Николай Побережник - Эрта. Личное правосудие

Далли поднялась со стула и отошла к окну, поманив рукой Маани, а та, обойдя мольберт, взглянула на портрет и замерла, прикрыла ладонью рот и медленно опустилась на стул, не отводя взгляда от глаз, смотрящих на нее с портрета.

– Что, плохо получилось?

– Нет, – Маани медленно помотала головой, – получилось даже лучше, чем жизни. Кто он вам?

– Я не помню, но уверена, это близкий мне человек, возможно, он расскажет и поможет вспомнить.

– Да уж, теперь осталось его найти, – Маани глубоко вздохнула, – что будет трудно сделать, пока он снова не вляпается в историю…

– Вы его знаете? – оживилась Далли и повернулась к портрету.

– Да, и похоже, я знаю, как зовут вас на самом деле… Пойдемте, Сэт, – Маани взяла за руку девушку, – я расскажу вашу и его историю, ту ее часть, которая известна мне.

– Да! – девушка громко и звонко рассмеялась, – Сэт! Это мое имя! Я вспомнила!

– Сэт Григо, – уточнила Маани и поднялась со стула, – пойдемте, у меня мало времени, а мне нужно вам многое рассказать, а потом то же самое рассказать доктору Мадату.

Девушки вышли из комнаты и пошли по коридору, Сэт улыбалась, ее глаза светились радостью, но вдруг она резко остановилась и тихо сказала:

– Кинт… наш сын… где наш сын? – Сэт качнуло, и только благодаря реакции Маани, она не рухнула потеряв сознание.

– Позовите доктора Мадата! – закричала Маани на женщину из прислуги, что сидела за конторкой у стены и возилась порошками в маленьких пузырьках. – И пошлите за доктором Горном!

Из стеклянной двери кабинета рядом на шум выскочили еще две женщины из прислуги, Маани замахала им рукой, удерживая Сэт:

– Скорее, помогите занести ее обратно в комнату.

Старый восточный тракт

К вечеру, когда было еще возможно ехать, не включая фару, Кинт добрался до редкой рощи на холме, через которую петляла старая дорога, остановился на границе рощи и увидел поселение. На окраине десяток стандартных жилищ кочевников из жердей, шкур и прочего тряпья, которые Кинт неоднократно наблюдал в свое время в подзорную трубу, будучи дорожным жандармом. Несколько свежих срубов, конюшни, скотники и птичники, на берегу реки в высоких штабелях бревна, которые сплавляют с севера, у реки несколько деревянных строений, недавно построенная пристань, дюжина лодок и даже один паровой катер. Там же у реки чадит высокая труба какой-то силовой установки, рядом с ней длинное деревянное здание без крыши, точнее, с половиной крыши, другую половину достраивают несколько человек, стуча молотками. В центре поселка большой одноэтажный дом круглой формы из песчаника, вообще все дома одноэтажные. Людей много, все заняты каким-то делом. Залаяли собаки, Кинт обратил внимание, что ветер дует в сторону деревни, и должно быть, его учуяли… Скинув ремешок, что удерживает револьвер в кобуре, Кинт поехал с холма вниз. Рабочая суета на время прекратилась, и все стали смотреть в сторону странной тарахтящей машины, спускающейся к поселку, но любопытство продолжалось недолго, все снова нанялись своими делами, разве что дюжина ребятишек побежали навстречу гостю, а следом за ними на окраину вышли четверо вооруженных мужчин.

Детвора расступилась, пропуская одноколейник и, гомоня, побежала следом. Кинт затормозил у четверых кочевников, опустил платок и поднял очки.

– Добрый вечер, – сказал Кинт, осматриваясь.

Четверо стояли спокойно, но оружие держали умеючи – надо будет выстрелить, выстрелят и очень быстро, тут сомнений не было. Простая одежда из грубой парусины, короткие сапоги с наборной кожаной подошвой, у троих традиционные меховые шапки, что кочевники носят круглый год, а у одного даже потертый котелок, должно быть, достался когда-то в качестве трофея. На приветствие Кинта все четверо почти одновременно молча кивнули.

– Мне на ферме, – Кинт показал рукой куда-то себе за спину, – сказали, что у вас есть постоялый двор. Верно?

– К реке езжай, – один из кочевников, что в котелке и заросший бородой почти до глаз, показал рукой направление.

– Благодарю, – ответил Кинт, медленно поехал к реке и спустя пару минут остановился у недавно построенного сруба, к нему примыкала конюшня, а над дверями была вывеска, которая гласила, что это постоялый двор некого Даша.

Ребятня догнала чужака и моментально обступила одноколейник…

– Дай… дядь… дай, – на разные голоса гомонили они и тянули они ладошки.

Дверь скрипнула и высокий парень, выйдя на крыльцо, крикнул:

– Ну-ка разбежались! – сказал он и потянулся к дрыну, что стоял у двери.

Ребятню как ветром сдуло, но кто-то из них все же успел, убегая, выкрикнуть что-то неприличное.

– Дети, – парень улыбнулся и приставил дрын обратно к стене, – многое меняется, порой очень быстро, но дети не успевают, и не понимают, почему их гоняют от проезжих…

– И почему чужака нельзя скормить собакам? – улыбнулся Кинт и слез со своего транспорта.

– И это тоже, – парень оценил шутку и, хмыкнув, спросил: – на ночлег?

– Да, поесть и выспаться, а завтра опят в путь, – ответил Кинт и присмотрелся к лицу парня, оно ему казалось знакомым.

– Надо закатить в ворота конюшни, – парень кинул на одноколейник, – я помогу…

Постоялый двор представлял собой таверну на одну треть постройки и небольшие комнатки, на пару шагов от стены до стены, действительно, только отдохнуть и двигаться дальше. Поспать было на чем – деревянный топчан с соломенным матрасом, еще из мебели в комнатке присутствовал табурет и тумбочка у крохотного окна, которое скорее было бойницей, о чем Кинт и поинтересовался у хозяина, когда тот проводил его в комнату.

– Да, случаются налеты, но сейчас реже, река отделяет от совсем уж диких земель. А к следующей зиме мы выставим дозоры по берегу. Но вам-то чего переживать? – хозяин кивнул на саквояж Кинта на табурете, поверх которого лежали патронташ и карабин.

– Я и не переживаю.

– Вас устраивает комната?

– Да, вполне.

– Ночлег и ужин двадцать кестов серебром.

– Ого!

– На день пути другого места нет, – хозяин пожал плечами, – если у вас нет денег, то я могу купить ваш карабин…

– Я его сам только что купил, – Кинт достал из кармана монеты, отсчитал и ссыпал их в протянутую ладонь парня.

– Тогда располагайтесь и выходите в зал ужинать, да… не усните с дороги, на ужин придут артельщики, что строят пилораму, и мой отец с другими старейшинами, ужинать многие приходят, может не хватить места.

– Да, я сейчас… только, а где у вас можно умыться с дороги?

– Вам принесут сейчас все.

– Спасибо.

Хозяин вышел, прикрыв за собой дверь, а Кинт снял плащ, шлем и бросил все на матрас, присел на табурет и раскурил трубку, глядя через маленькое окошко на склон холма напротив, по которому пастухи верхом на лошадях гонят к поселку большое стадо баранов, им помогают не менее десятка больших собак, со знанием дела выполняя пастушью работу. Солнце уже скрылось за горизонтом, и на степь стали плавно опускаться сумерки.