Гэри Рассел - Сумеречные улицы

Тёмный свет — откуда-то он знал эту фразу. На полу у её ног тело Оуэна, уже мёртвого, конвульсивно дёрнулось, когда пришельцы покинули и его.

Джек упал на землю, когда пули оставшихся охранников сделали своё дело. Он откатился назад, увлекая за собой последнего вооружённого охранника, и наткнулся на водяную башню; выставленный на всеобщее обозрение манипулятор Разлома моргал, оставшись без питания.

Собрав последние искры жизни внутри себя, Джек выстрелил прямо в манипулятор, и тот взорвался.

Он услышал оглушительный грохот, доносившийся словно за миллион миль отсюда. Он слышал крик людей, бегущих из здания, в котором находились, не обращая внимания на мёртвых и раненых вокруг. Он чувствовал, как Тьма объединяется и летит к нему.

Джек подполз к водяной башне. Он понял, что Тошико была рядом с ним, по её щекам текли слёзы. Когда они вместе врезались в основание водяной башни, Джек сунул руку в горящий манипулятор, не обращая внимания на боль, когда его палец охватило огнём и на нём начали вспухать волдыри, а потом показалась плоть и кость.

Он закричал, когда Тошико схватила его, прижала к себе, сквозь слёзы вымаливая прощение.

— Это не твоя вина, — выдохнул он, каждый вдох был для него сущим мучением.

— Это они виноваты.

И они оба смотрели, как Тьма спешит к ним.

И Джек вырвал манипулятор.

Сотрудниками госпиталя святой Елены овладела паника. Во всей больнице пропало электричество, и никто не знал, почему. Затем они почувствовали землетрясение, когда все окна разбились, а на парковке взвыли сотни автомобильных сигнализаций.

Гвен Уильямс содрогнулась, когда торчвудский прибор, разработанный для того, чтобы извлечь из неё ребёнка, отказал.

Невидимое для врачей и медсестёр, крошечное облачко Тёмных огней появилось изо рта Гвен, когда она закричала. Облачко мгновенно исчезло, бесшумно взорвавшись, и огни умерли, не успев найти нового хозяина.

Несколько медсестёр проявили профессионализм и сразу же начали готовить Гвен к кесареву сечению.

Рис был рядом.

Час спустя Рис Уильямс держал на руках Герайнта Уильямса-младшего, напевая ему валлийский гимн регби. Усталая, но улыбающаяся Гвен только что пришла в себя.

— Что случилось, Рис? — спросила она. — Я почти ничего не помню. Всё как в тумане.

Рис взял её за руку.

— Произошёл взрыв, любимая, в самом центре Кардиффа. Это ужасно — целая часть города уничтожена, осталась только воронка.

Гвен посмотрела на него, и на неё нахлынули воспоминания.

Она плакала полчаса. Медсёстры забрали ребёнка, пока Рис присматривал за ней.

Она без конца повторяла: «Я не знала, что делаю и что думаю», и «Я позволила им контролировать меня», и «Мне так жаль», но Рису было всё равно. Его жена была с ним, целая и невредимая, и она родила ему прекрасного здорового ребёнка.

Хотя ему нужно было сказать ей одну вещь, когда она успокоится. Точнее, две вещи.

Во-первых, хотя ему нравилось имя Герайнт, он считал, что Джек Йанто Герайнт Уильямс было бы лучшим выбором. А потом он сказал кое-что, что она не смогла забыть.

— Торчвуда, такого, каким мы его знали, больше нет, любимая. Джек, Йанто, Оуэн и Тошико — они мертвы. Но нам по-прежнему нужно что-то вроде Торчвуда. Нам нужен кто-то, продолжающий делать то, что делали вы.

— То есть ты и я, да? Вместе. И мы найдём ещё людей: новую Тош, нового Оуэна. И мы снова сделаем это место безопасным. Чтобы наш ребёнок мог расти в безопасности.

И Гвен обняла его крепче, чем когда-либо.

Ведро опустилось на землю с громким стуком, и монеты раскатились по дороге в разные стороны.

Гвен Купер с судорожным вздохом очнулась ото сна.

Она видела людей вокруг, у них у всех были лица клоунов. Не только у уличных артистов, но и у обычных зрителей. Ей начали обрывочно припоминаться события последних нескольких часов, и она вспомнила, что план состоял в том, чтобы заманить сюда людей и впустить в них Свет… для сохранности. Этой расе инопланетных форм жизни требовались временные хозяева, до тех пор, пока их собственное место обитания снова не станет доступным.

Что-то связанное с дневником. И Билисом Менджером. Он был их… другом?

И тот ужасный мир будущего, где она оказалась заражена Тёмным светом… и Торчвуд пытался захватить власть на Земле и был уничтожен.

— Джек! — закричала Гвен во всё горло.

Другие люди на улице повернулись и посмотрели на неё.

Все как один, они зашагали к ней, картёжники бросали карты в машины и двери, где те застревали, мим передразнивал каждое её движение.

И люди, обыкновенные простые люди, двигались резко, отрывисто, словно пытались помешать управлять собой тому, что делало их глаза такими ярко сияющими.

Всё это было достаточно страшно. Но куда страшнее было смотреть на дюжину людей, стоявших с одной стороны и смотревших на неё так же, как остальные, но их глаза были чёрными, как смола, почти мёртвыми.

И Гвен узнавала этот Тёмный свет, она знала его по тому видению будущего. Он был у неё внутри, заставил её отвернуться от Джека, от Торчвуда и едва ли не от Риса и её ребёнка.

Ребёнок. Господи, будут ли у них с Рисом когда-нибудь дети?

Да. Да, будут. Да, она выйдет замуж, и Торчвуд выживет, и она ни в коем случае не даст Оуэну и Тошико поддаться Тёмному свету, чем бы он ни был. Потому что будущее не было выбито в камне, оно было податливым, жидким.

Почему-то им был дан шанс убедиться, что этого не произошло. Поэтому Билис поместил в неё Свет. Предостережение.

Ей нужно было найти Оуэна и Тошико, предупредить их и…

О.

Она снова взглянула на людей, одержимых Тёмным светом. Клоун, стоящий слева. Золотая статуя женщины в кимоно.

Дерьмо.

Клоуном был Оуэн.

Статуей была Тошико.

Неужели она опоздала?

Она попыталась отступить в сторону от толпы, но они, казалось, предвидели каждое её движение… Но они на неё не нападали, а просто заставляли идти по улице назад, к тому месту, где они с Йанто встретили Билиса.

Где он поместил в неё Свет.

О Господи, они не угрожали ей, они старались заставить ей держаться подальше от группы одержимых Тёмным светом. От Оуэна и Тошико.

Ей не нужно было идти вперёд, ей нужно было идти туда, куда они её гнали.

И снова, когда она повернулась и побежала, не вполне уверенная в том, что делает, она закричала, очень, очень громко:

— Джек!

В доме номер шесть по Кобург-стрит Джек сидел в кресле, а Йанто — рядом с ним.

Билис Менджер стоял у окна, заложив руки за спину, и Идрис Хоппер прижимал пистолет к его голове. Точнее, не столько прижимал, сколько тыкал им Билису в голову благодаря своим дрожащим рукам. Секретарю мэра далеко не каждый день приходилось держать в руках пистолет.