Оксана Токарева - Зеленый жемчуг

Поднимаясь на борт этой ржавой колымаги, которая на фоне царившего на Каллиопе запустения выглядела еще достаточно сносно, Туся невольно ощущала себя в шкуре Петровича, Арсеньева и Клода, повстречавших на Трубеже едва не унесший их жизни старый буксир. Сходство усиливалось не только из-за общей изношенности космического и речного Росинантов. Корабль Шварценберга, видимо для устрашения противника, именовался «Нагльфар», и, подобно мифическому собрату, для Туси вновь превращался в ладью, несущую ее в иной мир.

Впрочем, сам капитан о путешествии к предкам, асам и йотунам вовсе не думал. Хотя обшивка «Нагльфара» выглядела настолько потрепанной, словно корабль и в самом деле построили из ногтей мертвецов, оборудование шлюзовых камер выглядело совсем новым. Все члены нового экипажа носили броню с высоким уровнем защиты и отличались отменной выправкой, которая имела мало общего с развязанными манерами прежнего сброда. Появились даже дроны и погрузчики на смену тем, которых приятели Майло и Рика когда-то сменяли на наркоту. Похоже, дела пирата шли в гору. Об этом с добродушной простотой не преминул сообщить старому знакомому Эркюль.

— Я погляжу, жизнь на казенных хлебах Содружества пошла на пользу не только тебе, но и кораблю.

— При чем тут Содружество? — обиделся Саав. — Я пока о «Нагльфаре» и сам в состоянии позаботиться. А если заварушка в Альянсе не закончится, глядишь, и еще одним кораблем разживусь. Я, в отличии от тебя, Хануман, от выгоды ради идеи никогда не отказываюсь. И если нам по пути снова встретится посудина с бегущими от войны альянсовскими богатеями, возьму на абордаж, даже если твоя шмара от страха прямо на борту родит или скинет!

— Да она, вроде как, не из пугливых, — в тон старому приятелю добродушно подмигнул Тусе Эркюль. — Как бы сама за абордажный лом не схватилась. В самое пекло на Равану рожать прется.

Шварценберг ответил похабщиной о том, что роды и другие естественные потребности потерпеть не могут, а потом добавил:

— Насчет шмары не уверен, а вот тебя, Хануман, на абордажной палубе увижу, как и в прежние времена, с радостью. Только без мартышек!

— Да я что, — зарделся от смущения и радости Эркюль. — Я всегда за любой кипеж, особенно, если предлагают альянсовским эксплуататорам ряшку начистить. Только как ты собираешься за шустрыми виповскими лайнерами гоняться, когда твой «Нагльфар» нагружен по самые дюзы.

И он с простодушным видом указал на ящики и контейнеры, которые дроны и экипаж распределяли на платформах элеваторов и в трюме. Хотя Туся не заметила никакой маркировки, она знала, что в такой упаковке обычно перевозили генераторы и оружие. Более того, чуть в стороне стояли коробки и кейсы знакомого заводского образца, в которых на Ванкувере доставлялись медикаменты. Неужели Шварценберг теперь тоже сражается на стороне Содружества? Впрочем, чему тут удивляться. Старый пират лишь один раз выбрал сторону Альянса, и за измену себе поплатился кораблем и свободой. Впрочем, распространяться о целях своего рейса Саав не собирался и другим совать нос не советовал.

— А вот мой груз, Хануман, тебя не касается! — строго погрозил он закованным в металлопласт пальцем. — Будешь много болтать, высажу прямо в открытый космос вместе со шмарой. Пойдете до Раваны пешком. Я тебе, кажется, объяснял, Альянсовская заварушка — дело выгодное. А посудины богатеев я и с полным трюмом ториевой руды все равно догоню! И того альянсовского хмыря, который приволок на борт «Нагльфара» свою дьявольскую установку, а теперь хочет прибрать к рукам мою Васуки, освежую и выпотрошу! Это он заморочил головы Наге и дикарям, сбил с толку салаг из команды, всех продал и предал. Потом отсиделся в болотах и теперь надеется в одиночку весь банк сорвать!

