Анна Азырова - Йормундур

Ярлица и берсерк дружно расхохотались.

— А тебе-то что, халифова жёнка? — Тордис деловито сложила руки.

— Хм! Ты и знать не знаешь, чего стоит быть рядом с халифом. — почти детская ладонь грубо заткнула кинжал в ножны, выпачканный кровью подбородок горделиво поднялся. — Моё главное предназначение — дать ему наследников. А для утех есть гарем.

Раздосадованный в пыль Гундред поднял глаза к вечереющему небу. Прямо над внутренним двором показался серп луны, но её неверный свет скрадывала наползающая свинцовая туча. Порывистый ветер всколыхнул складки штор и длинные юбки рабынь. В лицо дунуло мелкой моросью, которая вскоре перешла в рясный дождь.

Аль-Хакам привлёк внимание хлопком в ладони:

— Елисей!

Перед публикой под барабанный бой появилась прислуга с атрибутами для целого представления. В горшке со смолой оставили несколько факелов. На арену вышел плохо различимый во мраке хурам, что нёс зажжённую масляную лампу, покрытую позолотой и редкими каменьями.

Вкрадчиво заиграли струны кануна. Мужчина взял из горшка охапку длинных свечей, а лампа умостилась на светлой макушке в опасной близости от кудрявых волос. Зажав свечи меж пальцами, словно веера, хурам поджёг все до одного фитильки, и наконец лицо его озарилось ярким пламенем.

С виду Елисей очень походит на нормандца: такой же белокурый и ясноглазый. Тем более странно смотрится на нём восточное платье и туфли с завёрнутыми носами. Рыжий халат имеет широкие рукава до локтей, бёдра и часть груди обёрнуты ещё одним куском красного узорчатого сукна, туго подпоясанного.

Сияющий улыбкой Елисей пустился в танец, свечи рассекли воздух, оставляя длинный огненный след. Под дождём пламя колебалось, но не гасло. Огоньки в руках хурама диковинно играли, пересекались, вырисовывали сложные фигуры.

Раззадорившись, Елисей отбросил свечи к ногам зрителей — пришло время для факелов.

— Хм, с Елисеем будет непросто потягаться. — погладил бородку Малик. — Может, стоит…

— Мы не сдадимся, — отрезал Гундред, отправляя на бой очередного смельчака.

На сей раз к царскому фавориту вышел один из троих берсерков, оставшихся в войске ярла. Оценив своего соперника, Елисей добродушно посмеялся, уста торопливо отпили из пузырька, заткнутого за пояс. С жадностью ноздри втянули воздух, грудь раздулась, как мехи. Стена огня захлестнула викинга, прикрывшегося железным щитом.

— Заговор против ярла? Серьёзно?

Посвящённый в планы союзников Эсберн не мог отойти от рассказа, обухом ударившего по голове. Корриан, Тордис, Токи и новая подельница Субх, напротив, были полны решимости положить конец бесчинствам Гундреда и Лундвара.

— Если мужу не хватит ума самому избавиться от неверных, будьте уверены, что я уговорю его. Видит Аллах, он много грешил в своей жизни, но за такое попустительство проклятье ляжет на весь народ! — горящие глаза распорядительницы замка обратились к берсерку. — Наш с тобой уговор в силе, помни это.

— Эсберн, мы понадеялись на твою честность, но тебя никто не держит, — твёрдо молвила Тордис. — Хочешь плясать под дудку Лундвара — ступай. А на наши руки больше не упадёт ни капли невинной крови.

Викинг в нерешительности потупил взор. Он слишком долго был под командованием ярла, чтобы так просто разорвать клятву.

— Я чувствую себя под каблуком, — Эсберн вздохнул. — Что вы собираетесь делать?

— Предлагаю посмотреть, что предпримут обе стороны, — рассудил Токи. — Корриан пускай пока не высовывается, а нашего разговора не было. Все смотрели турнир.

Бой Елисея с берсерком неожиданно затянулся. Тело нормандца пекло от ожогов, и, если бы не дождь, воин рисковал превратиться в горящий уголёк. Хурам не подпускал к себе ни на шаг: то отгонял факелом, как дикого зверя, то дышал драконьим полымем. Передохнув с минуту, бесстрашный нормандец двинулся на врага. Елисей отскочил, нога едва не задела горшок со смолой. С глубоким вдохом факир выплюнул в соперника огненный столп. Северянин не остановился. Держа раскаляющийся щит, он медленно продвигался вперёд, и вскоре горящее масло во рту закончилось. С неистовым рыком берсерк замахнулся топором. Елисей пригнулся, в страхе отступил в сторону.

— Эй, халиф! — чемпион Гундреда подхватил с земли сосуд смолы. — Ты смотришь, как твой парень заживо горит?

Рука с горшком крутым махом выплеснула содержимое. Аль-Хакам подорвался с места, его советники в ужасе скривили рты. С почерневшим от смолы детским лицом Елисей застыл, хватая ртом воздух. Дрожащие руки отшвырнули факелы как можно дальше. Берсерк с криком сорвался с места. Хураму ничего не осталось, как броситься наутёк к своему халифу, но не тут-то было. В полёте топор глубоко вошёл в предплечье. Земля уплыла из-под ног, из рассечённого лба на плиты брызнула кровь. Елисей возопил, когда безжалостным рывком викинг вернул себе оружие. Парня перевернули на спину, рот наполнился горькой жижей, и руки берсерка крепко сжали челюсти, вынуждая проглотить масло. Тут аль-Хакам не выдержал. Выхватив кинжал из чужого пояса, халиф перескочил через вельмож на арену. С суматошными выкриками за повелителем кинулись сановники, стражники, рабы, гарем и, конечно, викинги, обожавшие непредвиденные перебранки. Кое-как Елисея отбили у разъярённой толпы и на руках перенесли в замок. Улыбку происходящее вызвало разве что у попивающего в своём кресле вино Гундреда.

— Вижу, ты остался доволен, ярл? — посмеялся Малик, наблюдающий за юркнувшей в сумрак галереи змеёй.

— Ты прав, но мне горько оттого, кем воспитали таких отважных молодых ребят.

— Ярл, в гареме халифа не зря нет евнухов. Перед тем, как стать хурамами, они прекрасно знали, на что идут. И я скажу больше, да простит мне Аллах, доверенные аль-Хакама намеренно ищут юношей… с наклонностями. Отважный воин, как ты сказал, не может получиться из безвольного раба.

— Ещё как может, — пробурчал под нос Лундвар, заметивший в приоткрывшейся двери входящих Эсберна, Токи и Тордис.

Подивившиеся всеобщему переполоху приятели скоро затерялись в толпе, словно всегда были её частью. Жрец поднялся с ложа, без слов удалившись в свои покои.

Неясное подозрение в душе начало перерастать в гнетущее беспокойство, и причиной его была ярлова дочь. Мысленно упрекнув себя за долгое бездействие, Лундвар твёрдо решил действовать с этой же минуты. Он выяснит всё, что скрыла и о чём помышляет Тордис, или как там её назвала мёртвая потаскуха-мать. Подвоха в эти смутные времена можно ждать в любую минуту.

Жил да был в прибрежном северном королевстве славный воин. Предки его не отличались голубыми кровями, но относились к одному из именитых норвежских родов. К своим зрелым годам жителями Нидароса, что в устье Нида, храбрый и предприимчивый муж был избран хёвдингом, то есть местным вождём. Делами своих людей управитель распоряжался по уму и совести, обложил податью землепашцев, рыбаков, охотников и скотоводов, а на вырученные деньги отстроил в своём фьорде зажиточный город.