Максим Бондарчук - Легендарный [СИ]

— Да, я знаю. Мне уже докладывали.

Робот отлетел в сторону, уткнувшись обратно в приборы. Потом вытянул свои длинные изогнутые, как у богомола, руки и стал нажимать ими на кнопки, набирая текст и форматируя исходные данные.

Доктор все это время смотрел на меня. Его взгляд мало что говорил мне, да и был ли в этом какой-то смысл, — я знал, что уничтожил одну из машин. Знал, что тем самым заработал себе право называться пилотом и моя мечта наконец сбылась, а значит все страшное позади.

В таком состоянии я провел еще несколько дней. Постепенно ко мне возвращались силы, перелом срастался и не малую долю в моем выздоровлении сыграл этот причудливый механизм, названный кем-то из врачей «железным знахарем». Он никогда не спал, никогда не уставал. Он всегда был рядом и полон сил. Любил говорить, но только лишь тогда, когда его об этом просили. Он забавлял меня и это давало мне силы терпеть больничный режим, от которого уже спустя несколько дней меня начинало тошнить.

В среду второй недели я сумел подняться на ноги. Боль все еще давала о себе знать но это скорее было легкое покалывание в области стопы, никак не сказывавшееся на моих движениях. Робот опросил меня о самочувствии, записал ответы в специальный бланк и тут же вылетел через дверь, покинув помещение так стремительно, что я даже успел удивиться такой прыти, ведь за все время, что он был со мной, этот скряга парил в воздухе и перемещался по палате со скоростью достойной самой старой черепахи.

Консилиум врачей вынес свой вердикт уже на следующий день.

— Жизненные показатели в норме, общее состояние — в норме. Больше тебе здесь нечего делать, пилот.

«Пилот». Наверное, это было самое главное, что мне хотелось услышать в тот момент.

«Пилот». Я еще несколько раз произнес это слово у себя в уме и только после этого отправился к выходу. Все вещи были со мной, я собрал то немногое, что принесли мне во время лечения обслуживающий персонал. Выбрался из душного корпуса и уже у дверей увидел, что нахожусь на территории громадной базы, в центре которой размещался медицинский корпус военного госпиталя. Это была та самая база мимо которой я проезжал, когда сиб-группу раздробили и кадетов развезли по разным сторонам планеты-полигона. Издалека это место казалось не таким впечатляющим, но здесь, находясь прямо в сердце базы, все здания, машины, даже люди были похожи на великанов. Неподалеку завизжал приземлявшийся космолет. Несколько десятков элементалов — исполинского роста бойцов, грузились в брюхо транспортного корабля, покидая тренировочную базу и направляясь куда-то вдаль.

Потом в нескольких сот метрах появилось звено мехов. Тяжелые машины шли полностью разоруженные. Не было ни орудий, короба ракет пустовали. Только несколько небольших стволов, предназначенных для поражения незащищенной живой силы, все еще поглядывали свысока своими вытянутыми стволами.

Все было очень и очень необычно.

— Я рад, что ты поправился, пилот.

Инструктор подкрался ко мне в тот момент, когда я уже собирался уходить. Он смотрел на меня давно запомнившимся мне взглядом, потом сложил руки на груди и указал вдаль в, сторону горизонта, где было видно как формировался фронт песчаной бури, растянувшейся почти на несколько десятков километров. Доносились звуки грома. Сверкали молнии.

— Это очень редкое явление на этой планете. Мы называем его Айо. Переводится с «Идли» как Чудовище. Скорость в эпицентре может достигать порядка 60 м/с.

— Это много?

— Хватит чтобы разбросать большинство мехов, как игрушки по комнате. Ты куда-то собирался?

Он был непривычно вежлив со мной, что не могло не вызвать подозрений.

— Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Затем Инструктор проследовал по бетонным плитам, лежавшим здесь в качестве покрытия, вдоль больничного корпуса, шагая уверенно, почти не оглядываясь назад и не наблюдая иду я за ним или нет. Но я шел. Совершенно не понимая почему это делаю.

— Ты наверняка сейчас думаешь почему все так резко поменялось, правда?

Я сказал «да», хотя и не думал продолжать разговор.

— Ты еще молод. Очень сильно молод. Кто-то считает это недостатком, но мне кажется все идет как надо. Я рад. Правда рад, что ты выдержал Аттестацию и прошел ее.

— А кто еще стал пилотом, — не выдержал и спросил я.

Инструктор остановился у небольшого здания, прилегавшего к главному медицинскому корпусу и игравшему роль смежного технического помещения. Несколько окон выводило на нашу сторону, но оттуда никто не смотрел — люди были все сосредоточены на первых двух этажах корпуса.

— Тебе это интересно?

— Мне интересно кого я уничтожил. И те голоса в пустыне… Вы ведь приходили ко мне?

Он ничего не ответил, но и не отказался прокомментировать случившееся во время Кровопускания.

— На тебя напало сразу несколько мехов. Это я все подстроил. Ты пришел на поле боя последним и первые минуты вел себя на удивление плохо. Шел грудью на все орудия и проглатывал снаряд за снарядом. Сказать откровенно было мгновение, когда я подумал, что тебе конец. Но ты оправдал возложенное на тебя доверие. Ты выдержал. Ты уничтожил своего противника, хотя и получил критические повреждения своего меха. Как говорил мой инструктор в свое время: «если перед своей смертью вы уничтожили хотя бы один вражеский мех, значит ваша смерть была не напрасной».

Он улыбнулся и хотел было уже идти дальше, но я остановил его, схватив за руку, отчего тот был сильно удивлен и по привычке потянулся к кнуту, висевшему до сих пор на его поясе, но затем, передумав, заговорил уже немного иным голосом.

— Мы не имеем права говорить об этом.

— Тоже самое ты говорил и про моего отца.

— Ты?

— Я пилот. Теперь я могу так говорить, — перебарывая дрожь в голосе, продолжал я.

— Мне пришлось нарушить это правило, чтобы ты знал какая кровь течет в тебе.

— А в них? В них она тоже текла. Все мои сиб-братья и сестры были такими же.

— Нет, — он покачал головой. — Они были бледной тенью твоего отца. Они совершенно другие. В них нет и миллионной доли того, что есть в тебе. Ты почти абсолютная копия Эдварда Гувера. Можно сказать зеркальное отражение, пусть и моложе на несколько десятков лет.

— Значит ты не скажешь кто был в том мехе?

— Кадета нет в живых. Это уже прошлое. Оставь его там и двигайся вперед. Я вижу твое прекрасное будущее и незачем зацикливаться на подобных мелочах.

Наконец мы зашагали быстрее и разговор окончательно прекратился. Буря постепенно набирала силу. Я видел как чернели небеса, как сверкала размашистая молния и слышал как грохотало небо, в злобной ненависти готовое обрушить нам на головы всю свою силу.

Внутри бокса было тепло, вокруг ходили люди. Кто-то был одет в строгую форму, кто-то — в промасленную робу, снизу доверху покрытую пятнами и порезами. Стоял шум — люди переговаривались между собой и совершенно не обратили внимание на вошедших людей.