Роберт Хайнлайн - Звездный десант

Когда я вошел, мистер Вайсе поднял на меня глаза и сказал:

— А как у тебя с собаками?

— Э… Хорошо, сэр. Они мне нравятся.

— Они тебе ОЧЕНЬ нравятся? Твоя собака спит с тобой в кровати? И вообще, где сейчас твоя собака, что с ней?

— Н-нет, у меня сейчас нет собаки… Но когда была — нет, она не спала в моей кровати. Видите ли, мама против собак в доме.

— Но, может быть, ты украдкой проводил собаку в дом?

— Э-э… — Я хотел попытаться описать ему обычную мамину манеру — она не то что злится, но здорово обижается, если перечишь ей в том, что она решила для себя раз и навсегда. Но ответил я просто: — Нет, сэр.

— Хм-хм… А видел ли ты когда-нибудь неопса?

— Только однажды, сэр. Их показывали в театре Макартура два года назад. Но какое-то христианское общество скандал из-за них затеяло.

— Давай-ка я расскажу тебе, что такое подразделение К-9. Неопес — это не просто говорящая собака…

— А знаете, того нео, что был у Макартура, я плоховато понимал. Они на самом деле могут говорить?

— Могут. Только к выговору их нужно привыкнуть. Гортань у них не приспособлена для звуков «б», «м», «п» и «в», нужно привыкать к тем звукам, которыми неопсы их заменяют. Совсем как при расщепленном небе, только буквы другие. Неважно. Суть в том, что говорят они не хуже людей. Однако неопес — вовсе не говорящая собака, он вообще не собака, а мутант-симбиот, искусственно выведенный на основе собаки. Неопес, обученный Калибан, раз в шесть умнее простой собаки, то есть, скажем так, равен слабоумному человеку. И это сравнение — в пользу пса: ведь идиот среди людей дефективен, тогда как неопес — для своей среды гений.

Майор Вайсе нахмурился.

— Но это еще не все. Неопес способен жить только в симбиозе. Вот тут и начинаются главные трудности. М-мм… ты еще слишком молод, чтобы думать о женитьбе, но видел не раз семейные пары — твоих собственных родителей, в конце концов… Так вот, можешь ты себе представить, что женат на Калибане?

— Как?! Нет. Не могу.

— Эмоциональная связь «человек — собака» и «собака — человек» в команде К-9 гораздо тесней и намного важнее, чем эмоциональная связь семейной пары. Если погибнет человек, мы убиваем пса — тут же! Это все, чем мы можем помочь его горю! Быстро и безболезненно убить… Ну а если гибнет неопес… что ж, человека убить мы не можем, хотя это было бы наиболее естественным и безболезненным выходом. Вместо этого его изолируют в госпитале и потихоньку собирают в единое целое.

Взяв ручку, он что-то пометил для себя.

— Не думаю, что мы можем взять на себя такую ответственность и рекомендовать в К-9 парня, который не осмелится провести свою мать и не разрешит собаке спать в своей кровати. Так что — давай поищем что-нибудь другое.

Только сейчас я понял, что оказался непригоден для всего, что поставил в своем списке выше К-9, — а теперь и сюда тоже не подхожу. Все это так ошеломило меня, что я с трудом понял следующую фразу. Майор Вайсе говорил спокойно, без всяких эмоций — словно о предмете, давно похороненном и забытом.

— Я сам был когда-то такой половинкой пары К-9. И когда мой Калибан погиб, меня шесть недель пичкали успокаивающим; а после реабилитации… перевели на другую работу. Ну ладно, Джонни, прошел ты все эти курсы. Но почему ты не занялся хоть чем-нибудь стоящим?

— С-сэр?

— Теперь все равно уже поздно. Забудем об этом. М-м-м… ты знаешь, твой преподаватель Истории и Философии Морали, кажется, хорошего о тебе мнения.

— Он?..

Это меня здорово удивило.

— А что он говорил?

Вайсе улыбнулся:

— Он сказал, что ты, в общем, не глуп — разве что невежествен, да еще окружение на тебя сильно повлияло… Насколько я его знаю, это — высокая похвала!

Мне это вовсе не казалось высокой похвалой! Этот старый, чванливый, высокомерный…

— В конце концов, — продолжал Вайсе, — парень, имеющий всего-то «С с минусом» по «Восприятию телепрограмм», не может быть так уж плох! Думаю, следует учесть рекомендацию мистера Дюбуа. Как тебе нравится пехота?

Из Федерал Билдинг я вышел в расстроенных чувствах, однако не таким уж несчастным. В конце концов, я теперь солдат, и бумаги соответствующие у меня в кармане! Все же не тормоз какой-нибудь, непригодный ни к чему, кроме «бери больше — кидай дальше»!

Рабочий день кончился несколько минут назад, и здание почти опустело — остались только ночные дежурные да несколько задержавшихся. Я увидел человека, сидевшего в ротонде. Он как раз собирался уходить. Лицо его показалось мне знакомым, хоть я никак не мог понять, где с ним встречался.

Но он уловил мой взгляд и узнал меня.

— А, вечер добрый! — прохрипел он. — Ты еще не смылся?

Теперь я узнал его — тот самый сержант космофлота, что приводил нас к присяге. Но теперь он был в штатском, стоял на двух ногах и размахивал двумя руками! Я кивнул и промямлил что-то вроде:

— Д-добрый вечер, сержант!

Он верно понял причину моего недоумения и, оглядев себя, слегка ухмыльнулся:

— Вольно, парень! Я думаю, на отдыхе незачем нагонять страх на людей; вот и не нагоняю. Тебя что, еще не распределили?

— Я только получил приказ.

— Ага, и куда?

— Мобильная Пехота.

Физиономия его расплылась в широчайшей улыбке. Он протянул мне руку:

— К нашим?! Давай лапу, сынок! Мы сделаем из тебя мужчину — или убьем! А может, и то и другое.

— Это, по-вашему, хороший выбор? — спросил я в сомнении.

— «Хороший выбор»?! Сынок, да это ж единственно верный выбор! Эмпэ — это и есть армия! Остальные все — только болваны для нажимания кнопок или уж такие высокоумные профессора, что куда там! На нас вся армия держится; они только инструмент подают.

Еще раз встряхнув мою руку, он добавил:

— Ты открыточку мне оттуда кинь — Федерал Билдинг, для сержанта Хоу, — дойдет! Счастливо, парень!

И он зашагал прочь — грудь колесом, взгляд орлиный, каблуки щелкают… Я тупо уставился на свою руку. Он пожал ее, но ведь правой руки у него не было! Однако — пожал взаправду. Я уже слыхал об этих силовых протезах — точь-в-точь настоящая плоть и кровь, да и пожатие было твердым… Слыхать-то слыхал, но держал в руках впервые.

Я пошел в отель, где временно разместили новобранцев, — у нас даже формы еще не было, днем мы надевали простые комбинезоны, а в остальное время носили свою одежду. Придя к себе, я начал паковаться, потому что отправлять меня должны были ранним утром, а упакованные вещи следовало послать домой. Вайсе предупреждал, что с собой лучше ничего не тащить — разве что семейное фото да музыкальный инструмент, если умеешь играть, однако я играть не умел. Карла уже отправили три дня назад с назначением в НИОК, как он хотел. Я радовался за него так же, как он сам, черт бы его побрал, «с пониманием» относился к моему назначению. Малышка Кармен тоже отбыла — в чине корабельного курсанта-стажера. Она собирается стать пилотом — дай бог, чтобы все у нее получилось… Да у нее обязательно получится!