Андрей Лях - Челтенхэм [litres]

– Сэр Ричард, если я подпишу то, что вы от меня хотите, какая участь меня ждет?

Мэннерс растерянно поднял брови, но Глостер смотрел спокойно и внимательно.

– Вчера, – продолжала Мария, – я своими ушами слышала, как лорд Кэмпбелл назвал меня узурпаторшей. Сэр Ричард, вы брат моего отца, что бы об этом ни говорили, ответьте мне без уверток, что вы для меня приготовили? Тауэр? Плаху? Монастырь? Я согласна на ваши условия, но скажите мне правду.

– Давайте присядем, леди Мария, – предложил Глостер, и Эрскин беззвучно ахнул – властительнице Англии впервые отказали в титуле «ваше величество». Сама же королева, кажется, даже не обратила внимания. – Роджер, не стой, как статуя Юноны, окажи даме гостеприимство… Леди Мария, мне будет проще вам ответить, если вы сами определите, чего бы вы сами для себя хотели. Артур, вы тоже присядьте.

Мария приняла из рук Роджера бокал вина, но пить не стала.

– Мне нечего скрывать от вас, сэр Ричард. Благодаря моему отцу я до четырнадцати лет росла как деревенская простушка, и даже никуда не выезжала из Бэйсуотера. Бог видит, я и не помышляла о короне, и не мечтала ни о чем таком. Меня уговорила Маргарита, она все толковала о государственной необходимости… и о моем замужестве… Что я понимаю в политике? Что я понимаю в войне? Я старалась вести себя достойно, в память об Эдуарде V… Наверное, я была плохой королевой. Сэр Ричард, вы мой дядя, я не верю никаким слухам, но вы больше любите маленького Эдуарда, и я рада за него, я тоже люблю его, хотя нам мало приходилось видеться. Теперь более всего я мечтаю вернуться домой, как можно дальше от всех этих дворцов и жить так, как я жила раньше.

– Что ж, с этим не будет никаких проблем, – сказал Ричард. – Леди Мария, в этой ситуации вы вправе требовать гораздо большего. Бэйсуотерский замок принадлежит вам по закону, как сестра короля, вы получаете очень солидный пенсион, кроме того, еще приличная дотация от ваших французских родственников. Вы полная хозяйка своих поместий, можете выйти замуж за достойного человека… А вот, кстати, и он… Король пожалует ему графский титул через неделю.

Тут Ричард кивнул на Артура Эрскина. Марию бросило в краску.

– Со временем, возможно, вы пожелаете вернуться ко двору – милости просим. Единственное – пожалуйста, воздерживайтесь от политической деятельности.

Мария встала.

– Что я должна подписать?

– Бумаги на столе, прошу вас. Завтра скажете несколько слов в парламенте, и на этом формальности закончены. Сейчас возвращаться домой вам уже не стоит, я приглашаю вас побыть моей гостьей – мы найдем вашу служанку, и я лично провожу вас в ваши покои… Артур будет охранять ваш сон.

– Я так не могу, – сказала Джингильда. – Слишком много крови, слишком много убитых. И всех убил ты. Я вижу целые сонмы ангелов, над каждым трупом…

– Элис, поэт сказал: ангелы не комары, на всех не хватит, – перебил ее Ричард. – Война есть война. Зато у нас снова есть Англия – неужели этого мало? Подумай о грядущих поколениях, о еще не рожденных детях. У них будет родина.

– Ты не спасаешь родину, – покачала головой Джингильда. – Ты перекраиваешь ее по собственному вкусу. И это страшный вкус.

– Что же, я не виноват, что Бог избрал такое мерзкое орудие, как я.

«Плохо дело, – подумал Ричард. – Если бы она просто рыдала или проклинала, но нет, на ней печать, прах ее дери, непоколебимой решимости».

– Где эта книга? – тихо спросила Джингильда. – Я хочу посмотреть.

Ричард подкатил лестницу к нужной полке, поднялся и вытащил толстый том.

– Их несколько. Вот этот вариант на сегодняшний день самый полный.

Джингильда осторожно, словно опасаясь, полистала страницы.

– Я здесь тоже есть?

– Да.

– Покажи.

– Вот здесь и еще дальше, переверни.

– Я тоже часть твоего плана… Смотри, страница замята, и здесь нет моего имени. И ты давно перестал называть меня Джинни.

– Прости, Джинни. Ты же знаешь, что у нас происходит.

Джингильда вдруг резко захлопнула книгу.

– Ты говоришь, другие миры. В других мирах наверняка есть другая книга, где сказано, как можно все решить без этих гнусностей! Почему ты ее не ищешь? Во что ты превратился? Во что ты превратил моего брата?

– Он создал новую Шотландию.

– А она стоила такой цены? Он был добрым и спокойным, был чудаком, но беззлобным человеком, а теперь он убивает так же, как и ты, и не может остановиться! Он тоже вписан в эту книгу?

– Элис, не я это затеял! Оглянись вокруг! Французы, испанцы, норвежцы, твои бешеные родичи со своими сварами, земляне со своей техникой, черт бы их совсем взял, все против нас! Что я могу? Бог указал нам путь, да, признаю, это не лучший путь, но он единственный! Покажи мне другой, если знаешь!

– И ты откажешься от этих ужасных нелюдей? От казней и пыток?

– Элис, я тебе объяснял уже десять раз. Ты прекрасно знаешь, что мне это удовольствия не доставляет.

– Мне кажется, я уже ничего не знаю… А эти твои фабрики, которые привез Джон? Где меняют мозги? Что станет с этими людьми?

– Ну, они будут чуть больше любить отчизну. Станут патриотами.

– Зачем нужен патриотизм, который насильно вживляют в голову?

– Следующие поколения оценят. Их сыновья будут вполне нормальными людьми, которые пойдут сражаться за Англию.

– И что же ты скажешь их сыновьям?

– Элис, раньше ты меня понимала.

– Да, ты создал сказку и заставил меня в нее поверить… А теперь сам ее разрушил. Прости, я, наверное, виновата сама. Я пойду. Я вернусь в Эдинбург.

– Джинни, ты не можешь вот так просто все бросить и уйти. У нас сын.

– А, он нужен тебе для твоих планов? Он тоже часть пьесы? Бедный Генри…

Оставшись один, Ричард со злостью хлопнул ладонью по столу.

– Глупо, глупо! – сказал он вслух.

Потом поднялся, прошелся по комнате, подошел к окну.

– Кен! Едем в Гринвич, оттуда в Рочестер. Сообщи епископу. Конвой к крыльцу.

Глостер не спешил потрясать лондонскую публику таким чудом техники, как гравицикл, и предпочитал стартовать из мест, где подобные явления не привлекали бы особого внимания. В те годы Хэмингтонский комплекс еще только-только начинал строиться, и все запретные достижения цивилизации, технику Ричарду приходилось держать в своей гринвичской резиденции, куда надо было добираться верхом.

Гравицикл «Фурия 240-М», штурмовой вариант, с высоким защитным колпаком, прикрывающим гофру бронированных шлангов. Ричард со щелчком утопил облезлую клавишу оптического камуфляжа, машина с места ушла в вираж, взмыла в вечереющее небо и растворилась в нем.

Вымощенный камнем двор дворца епископа рядом с Рочестерским собором давно служил регенту пересадочной станцией. Там ждали оседланные лошади, вот и стена с заросшими контрфорсами, ворота одни, ворота другие, лестница, вестибюль, а в вестибюле уже поджидала Урсула. «Что я делаю, – с тоской спросил сам себя Ричард, – зачем?»