложно было понять, что находится в чашках Петри.

Капли.

Сгустки.

Жижа, слизь, грязь. Эти слова не подходили для описания.

Вещество в одной из чашек напоминало рыхлый трясущийся желатин. В другой лежало будто бы что-то более плотное, вроде жвачки. В третьей растеклась и поблескивала лужица. В двух оставшихся будто перекатывалась ртуть.

– Что это? – спросил Тревор Коул.

Голос Дрейка прозвучал звонко, как колокол:

– Ваше последнее испытание.

Раздался звон, и стеклянные емкости окутало паутиной трещин.

Дрейк восхищенно наблюдал.

Эти пять человек выжили не только в испытаниях в условиях пустыни, но и в бесконечной череде других тестов и проверок, для которых их отбирали. Большая часть анализов и тестов была с ними согласована: от IQ до исследования ДНК. О других же – воздействие стрессоров, включая гамма-лучи, космические лучи и даже образец тумана Терриген, – их не спрашивали. Никто из них даже не знал, что выдержал такие экзамены.

Как не знали и те, кто не выжил.

Сейчас проходило испытание с наибольшим количеством неизвестных. Даже с туманом Терригена были хоть какие-то данные. А что будет здесь?

Его ученые понятия об этом не имели.

Единственный отпрыск Венома, Карнаж, не дублирует оригинал. У них есть сходные характеристики, но полных совпадений нет. Карнаж и Веном умели изменять биомассу, но использовали ее каждый по-своему. Веном отдавал предпочтение большим размерам и объему мышц, а Карнаж творчески осмыслял свой талант и превращал конечности в смертоносное оружие.

Процесс извлечения закончился получением предположительно разных «семян». Они отличались по цвету: один был пурпурный, другие меняли оттенки из красной части спектра, будто перебирали закатную палитру.