Иннокентий Соколов - Ленинград-28 [СИ]

Рука ухватилась за край ямы. Панюшин заскрипел зубами, подтягиваясь.

Больно.

Интересно, за что ему такая мука? Разве десяток загубленных старух стоит этой бесконечной пытки?

Юрка выбирался из воды, собрав волю в железный кулак. Заставил себя не обращать внимания на боль, но злая гостья упиралась, напоминала о себе при каждой возможности.

Эх, Юрка, а ведь немного уже осталось…

Автомат с газировкой стоял на нижнем уровне — в прошлый раз Панюшин прошел мимо, озаботившись поисками установок энергопитания. Хозяйка-боль напомнила о главном — теперь, когда до цели оставалось всего ничего, нужно добраться до автомата. Еще одно озарение, простое такое. Почему главное вспоминается тогда, когда сожжены мосты, а ноги всего лишь две бесполезные конечности? Не иначе проделки судьбы-злодейки.

Сейчас Панюшин полз навстречу ей. Зубы сводило от нетерпения, взгляд отмечал пятна грязи на отсыревшей штукатурке. Гул генераторов стал громче, требовательнее.

Скоро!

Как только осназовцы появились в поле зрения, палец Панюшина нажал на крючок. Винтовка вздрогнула в руках, и выплюнула короткую очередь.

Один из бойцов перегнулся пополам и завалился вбок. Второй тенью метнулся за угол.

— Игорек… — Игнатенко осторожно подтащил умирающего к себе, в укрытие. — Живой?

— Мишка — осназовец хрипел, на губах пузырилась кровь. — Завали эту суку, слышишь? Чтоб не напрасно все…

Поляков дернулся и затих. Игнатенко выругался, и выпустил из-за угла длинную очередь.

Панюшин поспешно нырнул в контейнер. Пули пробивали толстую сталь, плюхаясь о противоположную стену. Юрий распластался на полу, стараясь вжаться в холодное железо. Сродниться с ним, стать самому железным, чтобы…

Юрка замер. Осназовец покинул укрытие и быстро приближался. Черт! Панюшин попробовал заглянуть в темноту, но только охнул от накатившей боли. В животе заурчало — в темноте организм требовал в десятки раз больше энергии. Вспышка гнева в лабораториях опустошила тело и разум.

Он выскочил из контейнера, комком звериной ярости. Игнатенко материализовался рядом, как раз вовремя, чтобы выпустить в Юрку остаток обоймы. Панюшин услышал выстрелы, и падая, успел огрызнуться парой одиночных. Боль ворвалась в тело одновременно со стоном осназовца.

Нож выскочил из ножен — Юрка змеей проскользнул к раненому. В глазах Игнатенко, Панюшин успел заметить странное равнодушие. Осназовец хотел что-то сказать, но Юрка не дал ему на это времени — воткнул лезвие чуть ниже подбородка. Игнатенко всхлипнул и умер.

И только тогда, Юрка почувствовал, что с ногами неладно. Отползая от тела врага, он попытался привстать, но только охнул, когда боль прошлась от кончиков пальцев, набирая силы, чтобы взорваться чуть выше колен обжигающим пламенем. Тогда же, он вспомнил об автомате с газировкой.

На нижний уровень, Панюшин попал, уже почти ничего не соображая от боли. Организм терял кровь. Панюшин как мог, перетянул бедра выше колен лямками комбинезона, но с таким же успехом можно было бы наложить жгут на шею, чтобы остановить кровь из носа.

На поясе заработала рация — ее Панюшин снял с мертвого осназовца. На всякий случай.

— Игнатенко?

— Я за него — прохрипел Панюшин, ухмыляясь разбитым ртом.

В рации ненадолго замолчали, видимо собираясь с мыслями.

— Вот как, значит?

— Ага — безмятежно ответил Юрка.

— Ну и что делать думаешь, Панюшин?

— Водички бы испить. Глядишь, и полегчает, а?

— Слушай, Юрка. Давай не будем торопиться…

— А торопиться уже и некуда, так ведь?

— Кто-то остался?

Панюшин засмеялся.

— Шутите?

Невидимый собеседник не ответил. Панюшин пристегнул рацию обратно к поясу. Выдохнул, собираясь с силами, оттолкнулся от пола.

Пополз.

Путь до шахты лифта он проделал, находясь в полузабытьи. Тело действовало на автомате — оттолкнуться от земли, подтянуться, сгибая слабеющие руки, взвыть от боли, замереть, восстанавливая остатки дыхания.

Темная вода преградила путь. Панюшин вспомнил как несколькими часами ранее, перебирался на другую сторону коридора. Тогда это казалось парой пустяков, сейчас — почти невыполнимым.

Юрий повернул голову — если набросать в воду вон те пустые ящики, можно будет попробовать перебраться по ним. Черт возьми, хватило бы только сил. Панюшин сплюнул кровавый сгусток, и пополз к ящикам.

На поясе вновь ожила рация:

— Объект будет расконсервирован, так что даже не думай…

— Делайте что хотите — перебил Юрка и бросил рацию в воду.

Ящиков хватило, чтобы соорудить хлипкую переправу только до половины водной преграды. Панюшин с тоской посмотрел на получившийся мосток — ползти по ящикам, чистое сумасшествие.

Впрочем, он и так был сумасшедшим — нормальным нечего делать в подземельях НИИ.

— Поехали… — Панюшин осторожно подполз к бетонному краю.

В генераторную Панюшин вполз, теряя остатки разума. Повел головой, пытаясь сообразить, где он. Автомат с водой стоял у стены. Панюшин увидел его. Железный шкаф, с парой кнопок на передней панели, с прорезью для монет. Стеклянный стакан вверх дном — все, как и должно быть. Вот только как дотянуться до кнопок?

Юрий пересек помещение, оставляя кровавый след. Сейчас он даже не отталкивался ногами — конечности волочились по грязи, двумя бесполезными придатками. Он тянулся, ломая ногти, не завывая — повизгивая, поскуливая, даже не думая о том, как прекратить эту боль.

Боль стала чем-то обязательным. Она существовала сама по себе — как солнце, как звезды на небе. Есть, и все тут.

Панюшин погладил металлический корпус. Автомат вибрировал, словно внутри него происходила какая-то очень важная работа. Хотя, может, так и было на самом деле.

Где-то вдалеке ухнуло. Пол задрожал — Панюшин почувствовал это нижней половиной туловища. Вот и ножки пригодились — два детектора землетрясений, мать их.

Если бы рация была цела, возможно, голос в ней поделился бы с Юркой видением дальнейшего развития событий. Впрочем, и без рации, Юрка сумел сообразить, что начался штурм спецобъекта. Наверняка бравые осназовцы взрывают бетонные пробки, пытаясь добраться до бедолаги Панюшина.

Вверху громыхнуло. Уже сильнее — не иначе дело идет на лад.

Нужно торопиться, но как получить желаемое, когда в ногах нет силы?

Панюшин повертел головой, пытаясь найти хоть что-нибудь, что могло бы помочь. Не обнаружив ничего подходящего, скривил в ухмылке рот — придется совершить маленький подвиг!

Слабеющим слухом, услышал, как заработала, поднимаясь, платформа лифта. Черт, быстро работают сволочи…

Юрка ухватился за угол автомата. Попытался подтянуть тело вверх. Рука скользила по ржавчине, нечего было и думать, что удастся подняться наверх.