Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

Кто-то резко постучал по двери библиотеки. Нарман повернул голову на звук, нахмурив брови. Все дворцовые слуги знали, что, когда он проводит вечера с Оливией и детьми, его нельзя беспокоить.

Дверь открылась, и один из дворцовых лакеев появился в проходе, глубоко поклонившись.

— Прошу прощения, Ваше Высочество, — сказал он, немного нервно. — Я глубоко сожалею о том, что беспокою вас, но епископ-исполнитель Уиллис только что прибыл во дворец. Он говорит, что ему чрезвычайно срочно нужно поговорить с вами.

Нахмуренные брови Нармана взлетели вверх, и он услышал крохотный вздох удивления Оливии. Мария оторвала взгляд от своего исторического текста, её собственное выражение было полно изумления, и немало дурного предчувствия. Младший Нарман был слишком глубоко погружён в свой роман, чтобы что-то заметить.

— Мне жаль, дорогая моя, — сказал Нарман Оливии через один или два удара сердца. — Похоже, нам придётся закончить эту игру позже. Возможно, завтра вечером.

— Конечно. — Её голос был невозмутимым, почти спокойным, но он видел, что в её глазах горели вопросы. Вопросы, которые, как он знал, она не задала бы.

— Прости меня за то, что я сбегаю, — продолжил он, поднимаясь и наклоняясь, чтобы поцеловать её лоб. — Я приду в постель, как только смогу.

— Я понимаю, дорогой, — сказала она и, посмотрела, как он широким быстрым шагом вышел из библиотеки.

— Ваше Высочество, я приношу свои извинения за то, что прибыл с такой непристойной поспешность в такой час, — сказал епископ-исполнитель Уиллис Грэйсин, когда он был проведён в небольшую уединённую приёмную.

Лакей ушёл, и епископ-исполнитель остался наедине с князем и только одним телохранителем.

— Ваше Высокопреосвященство, я уверен, что никаких извинений не требуется, — сказал Нарман, вежливо выигрывая время. — Я очень сомневаюсь, что вы бы пришли с визитом в такой час, без предварительного уведомления о том, что вы придёте, кроме как при неотложных обстоятельствах. Пожалуйста, расскажите мне, что я могу сделать для вас.

— На самом деле, Ваше Высочество, это в некотором роде щекотливый вопрос, — сказал Грэйсин. Его тон был одновременно извиняющимся, смущённым и возбуждённым, и собственное любопытство Нармана — и его мрачное предчувствие — разгорелось ярче.

— Курьерский корабль Церкви прибыл сюда, в Эрейстор, менее трёх часов назад, Ваше Высочество, — продолжил священнослужитель. — Конечно, он привёз депеши. Но когда я открыл их, я обнаружил, что, по-видимому, ко мне ранее был отправлен ещё один курьерский корабль. Это судно так и не прибыло, и я могу только предположить, что оно пошло ко дну где-то в Чизхольмском Море во время шторма, который был в прошлом месяце.

Епископ-исполнитель сделал паузу, и позвоночник Нармана напрягся. Он сел прямее в своём кресле, и его лицо, как ему было хорошо известно, было слишком точным показателем его внезапно разгоревшегося предчувствия. Независимо от того, что могли содержать сообщения с погибшего курьерского судна, это должно было быть жизненно важно для повторной пересылки, раз уж Грэйсин прибыл во дворец в столь поздний час. Особенно, если само это сообщение прибыло менее чем за три часа до этого.

— Как я уверен, вы, должно быть, догадались, Ваше Высочество, предыдущий курьерский корабль перевозил критически важные сообщения. Сообщения от канцлера Трайнейра и архиепископа Лиама, адресованные одновременно и вам и мне. К счастью, когда курьерский корабль не вернулся в Трейлис по расписанию, были отправлены копии сообщений. Теперь они прибыли.

— Понимаю, — сказал Нарман. Затем он поднял голову. — На самом деле, Ваше Высокопреосвященство, я не понимаю. Пока нет.

— Простите меня, Ваше Высочество. — Грэйсин почти нервно улыбнулся. — Я боюсь, что это сильно отличается от тех видов поручений, которые я обычно выполняю для Матери-Церкви. Хотя, на самом деле, насколько я понимаю свои указания, я здесь не от имени Матери-Церкви. Я здесь от имени канцлера Трайнейра в его роли Канцлера Рыцарей Храмовых Земель.

Нарман почувствовал, как у него перехватило дыхание.

— Ваше Высочество, — начал Грэйсин, — Канцлер становится всё больше обеспокоенным очевидными амбициями Хааральда Черисийского. Соответственно, говоря от имени Рыцарей Храмовых Земель, он проинструктировал меня сказать вам, что…

Луна стояла высоко в безоблачном небе, проливая великолепный серебряный свет над дворцовыми садами. Небольшая группа заботливо выведенных ночных виверн, которыми справедливо славился Изумруд, сладко свистела и выводила трели в пальмоподобных ветках деревьев, а прохладный ветерок пролетал через открытое окно зала совета.

Спокойствие садов являло резкий контраст с лицами людей, находящихся в этой зале.

— Я не могу в это поверить, — сказал граф Сосновой Лощины. — Я просто не могу в это поверить!

— Это, к сожалению, не меняет ситуацию, Тревис, — довольно нетерпеливо сказал Нарман.

— Я знаю. — Первый советник позволил себе отчётливо вздрогнуть и криво улыбнулся своему кузену. — Я сожалею. Просто так без всякого предупреждения, вывалить это на нас посреди ночи…

— Если ты думаешь, что это стало неожиданностью для тебя, тебе бы стоило быть там, когда Грэйсин вывалил это на меня.

— Я бы предпочёл даже не представлять этого, если не возражаешь, — сказал более нормальным голосом Сосновая Лощина.

— Вещь, которая пришла мне на ум, мой князь, — сказал Хэл Шандир, — это поинтересоваться, что могло бы вызвать это. Ни один из наших контактов в Зионе или в Храме даже не предполагал, что «Группа Четырёх» может рассматривать возможность чего-то подобного этому. Могу ли я спросить, не делал ли епископ-исполнитель каких-либо намёков на то, что за этим может стоять Гектор?

— Я не думаю, что первоначальная идея была его собственной, — откровенно сказал Нарман. — Лично я был бы склонен усомниться в том, что Гектор организовал это. Кстати, это выглядит так, словно это разработали, чтобы дать ему всё, что он когда-либо хотел — или, по крайней мере, заставить его думать, что он это получит — но нет способа, которым он мог бы так сильно повлиять на «Группу Четырёх». Нет, — покачал головой князь, — я предполагаю, что это Клинтан. Хааральд, должно быть, наконец-то сделал что-то, чтобы подтолкнуть его перейти через черту, и это должно по меньшей мере казаться достаточно угрожающим, чтобы позволить ему увлечь трёх других вслед за ним.

— Мой князь, — сказал Шандир необычайно тихим голосом, — я прошу прощения.

Нарман резко взглянул на него, выражение его лица стало вопросительным, и его начальник разведки глубоко вздохнул.

— Я должен был быть в состоянии снова заполучить хотя бы нескольких агентов в Черис, Ваше Высочество, — сказал он. — Если бы я сделал это, мы могли бы, по крайней мере, знать, что было причиной этого. И, — он сделал ещё один глубокий вдох, — мы могли бы со временем понять, что происходит.