Александра Калинина - Настоящая фантастика – 2019

Убегая из Дворца бракосочетаний как можно дальше, он снова вспомнил эти слова. Любую не бери! Послышалось или нет? Человек с обычным слухом вряд ли бы разобрал тихий шёпот в зале, наполненном звонким смехом. Олег разобрал, но сомневался. Было или нет? Послышалось? Почему бы не сказать в голос?

Впрочем, он уже понимал, почему. К одному посмешищу прибавилось бы второе, а зачем превращать помолвку в цирк? Любую не бери!

– Убедила, не буду! Да кто же ты такая? – сказал он громко сам себе.

Ноги привели его к ближайшей скамейке парка, скрытой каштанами и кустами жасмина от злополучного Дворца. Олег сел и беззвучно заплакал. Общение с невестами не окрыляло. Отличный денек! Вот уж действительно, запомнится надолго. И совсем не хочется летать. Словно отрезали крылья, а к ногам привязали камень. В таком состоянии и пробовать не стоит. Налетался уже! По земле ходить совсем разучился!

Он не понимал, что произошло. Мать всё ему рассказала правильно, только время немного подправило церемонию: оставило форму как дань традиции, а суть подспудно заменило.

Он вскочил со скамейки и, не выдержав, побежал…

В комнате пахло мёдом. Липа и донник. На столе, убранном льняной вышитой скатертью, стояла хрустальная ваза с кусочками сот. В печке потрескивали дрова.

– А где наша невеста?

Отец появился на пороге, прижимая к серой рубахе охапку дров.

– Во Дворце, – ответил Олег не оборачиваясь.

– Красивая хоть?

– Папа!

– Ладно, понял… А чего мордочку воротишь? – Он прошёл к печке, присел и начал аккуратно складывать поленья. – Когда нам её ждать?

Тут Олег и огорошил его новостью:

– Я не буду выступать! Отмени моё участие! Всё, отлетался!

– А что так? – не то сурово, не то иронично поинтересовался отец. – Неужто ни одна не приглянулась? Да ты поешь медку – оно и полегчает. Для вас ведь нарезал.

– Не в этом дело! – отмахнулся Олег. – Я сомневаюсь… Я не знаю… Не хочу… Не вижу смысла… К тому же у меня ничего не получится!

– Стало быть, помощник у меня появился. Я тебе давно говорил: «Пасека есть, впрягайся. Хватит на облаках пропадать!»

Отец встал и вернулся к порогу.

– Ага! Пасека нас не прокормит!

– Есть огород, птица! С голоду не помрём!

– Ты кого птицей назвал? – Олег скривился. – Кур и гусей? Ку-ка-ре-ку и га-га-га?

– Один из этих га-га-га сейчас томится с яблоками. Печку вон специально затопили. Думали, ужин праздничный устроить. Всё-таки день рождения у сына. Не угодили, стало быть? Чего нос-то воротишь?

Олег наконец-то повернулся к отцу:

– Извини. Я не то хотел сказать. Просто сегодня всё пошло наперекосяк. Я уже вообще ничего не понимаю!

– Бывает. А когда снова начнёшь понимать?

Олег пожал плечами.

– Папа, ты серьёзно? Про пасеку.

– А ты? Про Игры.

– За меня никто не пошёл! Мне не до смеха! Могли бы и предупредить получше!

– Стало быть, и народу меньше кормить. Радоваться нужно, а у тебя истерика. На следующий год снова попробуешь. Глядишь, выбор получше будет! Девицы покрасивше…

– Папа!!!

– Что?

– Я тебя не узнаю! Ты чужой какой-то!

– Немудрено! С таким-то сы́ночкой!

– Папа!

– А чего ты хотел? Тумака тебе, что ли, отвесить?

– И то лучше было бы!

Отец уперся ладонями в косяк.

