Василий Биратко - Возрождение, или Граната в руках обезьяны [СИ]

— Стреляй!

— Ложись!

Услышал голоса друзей, неосознанно, наверное, от страха, я выпустил три стрелы подряд за пару секунд. Косолапый, получив первый подарок, замешкался, это дало мне фору. Сзади уже насел Джон, но его удар опоздал, зря шкуру попортил, две стрелы вошли в область сердца.

Оставив воина потрошить добычу, мы с дедом спустились в пещеру. В свете факелов открылась ужасная картина, везде валялись кости животных, средь них обнаружили череп человека. В углу лежала груда хвороста и мха.

— Вот еще чего не хватало, — горько вздохнул дед, подойдя ближе.

На сухой подстилке копошились медвежата.

— Возьмем с собой.

— Зачем нам хищник и как ты все это дотащишь?

— Светлич говаривал молодняк собирать, вон в северном селении есть свой охранник, — предложил я.

— Что он говорил? Ездовых приводить, а на них не поедешь, а охранник нам не нужен, с лосями не уживутся. Да кормить чем будешь, грудью?

Последний довод меня добил.

— Жаль, умрут без матери.

Внутри в принципе искать особо нечего, в следующее помещение проход засыпало кусками бетона с песком, видимо, рухнул потолок.

— Блин! Полный завал, светящий амулет в бардаке не найдешь, — досада навалилась с новой силой.

— Не вешай нос, лучше подыми вверх, солнце откуда светит? То-то. Достать не получится, четыре метра мы не осилим, если даже встанешь нам на плечи.

Подняв голову, заметил над проходом единственную сверкающую в лучах тусклого огня факела каплю росы-светлячка.

— Зря Эврику не пригласили, а сколько обиды добавится, что и не смогли достать, — позлорадствовал я.

— Помоги Джону, я скоро вернусь, хочу исправить ошибку.

Мастер Сталь ушел наверх. Я прошел к проходу в соседнее помещение, взобрался по насыпи и головой уперся в потолок, к моему счастью, обнаружил еще один артефакт. Подковырнул его ножом, он выпал вместе с креплением, завис на проводах. Вдохновленный удачей, я немного откопал проход, потолок оказался цел, протиснулся в щель. Свет факела утонул в бездонной пустоте огромного помещения, дотянулся еще до одного артефакта. Вдоль стен находились проржавелые стеллажи. Побродив минут пять, пока факел не стал чадить, подняв с пола черный прямоугольник металла, вылез назад.

Бормоча себе под нос, дед приволок суковатую макушку сухой елки и поднял ее вертикально под светлячком.

— Вперед, полезай, я подержу.

— Не выдержишь.

— Проверим, — улыбнулся старик.

— Не, погодь, я Джона позову. Джонни, загляни на минутку.

— Ну че надо? — проворчал воин. — Шкура дубеет, сами помогли бы мне.

— Архимед летать не хочет. Хи-хи.

Я вначале залез на плечи Джону, затем по сукам добрался до потолка. Амулет был немного плоский и не хотел выколупываться ножом, вспомнил про резьбу на винтиках, надавил пальцами и прокрутил, он легонька вышел из гнезда и упал на пол.

— Раззява, разбил небось, бросаем его, — подмигнул дед.

— Да какая с него польза, зря тащились, — Джон тряханул жердь.

— А-а-а, я с медведем помогу!

— То-то.

Быстренько слез, поднял «солнышко».

— Вроде цела. Как обещал, займусь наверху медведем. А тебе еще работа прилагается там, в углу, — обидевшись, произнес я.

— О блин, придется отправлять к матери, — с этими словами воин поднял за лапу малыша и полоснул ножом.

— Изверг.

— Я еще гуманно поступаю, не оставляю их умирать долгой и мучительной голодной смертью.

Я вышел наверх. О боже! Облупленная медведица без своего меха лежала, как голая женщина, груди, наполненные молоком, высоко возвышались над телом. Внутри меня перевернуло, тошнота подступила к горлу комком, и я не сдержался… В дополнение Джон вынес освежеванных медвежат.

— А их зачем? — прокричал я.

— Деликатес, — причмокнул языком воин. — А если серьезно, нельзя оставлять то, что можно съесть. Закон дикой природы никто не отменял, если не ты, так тебя.

— Убивать ради забавы — большой грех, а брать надо все, что может принести пользу. Если оставить малышей, они просто умрут и сгниют, — вклинился в разговор Мастер.

Заночевали в пещере, на хворосте медвежьего гнезда, зажарили медвежье мясо и жиром пропитали факел. Помещение прогрелось быстро, и к утру, хорошо выспавшись, отправились в обратный путь. На шкуру возложили провизию, за передние лапы привязали веревки, и волокуша готова.

— Жаль, слезу нашли одну, слабовато за поход, если б не медведь, я расстроился бы всерьез. В прошлый раз я с женой заходил дальше, в огромное помещение, на полках лежала одна труха, книга твоя сохранилась благодаря уцелевшему прозрачному колпаку, да еще и в металлическом ящике, — пробурчал дед.

— Почему одну? Я откопал проход вверху и снял еще парочку.

— Как? Потолок вроде как рухнул?

— Он остался. Песок намыло через щели, и холм твой просел, слава медведице, выдала свое присутствие.

— Так, если у тебя получиться их зажигать, по весне нароем побольше слез и сделаем освещение домов.

— У меня все получится, пусть тока роют, останется вопрос, кто крутить жужжалку захочет.

— М-да, вопрос интересный.

— Э-э. Вы уже определились бы, как называть свою штуковину, а то и слеза, и солнышко, и светлячок… запутали совсем, — пробурчал Джон.

— А мне до лампочки, как ее звать, — зевнул я.

— Опа, теперь объясни, что такое лампочка? — усмехнулся в ответ Джонни.

— Понятия не имею. С Эврикой в книге прочли слово и далее зашли в тупик. Эврика потом часто спрашивала, на чем остановились, так я и отвечал, дошли до лампочки, — улыбнулся я. — Там были еще звезды нарисованы, а может, это и были лампочки?

— Лампочка, лампочка… м-да, — призадумался воин. — Так пусть будет лампочка, раз светит, как звезда.

— Мне также нравится, — оживился дед. — На том и порешим.

. .

К вечеру вышли на поле. Вьюга разгулялась не на шутку, вытянутой руки не видно, и вдруг наткнулись на дерево.

— Стоп, привал с ночлегом, — объявил Джон. — Уже лес снова пошел, боюсь, по кругу идем.

— Давай оставим волокушу и налегке дойдем, это ведь наше поле, — предложил я.

— И тебя в придачу, завтра ручкой помашешь нам, чтоб ноша не осталась до весны.

— Заодно и волков погоняешь, их целая стая идет следом, — поддакнул дед.

Выкопали ямку, накрылись шкурой, лапу подняли вверх для доступа воздуха. Периодически приподнимались, уплотняя снег над собой. Согревшись, уставшие, мы быстро уснули, и я подумал, хорошо, что меня не послушали, молокосос еще. Утром разбудил странный шорох наверху. Мы достали ножи и резко встали, отбрасывая шкуру с полуметровым слоем снега сверху и… дико заржали. Оказалось, дерево, в которое вчера уперлись — это дуб, который рос возле землянки стоявшего рядом хозяина, Следопыта. Он стоял в полной растерянности, вначале видя медвежью лапу из-под снега, и вдруг мы, как грибы.