Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

— Для этого есть несколько причин, одной из которых является сохранение секретности этой встречи… от некоторых других людей, скажем так, из-за понимания того, насколько он важен для нас. Как мы все знаем, согласно старым легендам, сейджины иногда являются учителями, а также воинами, и это именно то, кем является сейджин Мерлин. Те вещи, которым он может научить нас, вполне могут дать Королевству очень хорошие преимущества, требующиеся чтобы победить наших врагов. Но отец считает жизненно важным, чтобы такие люди, как Нарман Изумрудский и Гектор Корисандийский, в том числе, не понимали, что он учит нас. Хотя бы только потому, что они бы не приложили все силы и средства, чтобы убить его, если они поймут это.

Все глаза развернулись к Мерлину, когда Кайлеб сказал это. Мерлин вернул взгляд, его лицо было тщательно невыразительным, и Кайлеб снова улыбнулся.

— Цель этой встречи — выполнить несколько вещей, — продолжил он. — Во-первых, сейджин Мерлин начнёт с того, что обрисует, как то, что он знает, и то, что вы уже знаете, может сочетаться для достижения наших целей. Но во-вторых, что так же важно, мы обсудим, как шесть из вас могут присвоить себе лавры за то, чему Мерлин учит нас.

Остров Замка́ выпрямился в своём кресле, окинул взглядом сидящих за столом и посмотрел на Кайлеба.

— Извините меня, Ваше Высочество, но вы сказали, что мы должны присвоить себе лавры на знание сейджина Мерлина?

— Если позволите, Ваше Высочество? — несмело спросил Мерлин прежде, чем Кайлеб успел ответить, и принц кивнул ему, чтобы он ответил на вопрос графа.

— Верховный адмирал, — сказал Мерлин, поворачиваясь лицом прямо к Острову Замка́, — многое из того, что я знаю — то, чему я могу «научить вас», как сказал принц Кайлеб — может иметь ограниченную ценность без практического опыта, которым обладаете вы и другие люди. Во многих — большинстве — случаях, вам понадобится то, что вы уже знаете, чтобы эффективно использовать то, что я могу вам показать.

— Каждый из вас также является признанным мастером в своей собственной профессии, своей собственной специализированной области знаний, если желаете. Это означает, что, когда вы говорите, люди будут слушать, и это будет важно, потому что многие из вещей, которые нам нужно будет сделать, будут противоречить традициям. Изменения заставят большинство людей чувствовать себя неудобно, даже здесь, в Черис, и ваши люди будут более доброжелательно относиться к изменениям, которые исходят от людей, которых они знают и которым доверяют, чем ежели изменения исходят от таинственного чужестранца, независимо от его верительных грамот.

— А основным из этих факторов является тот, что необходимо распространить изменения, которые нам нужно будет сделать, максимально широко. По многим причинам, они не могут полностью исходить от одного человека. Одна моя собственная личная причина в том, что то, что я могу вам рассказать, происходит из учения многих других людей, некоторых из которых я знал лично, некоторых из которых я никогда не встречал сам. Это не моя работа, и я предпочёл бы не быть известным как какой-то загадочный, возможно, зловещий, и, безусловно, иноземный «гений» только потому, что я оказался человеком, способным передать эти знания остальным из вас.

— С более прагматичной точки зрения, если вдруг внезапно появится один незнакомец и станет источником всех знаний, он создаст и большее сопротивление, со стороны тех, кто цепляется за традицию, и неизбежную напряжённость. Всегда опасно, чтобы незнакомец стал слишком именит, слишком могущественен. Это дестабилизирует дела, создаёт ревности и обиды. Это может даже привести к фрагментации власти, а Черис просто не может позволить себе ничего подобного этому, когда так много внешних врагов уже собираются вокруг неё.

— Кроме того, я чувствую себя вполне уверенным в том, что хоть что-то, чему я учу вас, может быть подтолкнёт вас в определённом направлении, и когда вы, наконец, туда прибудете, это действительно будет результатом вашей собственной энергии и работы.

— И, — сказал Мичейл со своей тонкой улыбкой, — если вы простите меня за то, что я указываю на это, это также поможет вам остаться в живых, сейджин Мерлин.

— Ну, это незначительное соображение, мастер Мичейл, — признался Мерлин с усмешкой.

— Я надеюсь, — сказал Хоусмин, подчёркнуто нейтральным тоном, — что ничто из этого вашего «учения» не нарушает «Запреты», сейджин Мерлин.

— Торжественно клянусь вам, что этого не будет, мастер Хоусмин, — серьёзно ответил Мерлин. — На самом деле король намеревается с самого начала привлечь епископа Мейкеля и отца Пейтира, чтобы убедиться в этом.

Несколько напряжённых плеч, казалось, немного расслабились, и Мерлин подавил внутри себя смешок. Он пришёл к выводу, что оценка Кайлебом епископа Мейкеля была правильной. Не было никаких сомнений в личном благочестии епископа, но он также был черисийским патриотом. И одним из тех, Мерлин особенно поверил в это после той соборной проповеди, у кого было мало иллюзий относительно природы Совета Викариев и остальной старшей иерархии Церкви.

Отец Пейтир Уилсинн, с другой стороны, не был черисийцем. Фактически, он родился в Храмовых Землях, и он был главным интендантом архиепископа Эрайка в Черис. Как и многие интенданты, он также был священником ордена Шуляра, что также сделало его местным представителем Инквизиции. Перспективы привлечь внимание Инквизиции было достаточно, чтобы заставить любого сэйфхолдийца нервничать, и каждый из мужчин, сидящих вокруг этого стола, был осведомлён о том, как насторожённость шуляритов автоматически фокусировалась на их собственном королевстве.

Несмотря на это, отец Пейтир был глубокоуважаем в Черис в вообще и в Теллесберге в частности. Никто не мог усомниться в силе его личной веры или в том, как он исполнял обязанности своего священнического поста. В то же время никто никогда не обвинял его в злоупотреблении его служебным положением — что, к сожалению, нельзя было сказать о многих других инквизиторах и интендантах — и он был скрупулёзным в обеспечении справедливого применения «Запретов Чжо-чжэн». Шуляриты, вообще, имели репутацию заблуждаться на стороне консерватизма, но отец Пейтир казался менее склонным к этому, чем многие из его собратьев.

— Сейджин Мерлин прав, — сказал Кайлеб. — С епископом Мейкелом уже были проведены консультации и получено его благословение на наши усилия. Отец Пейтир ещё не сделал этого, и епископ Мейкел посоветовал отцу, что было бы разумнее избегать… впутывать отца Пейтира во все детали того, что мы делаем.

Он не вникал во все причины этого; не было необходимости.

— Епископ Мейкел также решительно поддерживает, — продолжал кронпринц, — веру отца в то, что степень, с которой сейджин Мерлин вовлечён во всё это, должна быть сведена к минимуму. Не только по причинам, которые мы уже обсуждали, хотя епископ Мейкел согласен с тем, что все они имеют основания, но также потому, что участие сейджина автоматически инициирует гораздо более тщательное — и продолжительное — предварительное расследование, если отец Пейтир будет вынужден официально признать это. Епископ Мейкел предпочёл бы избежать этого, и он считает, что отец Пейтир тоже. В конце концов, как ясно даёт понять само Писание, решающим доводом является сущность проверяемого, а не его происхождение.