Николай Побережник - Эрта. Личное правосудие

– И что же? – поинтересовался Кинт, принимая от вернувшейся Ашьян глиняный кувшинчик с вином.

– Человек обманувший смерть, примерно так.

– А-а-а-а, – хмыкнул Кинт, – а я-то все думаю, что же оно никак не случится.

– Но от тебя пахнет ей, – Доту глубоко и шумно втянул носом воздух, чуть наклонившись к Кинту, – пахнет смертью.

– Вот вы и в прошлый раз несли что-то про голод крови, – Кинт уже захмелел, несмотря на легкость, с которой пьется вино.

– Отец слышит голоса мертвых, – Ашьян пихнула в бок Кинта, усевшись рядом и подперев кулачком щеку, внимательно слушая.

– Раз такое дело, то может скажете, есть ли среди мертвых один человек?

– Подумай о ней, – еле заметно, но как-то неприятно улыбнулся Доту.

Кинт допил вино, закрыл глаза и подумал о Сэт, отчего-то он вдруг смог вспомнить ее лицо, что раньше не получалось… он всем сознанием впился в ее образ, который был неподвижен пару секунд, а потом стал растворяться.

– Я не вижу ее среди мертвых, но и среди живых она будто лишняя… Хочешь вернуть ее?

– Хочу.

– Тогда ищи, не оставляй надежду.

– Я искал, долго искал, изъездил весь юг, те места, где она была, но ничего.

– Наберись терпения, сил и снова ищи, ищи, если в этом будет твой покой…

Это были последние слова, что Кинт услышал, и то ли молодое вино сыграло злую шутку, то ли это проделки вождя кочевников, но Кинт сник и опустился головой на столешницу, уйдя в небытие…

Кинт проснулся на рассвете в своей комнате под многоголосое блеянье стада, что гнали через улицу пастухи в сторону холма. Проснулся и был весьма удивлен тем, что он в исподнем, одежда висит на крючках у двери, на полу у тумбочки сложено его оружие, а сапоги стоят у топчана, начищенные…

– Вообще-то за это я не платил, – пробубнил он, усевшись и прислушиваясь к своему состоянию.

Голова не болела, разве что немного сушило во рту, а в целом даже ощущался какой-то прилив сил. Умывшись, Кинт влез в штаны, намотал портянки и натянул сапоги, не забыв сразу сунуть за голенище штык, вышел в зал таверны. Даш уже возился у очага и, увидев Кинта, поинтересовался:

– Сделать завтрак?

– Да, пожалуйста.

– Минут через десять будет готово.

– Скажите, а я вчера…

– Это все вино, мы его зовем «путь погонщика»…

– Да уж, в путь я отправился как-то незаметно для себя, – хмыкнул Кинт и подумал, что надо бы проверить содержимое саквояжа и потайное отделение в нем.

– Оно на всех действует так, кто пьет его в первый раз… оно придает сил.

– Я заметил, – Кинт повернулся и пошел обратно в комнату.

– Господин Кинт! – окрикнул его Даш, – у вас на спине кровь!

– Да, я знаю, надо просто перевязаться.

– Помочь?

– Справлюсь… Занимайтесь завтраком, еще подгорит.

Вернувшись в комнату, Кинт отыскал в саквояже несессер, достал маленькое зеркало и, сняв нательную рубаху, которая действительно пропиталась кровью на уровне поясницы, попытался разглядеть, что там со швом…

– Доброе утро! Давай помогу! – все так же, как к себе домой, в комнату влетела Ашьян.

– Тебя стучаться не учили? – нахмурился Кинт.

– Давай посмотрю же! Я умею…

– Вот, держи бинт, – смирившись, сказал Кинт и достал из саквояжа бумажный пакет, что собрал ему аптекарь в Актуре, – вот этим порошком надо присыпать там, где кровит.

– Порошко-ом, – передразнила его Ашьян, после того как осмотрела вспаханную осколком спину, – сейчас приду.

Ашьян вышла, а Кинт достал стеклянный пузырек, зачерпнул содержимое крохотной ложечкой, высыпал белый порошок себе на язык и, поморщившись отвратительному вкусу, хапнул с тумбочки кувшин и запил водой.

– Вот и я! – вернулась Ашьян, с глиняным горшочком в руке, от которого сразу разошелся по всей комнате мятный запах, – снимай штаны, ложись. Этот бальзам и не такие царапины заживляет.

– От чего такая забота? – Кинт лег на топчан, решив, что даже если с него и возьмут пару лишних кестов за такие настойчивые услуги, то ничего страшного…

– Ты мне нравишься, – Ашьян начала промазывать рану от поясницы, точнее, от места пониже.

– Вот как!? – Кинт даже приподнялся на локте и повернулся.

– Не вертись!

– И часто тебе нравятся постояльцы? – Кинт снова улегся на подушку.

– Ты первый.

– Просто великолепно, надеюсь, согласно каким-нибудь вашим обычаям я теперь не обязан просить твоего отца о…

– Замолчи! – Ашьян придавила пальцем рубец раны, чем заставила Кинта зашипеть от боли, – ты спросил, я ответила…

– Ну извини, – сказал Кинт, «считая звездочки» перед глазами, которые появились из-за боли, – сейчас редко встретишь человека, который сразу отвечает то, о чем думает и как есть на самом деле.

– В нашем племени все так делают. Всё, бинт не нужен, просто полежи так минуту-другую и потом можешь одевать рубаху, и вот это себе оставь, пригодится, – Ашьян грохнула горшочком по тумбочке и быстро вышла.

– Спасибо, – сказал ей вслед Кинт, но она уже не слышала.

Ощущения от этой дикарской мази были странные, но приятно холодило, и Кинту казалось, что как будто натягивается кожа в обработанном мазью месте, по мере ее высыхания. Полежав пару минут и думая о том, что напрасно обидел девчонку, Кинт встал и начал одеваться и собираться, не забыв сунуть в саквояж горшочек, закрытый деревянной крышкой.

Прихватив свой скарб, Кинт вышел в зал таверны. Даш кивнул на стол у окошка, где уже стояла тарелка с завтраком и высокий медный чайник. Завтракал Кинт молча, глядя в окошко и прикидывая дальнейший маршрут, вспоминая изображения нужного куска карты… За что Кинт еще должен быть благодарным Стрелку, который отправился к праотцам, рухнув с неба, так это за занятия по топографии. Кинт помнил почти наизусть карты практически всех провинций терратоса, основные дороги и ориентиры.

– Что-то не многолюдно, – заметил Кинт глядя в окно.

– Отец с обозом домой уехал, – продолжая возиться у очага ответил Даш, – мы торгуем мясом… он его продаст.

– Домой?

– Это мое поселение, наше племя большое, а поселение отца в двух днях пути на юго-восток.

– А Ашьян, у нее тоже свое поселение?

– Нет, она еще молода, но учится, у отца и у меня, как управляться с людьми.

С нарастанием стал доноситься топот копыт, мимо окошка промчался всадник, а через несколько мгновений в таверну держась за плечо, ввалился парень, он был ранен…

– Даш! Рыжие шапки… большой разъезд, две дюжины всадников, из дозора только я выжил… с севера едут.

– Предупреди всех! – прикрикнул на него Даш. – Женщин и детей в дом отца!

– Что, не доброе утро? – спросил Кинт у Даша, который уже застегивал ремень-патронташ с кобурой.

– Если поедешь сейчас, то успеешь уехать, – ответил он, снимая со стены карабин.