Тусю буквально с головой накрыло волной его неистовой, всепоглощающей ненависти к Альянсу и Серому Ферзю. Ей пришлось закрыться, ибо эта почти что праведная, но жгучая лава, закалившая и укрепившая дух самого Шварценберга, не щадила никого. К тому же, прикосновение к сознанию пирата вызывало не самые приятные воспоминания о том, как Саав и Нага, завладев ее телом, едва не взяли на Васуки верх.

Нынче Великая Жрица, если и обитала в какой-то частичке души Шварценберга, то в очень потаенной. А в тех мыслях, что выплескивались наружу вместе с раздражением и гневом, мелькали лица академика Серебрянникова и Вернера, фигуры знакомых барсов. В какой-то миг Тусе даже показалось, что она видит Славу и Ленку. Но их образы достаточно быстро померкли, уступив место каким-то бородатым бандитским рожам, отгружавшим тюки с контрабандной дурью и ворованными алмазами. Хотя Шварценберг и выполнял рейсы по заданию Содружества, о своих пиратских привычках он по-прежнему не забывал.

Саав проводил их с Эркюлем по обшарпанным коридорам в сторону жилого отсека, где располагались камбузы и каюты, в которых квартировал экипаж. Туся была в этой части корабля лишь единожды, когда вместе с Наташей под конвоем Майло и Рика шла исполнять апсарские танцы для удовлетворения похоти старого пирата. Воспоминания об этом эпизоде их со Шварценбергом знакомства отдавались предательской слабостью в ногах и побуждали утробу скручиваться узлом, после чего во рту оставался отвратительный привкус желчи. На этот раз, впрочем, Саав настолько расщедрился, что не только выделил пассажирам отдельную каюту, но и оставил их наедине.

— Ну вот, располагайтесь, — показал он приземистое помещение, оснащенное всего одним изрядных размеров амортизатором. — Другого ничего предложить не могу, даже в общем камбузе все сейчас занято. Припомнил бы я тебе, Хануман, что западло с кэпом и братвой халявной шмарой не поделиться, — раздевая Тусю взглядом, добавил он. — Да уж больно она у тебя страшна и совсем не в форме. Апсарских танцев точно продемонстрировать не сумеет! Поэтому я иду на мостик, а вам — совет да любовь.

Когда за пиратом с оглушительным лязгом закрылась дверь, Туся обессиленно опустилась на лежак амортизатора, с тоской глядя на Эркюля. Ее трясло, точно она вновь заболевала синдромом Усольцева или болезнью Паркинсона.

— Ты это нарочно? — едва сводя дрожащие челюсти, спросила она.

— Выбирать не приходилось, — насупился, устраивая мартышек, Эркюль. — Да и что тут такого?

— Этот человек несколько месяцев держал нас с Наташей в клетке, затем отправил на съедение монстрам, — напомнила она. — А Ленку Ларину мучил почти так же страшно, как сейчас пытают барсов и моего мужа.

— Ну и что с того? — пожал пухлыми плечами Эркюль. — Думаешь, Шварценбергу нечего твоим друзьям припоминать? Твой Командор и Слава сначала отняли у него корабль, потом перебили всю команду, сломали ему самому хребет и упекли в тюрьму. А что касается мадам Онегин, то я вообще не понимаю, за что она на него взъелась. Саав ее вытащил из альянсовской шмаровозки, в люди вывел, а она его, можно сказать, предала, открыла координаты его тайного убежища. И все равно, заметь, в Совете Галактики он выступил на стороне Содружества да и сейчас полон желания разгромить Альянс. Надеюсь, ты догадалась, что в ящиках и контейнерах у него не мягкие игрушки лежат.