Алексей Федоров - Потерянная земля

— А то, что там есть один кабель под напряжением, я же тебе рассказывал. Я его еще трогать не стал.

Вадик, пытающийся поджечь, наконец, электрод, внезапно прекратил постукивать им по косяку двери. Тяжелый едкий дым, поднимающийся от сварки, лениво всасывался в вентиляцию.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что в наш мир выходят кабеля от этого бункера. И по ним подается питание.

Вадик спрыгнул с деревянных козел, щелкнул выключателем сварочного и стянул с головы маску. За стеной облегченно добавил оборотов дизель.

— Почему — подается?

— Потому, что никаких генераторов на столько лет не хватит. Движки ведь чем-то заправлять нужно.

— Оба — на… то есть, эксперимент продолжается? Ты ведь это имеешь в виду?

— Именно это. Эх, побоялся я кабель трогать… мог бы стать спасителем.

— Это еще неизвестно — нужно ли их спасать? Что они у нас делать будут? В лучшем случае — состарятся за месяц и умрут. В худшем… они уже часть этого мирка. Да и еще вопрос — как отразится их появление на нашем мире? Ученые тут наворотили дел… А хотя — я, наверное, зря панику навожу.

— Нет, их нужно спасти! — Руслан подскочил. — Они же живут, как в тюрьме! Крепостное право, мать твою, давно отменили, а эти нелюди их в рабстве держат!

— Успокойтесь, команданте Че. Без этих, как ты говоришь, «нелюдей», здесь бы все повымерли… хотя, если эксперимент проводят именно они, то вопрос другой — но кто нам принесет правду на блюдечке? В любом случае, нас предупредили и…

Вадик вовремя успел прикусить язык — тяжелая дверь, приоткрывшись, впустила давешнего вампира. Следом за ним зашла невысокая рыжеволосая девушка. Фигурой она напоминала подростка.

И ее глаза также не отражали никаких эмоций — словно нарисованные кисточкой на загорелом лице.

— Ну, как устроились?

— Хорошо, спасибо. — Вадик ответил за двоих. Руслан словно проглотил язык, отчаянно прикрывая рану на груди — окровавленную футболку он выкинул; Вадик переоделся в ремонтную робу.

— Ну как, Маша, нравятся хлопцы? Орлы!.. Ладно, парни, не буду отвлекать… Вадим, что у тебя с машиной?

— Бензин…

— Ага, понятно. Завтра тебе привезу. Девяносто пятый? Угу… будешь заниматься тем, чем привык. Домик мы вам подберем… Или только одного селить надо? — Усмехнулся он в усы. Вадик пожал плечами. — Ну-ну… ладно, разберетесь… Давайте, трудитесь. Вы одно запомните — мы все видим и все замечаем. Того, что было сегодня ночью, больше не повторится. Не лезь к ране грязными руками, конспиратор! Через пару дней и следа не останется, главное — корку не сдирай… Все, давайте, мы сегодня и так опаздываем…

Ребята остались одни.

— Зачем заходил? — хрипло спросил Руслан. Вадик вздохнул, не в силах отделаться от неприятного ощущения, которое у него возникло в присутствии парочки.

— В общем, валим отсюда. И чем скорее — тем лучше… пока еще есть такая возможность.

— А что, потом — не будет?

— А у тебя вон, шрам на руке… откуда?

— В детстве с велосипеда упал. — Руслан все еще не понимал.

— И сколько заживало? Два дня?

— Месяц почти… вот зараза!..

— А вывих твой вчерашний? Все, не болит? У тебя растяжение сильнейшее было… И — вот… — Вадик закатал штанину, показав колено. На месте давешней раны розовела полоска новенькой кожи.

— Мы что, перестаем быть людьми?.. — Вадик пожал плечами.

— Там, вроде, в углу гаража ведро с болтами стояло? Пригодится… Как мне все это дорого, ты не представляешь… — он подошел к воротам, приоткрыл створку. Над крышами домов виднелась верхушка холма, которую как раз штурмовал молоковоз. — Все, они смылись. Пора и нам.

— Так… чуть больше килограмма — пойдет?

— Вешай. Больше — не меньше… — продавщица завязала пакет с сахарным песком и протянула Инге. Та сложила покупки в матерчатую сумку — «авоську».

— Сколько? — Зоя пощелкала костяшками на древних счетах.

— Три восемьдесят… ты новость-то слышала?

— Что за новость? — Инга как раз отсчитывала медяки из старого кошелька. Того самого, что купила еще студенткой, на первую стипендию. Вещица давно потеряла всякий товарный вид, но Инге не хотелось расставаться с ней — это была овеществленная связь времен. Память о большом мире — и, хотя она сама себе никогда не призналась бы, предать эту потасканную память было бы все равно как сдаться.

— На этих… квартирантов твоих… в общем, на них ночью гитлеровцы напали.

— Они не мои квартиранты… — автоматически ответила она. И только потом до нее дошло — и мелочь посыпалась на пол.

— Да не бойся, живы они! — в глазах Зойки явственно мелькнуло злорадство. — Только Дом культуры разнесли… Катя как увидела — ее опять переклинило, снова Толику бегать, кормить и убирать за ней.

Инга смутилась. Вроде не девочка уже — бабка по возрасту, а ведет себя как малолетка. Купилась… Зойка, коза драная! Скрипнув зубами, она наклонилась и подобрала монетки — ей не жалко было денег, все равно их тратить все эти годы было особо и не на что… но нужно было хоть ненадолго спрятать лицо. Волосы невесомо скользнули по щекам.

— Заходили тут, как раз перед тобой, снова переодевались. Второй раз уже. Все в грязи, кровище — красавцы… все деньги потратили. Набрали тушенки, хлеба — словно в турпоход собрались.

— В поход, говоришь?.. — Инга испуганно посмотрела на подругу.

— Да шучу я! Куда отсюда уйдешь? Разве что…

— Да… — глухим голосом произнесла Инга. — Разве что туда…

Знакомые неприятные ощущения возникли, когда до бункера оставалось еще с километр. У Вадика заломило виски, заныли зубы. За придорожной порослью угадывалось что-то незнакомое — не давешнее облако и не бесформенное нечто… нет, на этот раз там копошилось что-то странно живое. Но вот что — Вадик так и не понял, даже когда граница зоны оказалась в нескольких шагах.

Оно выглядело… оно выглядело никак. Не было в жизненном опыте Вадика такого, с чем можно было бы сравнить. Оно… клубилось? Да, пожалуй. Оно дышало…

Бездонный провал, в котором разлетались галактики, рождались и умирали звезды. Вечность, спрессованная в объем. Ужатое в секунды бесконечное пространство… Вадик почувствовал, что сходит с ума, но не может оторвать взгляд от бездны… краем сознания он почувствовал, что его трясут за плечо — но бесполезно…

И в себя его привела только полыхнувшая пощечина. Он замахнулся в ответ, еще не соображая — но не желая расставаться с томительно-сладкой вечностью…

Руслан предусмотрительно отскочил, закрылся своей сумкой — они затарились на последние деньги в магазине. Вадик отшиб ладонь об глухо звякнувшие консервные банки — и боль окончательно привела в чувство. Брр…