Анна Азырова - Йормундур

— Следи за языком, девка! — оскалился Стюр.

— Правда глаза колет? Да что скрывать, рыцарь, ежели так оно и есть! А вы, берсерки, самые жестокие, потому отец вас и ценит так высоко!

Все умолкли, не считая хором поющих гребцов. Котёл бурлил, поленья в очаге поскрипывали, вёсла мерно скрипели и ударялись о воду. Если Ансельмо на минуту и забыл о пережитом кошмаре, теперь недобрые мысли слетелись назад. Разбойники, насильники, убийцы его родителей… Йормундур, Стюр, Гундред — все они одинаковые. Даже Тордис, которая ни минуты не оплакивала мать и прочих погибших крестьянок. Как же мерзко, как же дико находиться среди них! Обратиться бы рыбой, схватить эту упёртую Лалу и плыть, плыть, плыть куда подальше! На кой они связались с этими дикарями? Он-то, дурак, решил, что язычников хоть чему-то научит случившееся в деревне… Как же! Через час-другой высадятся в очередном городе и разрушат его тем же образом, что и все предыдущие! Демоны, и те милосердней.

Случилось ровно то, что предсказывал Ансельмо. Час спустя корабли вошли в светлые пресные воды. Встречное течение указало мореходам устье реки Улья, по которой, если верить купцам с Аросы, можно добраться до самых стен Компостелы. Подкрепив силы сытным обедом, гребцы приготовились бороться с течением. Улья очень широка. Вдоль её благодатных берегов раскинулось множество поселений. Видно, как вдалеке курятся струйки печного дыма. Снег не перестаёт падать, сумерки всё больше сгущаются. Гундред считал, что темнота и непогода послужат внезапному нападению. Русло реки изгибается в сторону, заметно сужается — это место перехода в Улью реки Сар. Теперь на берегах усматриваются и стада в загонах, и рыбаки, что одиноко сидят с удочками на крутых склонах. Доносится звон колоколов к вечерне. А вот и крестьянские дома — так называемые пальясо. Круглые, без единого угла, окошки маленькие, зато в двери любой брюхач пролезет. Нет ни крыльца, ни фундамента. А крыши точь в точь, как шляпки грибов, правда, наверху у них торчат трубы.

— Дивное место. Дома у здешних людей высокие, просторные. Погляди! Правда, топить их замучаешься. А уж в наших краях тепло на вес золота.

— Попрятались уже, как крысы. Нам вот чего стоит опасаться: кто-то поскачет в Компостелу и предупредит о нас.

Гундред и Лундвар, сидящие на носу драккара, призадумались: ярл запустил пятерню в рыжую бороду, жрец затеребил амулет на груди.

— Не успеет. Только коня загонит, — рассудил Гундред.

— Ещё как успеет! Особливо если продолжим плыть, как черепахи.

Гундред засуетился, схватил брошенные без надобности барабаны и рожки, раздал своим людям и приказал играть во всю мочь. Гребцы заработали с удвоенной силой. Корабли бешено понесли вперёд.

Нечеловеческими усилиями викинги добрались до компостельской гавани, только тогда воинственная музыка стихла. Поплыли бесшумно под прикрытием тумана и вечерней мглы.

Компостелу викинги узнали сразу: пальясо теснятся друг к другу, пристань облицована камнем, там и сям высятся дозорные башни, в гавани причалено множество лодок и иноземных торговых судов. Кажется, пока в городе тихо. Воины приготовили оружие, проверили доспехи, сняли с бортов щиты. Двенадцать берсерков собрались вокруг жаровни, стали передавать друг другу какую-то посудину. Когда её отложили в сторону, Ансельмо ради интереса глянул, что там такое. А увидев, обомлел.

— Вы, что, с ума посходили?! — Йемо подскочил к язычникам, махая руками. — Вы что лопаете?! Эти грибы ядовитые!

Какой-то недружелюбный вояка оттолкнул крикуна, тот завалился на спину. Новость берсерков ничуть не удивила: мужи преспокойно готовились к наступлению, точили секиры и мечи, разрисовывали лица, бродили из стороны в сторону, разминались. Наконец к Ансельмо кто-то подошёл и помог встать на ноги. Он поднял голову: совсем рядом горели большие синющие глаза Йормундура, хотя синеву почти полностью затянули огромные зрачки.

— Можешь хоть минуту никого не спасать? Или обет не позволяет? Как же бесит эта твоя дурость!

В сердце отчего-то больно защемило. Йормундур потрепал ладонью по волосам, как в тот самый день, когда Йемо стал трэллом.

— Ну ты, это… прощай.

Ансельмо насилу вздохнул, отлепил язык от нёба.

— Ты… ты не вернёшься?

— Мало ли что может случиться, — пожал плечами викинг. — Авось и не свидимся больше.

Ансельмо хотел вернуть хозяину его плащ, но спохватился, что Йормундур может заподозрить бегство.

— Вдруг правда про этого… как его? Анко, Анку?

Как же, заботиться о своей шкуре, когда кругом умирают сотни невинных душ, подумал про себя юнец. Но и они с Олальей не лучше — пленяемые врагом, вынуждены с ним сосуществовать. И всё же ради неё он закроет глаза на любые грехи и жертвы.

— Слушай, — язычник взял раба за шею, потеребил железный ошейник. — В случае чего я тебе завещаю свободу. Понял? Я уже сказал Стюру, он будет свидетель. Не хочу с того света нести за кото-то ответ. Я провёл тебя на драккар, дальше выкручивайся сам. И мой тебе совет: не будь ты под каблуком у баб!

— А… а если меня пленит кто-то другой?

— Нет. Ты будешь лейсингом — свободным трэллом. Никто впредь не посягнёт на твою свободу. Разве что ты задолжаешь уйму денег какому-то чудаку. Ну да это не моя забота.

«Он добрый», — невольно подумал Ансельмо и сам подивился этому.

Берсерков окликнул ярл: корабль причаливал к берегу. По рукам пошли канаты, судно стали разворачивать боком, чтобы перекинуть сходни. Стюру также не дали проститься с плачущей Олальей.

— Не реви, сладкая. Я и кольнуть себя не дам!

Олалья лишь уткнулась в грудь своего хозяина. Тот подхватил девушку, как малого ребёнка, впился в губы страстным поцелуем. Тира успокоилась, руки обвили чужую шею. Воины вокруг распотешились.

— Стюр, ну ты нашёл время!

— Знаешь, сколько там девок будет? Поумерь пыл!

— А я его понимаю! Можно и мне разок?

— Заткните глотки! — гаркнул Гундред и сразу же перешёл на полушёпот. — А ну живо всем на берег! И чтоб ни звука мне! Забыли, чем мы здесь занимаемся?!

Воины мигом собрались, змейкой выбежали на пристань. У каждого в руке по секире, мечу или молоту, щиты перекинуты за спину на ремнях, головы защищают железные остроконечные и круглые шоломы полумаской: иные с пластиной для носа и кольчужным капюшоном, закрывающим шею. Щиты северяне делали из хвойных пород, круглыми и прочными, с набитым посредине плоским стальным диском и таким же ободом. Красили натянутую на дерево кожу в белый и красный, наносили руны и вирши-заговоры скальдов.

Отряды распределились по колоннам, скользнули в тёмные переулки. Между тем остальные драккары подходили и подходили. Узкий причал не уместит всех: корабли стали прилаживать один к одному, через борта перекинули сходни. На берег высаживался отряд за отрядом. Городские забили в набат. Где-то далеко послышались крики, зажглись далёкие огни. Когда последний захватчик покинул гавань, наступление было в самом разгаре.