– Так не могу! Прости уж старика! Слишком долго мы тебя берегли. Слово тяжкое сказать боялись. А вдруг оно к тебе камнем привяжется и не взлетишь больше? Зря, выходит, нежничали? Теперь, стало быть, оно и можно: воспитать тебя хорошенько, да привычка пагубная не даёт. – Он погладил густую русую бороду. – И время упущено.

– Устал носить камни в себе? Я понимаю, папа, но мне сейчас тоже нелегко. Давай мы с тобой поговорим через три недели? Хорошо?

– Когда закончатся Игры?

– Да. Очень серьёзно поговорим, и ты мне всё выскажешь. Можешь хоть закидать меня своими камнями!

– Нетушки! Иди в кладовку, возьми лопату. Подсобишь мне на огороде. Там и поговорим. Чего зря-то языки чесать? Дело надо делать. Привыкай. Только пере-оденься. Костюмчик ещё на следующий год пригодится.

– Не будет никакого следующего года!!! И позаследующего, и позапозаследующего! Понял?! – Олег сжал губы. Но пиджак снял и положил на скамейку.

– Смешной ты всё-таки, – улыбнулся отец. – Думаешь, мне так хочется тебя ругать? Или смотреть, как ты в огороде горбатишься? Думаешь, мы для этого тебя в лётную школу отвели?

– А чего ты тогда?.. – насупился Олег.

– Чего я? Это чего ты! Ладно, иди сюда, летун полинявший!

Олег побрёл к отцу, не отрывая взгляда от половиц.

Они обнялись.

– Отпусти, папа. Я сейчас запла́чу!

– Шутишь? Я сам сейчас запла́чу.

Олег попробовал высвободиться. Какое там! Словно с медведем сцепился. А может быть, попытка была слишком слабой, не так уж часто отец его обнимал – занят был всё время: то пасека, то огород, то переговоры с устроителями зрелищ.

– Ладно, будем считать, помирились. – Отец разжал объятия и теперь держал Олега за плечи. – Да! Чуть не забыл! Хотел показать тебе одну штуку. Смысла, конечно, уже нет, но хоть полюбуешься красотой. Пойдём!

Он завёл Олега в дальнюю комнату и открыл мамин сундук:

– Смотри.

– Что это? – испуганно спросил Олег, чувствуя ком в горле. Он уже знал .

– Работа твоей матери долгими вечерами и ночами, пока тебя не было на земле. Она хотела успеть к твоему дню рождения, меня заставила станок подправить. А теперь выходит, что в этом нет нужды и целый год её работы можно выкинуть в мусор. Ты уж, будь добр, скажи ей об этом сам.

Отец вышел из комнаты, тихо прикрыв дверь.

Олег остался наедине с сундуком. Опустил в него руки – и они утонули в легчайшей белоснежной ткани. Он схватил её, вынул и перевернул: воздушная ткань заструилась сквозь пальцы обратно в сундук. У него на глазах белизна плавно перетекала в небесную лазурь.

Он сел на пол и закрыл голову руками.

Это были крылья! И хвост. И две длинных ленты. Украшения к лётному костюму, приготовленные для Воздушных Игр. Два треугольника – крылья – крепятся к вытянутым в стороны рукам, к поясу и ногам. Ещё один треугольник – хвост – держится на поясе, коленях и ступнях. Ленты привязываются к запястьям. Уникальная ткань, которая не выносит иголки и требует скрупулезной работы. Её нельзя шить, форма придаётся на ткацком станке. Только так достигаются необыкновенные свойства: лёгкость, прочность и продуваемость. Малейшая ошибка – и работа идёт насмарку. Это волшебная ткань. Она почти не чувствуется в полёте, не тормозит его.

На прошлых Играх у него вообще не было украшений. Мало кто верил в его успех, кроме тренера и родителей. После победы мать пообещала, что у него будут крылья и ленты. Больше к этому разговору не возвращались, он как-то забылся… Но мать, оказывается, помнила.