Алексей Федоров - Потерянная земля

— Это… — Вадик передернулся. — Правильно сделал. Спасибо.

— Не за что. Ты лица своего не видел, жалко… у меня даже мурашки побежали. Словно ты увидел что-то… ну, не знаю, что-то страшное и одновременно — красивое.

Вадик скосил взгляд…

Прежнее осеннее поле. Он даже глаза потер… в доселе не виденном центре обширного пространства высилось какое-то здание — трехэтажное, кирпичное. Обычные советские развалины… И никакой чертовщины… хотя — нет, то тут то там по земле пробегали призрачные пятна, отражающие небо — так дрожит воздух над асфальтом в жаркий день. И — все… Вадик даже пожалел краем сознания — настолько красиво было то нечто, что едва не взяло в плен его разум. Жалко, исчезло без следа… прошла головная боль и неприятные ощущения, но осталось то едва ощутимое нечто, что с флегматичностью лебедки натягивало нервы и моросило мурашками на затылок.

— Идем?

— Может, перекусим сначала? На голодный желудок и помирать тошно…

— Не каркай, дурень! — Вадик скинул сумку и устроился на придорожной траве. — Помирать мы будем у себя дома лет, этак, через много. Любой другой вариант развития не рассматривается как бредовый…

Бутерброды из местного хлеба и привозной Гостовской тушенки — в ней, хотя бы, мясо есть — ребята умяли на ура. Запили соком из пакета. Покурили, почесали языки, еще покурили… решимость понемногу таяла.

Но, как не оттягивали, время неумолимо тикало, подгоняя.

— Пошли! — Вадик поднялся, отряхивая джинсы на заднице.

— Страшно… — Руслан тоже нехотя поднялся и стал собирать сумку.

— Здесь оставаться — тоже не выход. Тем более — нас открытым текстом предупредили. Кстати, если мы будем здесь сидеть и дальше, то у нас есть радужная перспектива столкнуться с нашими ночными друзьями. А, учитывая нашу взаимную симпатию…

— Думаешь, там не столкнемся?

— А черт его знает. — Вадик изо всех сил старался, чтобы это прозвучало безразлично — но не смог. — Болты приготовил? Дай немного. Ладно, двинулись… идешь след в след за мной!

Граница все же была — с места пикника она оставалась невидимой, но с каждым шагом проступала все четче. Невесомое переплетение едва заметных серебристых паутинок, повисших в воздухе. Они лениво шевелились — как водоросли в полосе прибоя. Шаг, еще один, еще один… не доходя примерно метра, Вадик остановился и швырнул вперед болт — рыжий от ржавчины, увесистый…

По паутинкам разошлись круги, как по воде от брошенного камня. Вадик смотрел на болт…

Он упал по прямой… Вадик вспомнил книгу Стругацких — сталкер, так твою. Недоделанный. И что ты выяснил? Что впереди нет гравитационных аномалий? О-хо-хо… Вадик решился, сделал два быстрых шага, как разбег перед прыжком в воду — и нырнул сквозь паутинки… даже дыхание задержал.

Самих нитей он не почувствовал. Дневной свет мигнул, встали дыбом и заискрили волосы, футболка облепила тело… на секунду показалось, что он так и останется висеть в воздухе, в паутине, ожидая, пока приползет ее хозяин… Его продавило сквозь себя что-то упругое, но невесомое — и выпустило по другую сторону.

Здесь было холоднее. Да что там, здесь попросту был слякотный осенний день. Пожухлая желтая трава полегла под дождем, накрыла собой лужи, сверху сыпалось что-то непонятное — не дождь, а так, недоразумение. Вадик посмотрел в небо…

А неба не было. Он оказался накрыт тяжелым матовым куполом, как перевернутой кофейной чашкой — свинцовая полусфера нависла так угрожающе, что сразу схватила за горло клаустрофобия, Вадик даже не знал, что страдает ей. Но под чашей поместился бы хороший аэродром, и потому чувство выглядело еще нелепей.

Свет был везде — обычный, пасмурный… но не хватало в этом свете чего-то привычного, так, что сразу и не скажешь.

Теней?..

Да, точно, теней не было, даже немощных призраков дождливого полудня — и от этого окружение выглядело неестественно. Вадик обернулся, собираясь позвать Руслана…

Край чаши спускался за его спиной — свинцовый и безжалостный, матово блестящий.

— Черт… — Вадик прикоснулся к поверхности… Это не было металлом — скорее, стена напоминала спрессованный дым; ладонь утонула в нем до запястья — и остановилась. Кожу слегка защипало, как место ожога. Больше Вадик ничего не чувствовал — но не мог продвинуть руку дальше; словно он был магнитом и пытался прикоснуться к одноименному полюсу другого. Несмотря на погоду, Вадик вспотел.

Похоже, он вытянул билет в один конец…

Внезапно он почувствовал чье-то прикосновение!!!

Вадик заорал, но, прежде чем успел отдернуть руку, ее сжали мертвой хваткой. Он дернулся, рискуя выдернуть из сустава собственное запястье — и вытащил из стены до середины предплечья чужую руку — побелевшую от напряжения, с неровно обгрызенными ногтями и шрамом на предплечье. И, медленно, словно густую аптечную мазь из тюбика, стена выдавила из себя хозяина конечности — Руслана. Бледного, отдувающегося, с глазами по пять рублей.

Он не устоял на ногах — упал на колени, прямо в замаскированную травой рытвину с водой. Только тут Вадик, наконец, почувствовал, что и у самого ноги далеко не сухие — в легких летних кроссовках захлюпала холодная вода. А вот ходить в мокрой обуви он ненавидел едва ли не больше всего на свете. Черт…

Руслан вскочил и обернулся.

— Это… как же… а назад-то как?!

— А никак. — Вадик нервно потянулся за сигаретами, хотя только что курил. — Только вперед. Ты сильно не дергайся, не на прогулке. Глупость или нет, но пойдем как собирались — проверяя дорогу.

Руслана слегка трясло от нервов, Вадик чувствовал себя ненамного лучше — но держался. Ему идти первым… некстати стала припоминаться книжная Зона — «комариные плеши», «мясорубка», молнии, бьющие ниоткуда… И серебристая паутинка, сродни той, сквозь которую они прошли. Помнится, она убивала не сразу…

«Заткнись!» — решительно приказал своей памяти Вадик.

Нельзя проходить между двумя возвышенностями — погибнешь. Нельзя ротозействовать — погибнешь. Нефиг вообще туда соваться — погибнешь. Каким бы суперменом ты себя не мнил.

«Ты заткнешься или нет?!!»

Захотелось сесть, пригнуть голову к коленям, закрыть глаза, заткнуть уши и — скулить, скулить, скулить… так вот почему Рэд Шухарт — так, кажется, его звали, носил с собой заветную фляжечку… А нету.

А — хочется…

Развалины высились посреди поля. Неизвестно, почему Вадик так окрестил для себя строение — во всяком случае, с того места, где они стояли, никаких повреждений заметно не было. Серые кирпичные стены, изъеденные временем и непогодой…

Еще один болт Вадик бросил немного в сторону, чтобы обойти странно колышущуюся траву — рыжий островок стоящих в полный рост стеблей. Ветра нет — а она раскачивается и, даже на расстоянии слышно — шелестит. Не дело это, воспитанная трава так себя вести не должна.