Евгений Щепетнов - День непослушания [litres]

– Я больше не выдержу! – простонала Валя. – Если бы вы знали, что они делали! Если бы вы знали!

Настя и Лена переглянулись, но расспрашивать не стали. Настя и так знала, что могут сделать с девушкой полностью лишенные тормозов подростки. И Лена тоже уже не была той сказочной дюймовочкой, какой выглядела с первого взгляда. Уже не была. Теперь не была.

– Я вот что слышала, пока они меня… – Валя запнулась, затем продолжила: – Завтра они собираются пилить дверь в ментовке, чтобы посмотреть, какое там есть оружие. А ты якобы должна показать, где собрались ваши девки.

Валя искоса посмотрела в лицо Насти, та молчала, внимательно слушая.

– Похоже, что у тебя есть какой-то план… – Валя продолжала смотреть на Настю, но по-прежнему молчала. – Так вот… сбеги, пожалуйста! Сбеги! Найди нормальных людей! Я знаю, они есть! И убей этих! Всех убей! Всех! Тут нет ни одного нормального. Они раньше были нормальными… может быть. Но теперь они творят такое, что… слов нет! Твари завтра собрались на Сенной магазин ломать. Оружейный магазин. Если получат оружие, будет очень, очень плохо.

– Плохо. Очень плохо, – пробормотала Настя и повернулась к Вале, глядя в ее опухшее от побоев лицо. – А где эта сучка?

– Осталась на ночь. Боится, что я ее задушу. Она стояла и смотрела, как меня… мучили. И… помогала им. Издевалась. Мучила, пока меня держали. Я очень хочу, чтобы она сюда вернулась. Очень. Мне уже все равно.

– Нельзя так! – Голос Лены был неожиданно строгим и жестким, таким жестким, что Настя даже удивилась. – Нельзя! Ты должна выдержать! Вспомни, как наши в концлагерях терпели! Все выдержали! Вышли, отомстили фашистам и детей потом нарожали! И ты должна выдержать! Должна!

– Должна… никому я теперь ничего не должна… – бесцветно, еле слышно бросила Валя. – И меня-то уже нет. Только бы вот до сучки этой добраться… до Машки! Детей, говоришь? Да не будет у меня никаких детей… похоже, что все мне внутри разворотили. Долго не проживу. Обкурились, мрази. И где только шмаль достали?!

Настя привстала на локте, посмотрела на Валю и с ужасом увидела, что под той расплывается темное пятно. Она кивнула Лене, та посмотрела, тихо ахнула и, прикрыв глаза, помотала головой. Потом встала, постучала в дверь:

– Эй, есть кто-нибудь?! Эй!

Никто не откликался, Лена продолжала стучать. Минут через пятнадцать дверь открылась, и на пороге появилась та самая девица с худым угрюмым лицом. За ее спиной маячили два парня с битами в руках. Девица тоже держала наготове палку, только потоньше, видимо, от сломанной швабры.

– Чего кричать?! Чего шуметь?! – Девица размахнулась и сильно ударила Лену, угодив той по плечу, потом еще раз с размаху врезала по бедру. Лена, не удержавшись, со свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы – было ужасно больно. Она отступила на шаг и, указав пальцем на Валю, с ненавистью процедила:

– Ты что, не видишь?! У нее внутреннее кровотечение! Ей все порвали! Ее лечить нужно! Она умрет, если ее не лечить!

Девка презрительно скривила губы, усмехнулась уголком рта:

– Кто – лечить? Дура! Кто лечить, кто врач? Где врач? Сдохнуть? И что? Выкинуть падаль! Вас, шлюха, много! Одна шлюха больше, одна меньше! Будешь кричать, будешь шуметь – палка получишь! Поняла, шлюха?!

– Это ты шлюха! – не выдержала Настя. – Мерзкая шлюха, мразь! Аббас сказал – нас не трогать! Узнает, что ты нас била, – он тебе самой эту палку в зад засунет! Мразь поганая! Тварь! Животное!

– Ничего! – Девка прищурила глаза, разглядывая Настю. – Мы еще смотреть, кто животное! Еще будет время! А сейчас заткнуть свой рот и сидеть как мышь! А то пока Аббас добежать, палка у тебя будет!

Девка ухмыльнулась, развернулась и вышла из комнаты. Послышался звук закрываемой двери, и все затихло.

– Возьми! – Валя протянула руку и ткнула что-то в ладонь Насти.

– Что это? – Настя на ощупь приняла вещицу и, тихо ойкнув, сунула палец в рот – укололась.

– Я нашла за плинтусом и потихоньку заточила, – шепнула Валя, откинувшись на засаленную подушку. – Возьми с собой завтра, пригодится.

Настя присмотрелась к темной полоске – похоже, это был обломок пилы. Узкая черная полоска, с одной стороны заточенная до остроты бритвы. Ширина примерно сантиметр, длина сантиметров семь, не больше.

– Это от ножовки по железу, – тихо выдохнула Валя. – Я из нее нож сделала. Думала, если будет совсем невмоготу, кровь пущу и помру. И кого-нибудь перед смертью прирежу. Жаль, не удалось…

– Перестань, – Настя зашипела, как разъяренная змея, – ты жить должна! Что за дурацкое упадническое настроение?! Жить надо! Пока человек жив, не все потеряно!

– Я Валя, Валя Константинова, запомни! – неожиданно четким, ясным голосом сказала девушка. – Не хочу умирать безымянной! Запомните меня, девчонки!

Валя закрыла глаза и замерла. Настя молчала, не в силах ничего сказать. Молчала и Лена, улегшаяся на свое место. Ушибленное плечо болело, бедро, на котором вздулся рубец, тоже болело.

Настя все-таки умудрилась уснуть. Видимо, сказались и физические, и нервные перегрузки, организм должен был отдохнуть и потому просто отключил сознание.

Валя умерла ночью. Похоже, ей и вправду повредили что-то очень серьезное. Она так и не сказала, что же с ней сделали. Да оно и ни к чему. И так понятно – ее убивали. Ее матрас напитался кровью так, что было непонятно, откуда в худенькой девчонке столько этой самой крови.

Проснувшись и обнаружив, что Валя умерла, Настя не заплакала, не заплакала и Лена. В их душах что-то умерло, что-то делающее их детьми, подростками, которые могут дать волю своим слезам, надеющимися на чудо. Чудес не бывает. Сказки умерли. Остались только кошмары.

Она не слышала, когда Валя перестала дышать и вообще как та ушла. С болью, стонами или же тихо, как гаснет пламя свечи. Теперь уже все равно. Пламя погасло.

Настя закрыла глаза Вале и уселась ждать, когда за ней придут.

Определить время в этой норе было очень трудно, практически невозможно: окон нет, а тусклый свет лампочки, которую на ночь не выключали, не позволял узнать время суток. Но почему-то казалось, что сейчас раннее утро. Часов семь утра, не больше.

Дверь заскрежетала замком, вошла уже знакомая девка в платке и восточной одежде. Она мрачно посмотрела на вытянувшееся тело Вали, что-то пробормотала на незнакомом языке – злобно, явно ругалась, затем вышла, и вместо нее вошли двое парней. Они ухватили Валю за ноги и поволокли за собой, оставляя на полу липкий красный след. Голова Вали моталась, глаза приоткрылись, будто девушка была еще жива, а руки тащились следом, как две бледные тряпочки. И Насте бросилось в глаза, что ноготь на обезображенном указательном пальце левой руки сорван и болтается на куске мяса.