Александр Афанасьев - Чёрная книга ворона

Мясник кивнул головой, опомнившись, что его кивок не видят, робко проговорил:

– Да, командир.

Ему было страшно, хоть и взрослый мужик, который творил разные ужасные вещи. Почему Господь его не отвёл от всего этого? У него было имя, могла быть семья, сидел бы сейчас дома, пил горячий чай, не убивая людей, кулаки были бы не в крови. Его тюрьма – это всё, что происходит, веселье куда-то унесло, теперь, видя своего командира, он боялся, раньше было всё намного веселей. «Почему же мне хочется помолиться, попросить прощения? Не желаю после смерти видеть своих жертв. Простите меня за всё, что произошло».

Голод взглянул на молящего Мясника, усмехнулся и тихо ответил ему:

– Даже если он и есть, нет прощения тому, что делаем мы. Ты можешь надеяться, меняться, стараться, он не простит. Ты сам себя наказываешь, твои жертвы всегда с тобой, все, кого ты убил, они и со мной тоже. Это груз, крест, который мы несём. Не молись, бесполезно, Божий сын, Бог не имеют значения для нас, ведь мы лучше, чем они. Им нравится смотреть на мир, смеются над бедными, которые отдают последнюю копейку. Падая на колени, мы становимся не детьми божьими, самыми обыкновенными рабами. Если церковь против нас, уничтожу. Хватит тебе заниматься этой ерундой. Или ты в конце концов сломался?

Мясник начал нервно ходить по комнате, ему хотелось побыть одному, он понимал только одно – в мире, котором живёт Голод, его любят, там он господь. «Да, среди Истребляющих воронов он именно такой, готовы молиться во имя него, умирают, убивают. Взять того же Василия, казак бегает, как верная собака, смотрит на него, как на самого большого человека. Неудивительно, все мы вышли из грязи. Ангелина была шлюхой для своего собственного отца, который продавал её, она ненавидел его, хотела убить. И что теперь? Она разорвёт любую пасть, она чувствует себя львицей, которая обязана быть рядом с ним, хочет родить ему сильных детей. Голод защитит её и будет защищать своих потомков». Остановившись, посмотрел по сторонам, того уже не было в комнате. Мясник со вздохом сел за свой стол, налил воды. Общение было не самым развёрнутым, и всё же его кинуло в страх от того, что теперь надо ждать лета, и они отправятся в зону отчуждения. «Мы идём на грани, и нам нечего придумать. Не легче примкнуть к той же России? Взять ту же Инквизицию, новости говорят, что от них почти избавились, они сбежали во Францию. В Америке, говорят, самая большая байкерская стая, как же их там точно, кровавая стая занимается разбоем, плюс к этому всему есть ещё «Верламс». Россия сдвинула к границам войска, Польша на такой шаг мобилизует всё, что есть у неё. НАТО чешет ручки и ожидает, когда суровый медведь нападёт, и тогда они героически защитят. На востоке идёт война, Китай собирает свою машину войны, не забывая загрязнять при этом весь остальной мир. Все чего-то хотят, – Мясник посмотрел на карту мира. – Мы такие маленькие. Почему же он верит, что сможем расправиться со всеми, почему считает, что возьмём весь мир? Или для него война – это всё? Может, для него это и есть мир? Господь его не примет к себе, зато в аду ему точно найдётся местечко, так же, как и для нас всех. Не хочу в ад».

Человек пал перед окном и вознёс руки к небесам, ему ничего этого не хотелось, страх заполнял сердце. Было страшно, что его заменят, гнев, который разогревал, исчез, ведь сам Голод изменился, Шут теперь профессионал своего дела. И Мясник, который терзал бедные души, просил помощи у Господа, жаль, что он не слышит людей. «Почему? Почему ты мне не отвечаешь? Ты хочешь, чтобы я терзал своё рабское тело? Хорошо, слышу тебя, да будет так».

Василий с двумя десятками бойцов маршем обходил базу, пока всё спокойно, у него был шанс поразмышлять. Время для всех них растянулось, им есть о чём подумать. Что же ждёт их в конце? Богатство, слава, сила? Он не считал себя слабым, наоборот, очень даже привлекательным мужиком, у которого идеальные казачьи усы, нету и намёка на жир, тело мощное, с помощью него можно идти на таран. «Мы все шагаем по шаткому плато, и каждый хочет в разные стороны. Одна жаждет огромного количества секса и детей, я мечтаю выжить и стать для этого мира знаменитым, чтобы каждая была моей. Мясник последнее время пытается достучаться до бога. Хах, глупец, как по мне, ведь вся сила и вера должны быть в людях. Нас спасает всего одно: Голод, как отец, подойдёт, по лбу стукнет, посмотрит на тебя, скажет слово, и ты уже считаешь себя виноватым, хочешь указать пальцем на другого. Тут бац, ещё один удар по лбу».

С одной стороны, Мяснику было жалко парня, с другой – он понимал, что тот совсем не парень. «Скажи такое в лицо – считай, прочувствуешь его гнев, хотя он сейчас ведёт себя совсем по-другому, не могу понять, почему. Он ведь и раньше встречался со смертью, но возвращался с новыми силами».

Василий приостановился, посмотрел по сторонам, начинались сумерки, нужно было уже распускать бойцов, да и самому отдохнуть. Опасностей на горизонте всё равно не предвиделось.

– Так, бойцы, возвращаемся на базу, сегодня можете отдохнуть, завтра опять будем патрулировать территорию.

Люди вздохнули и уставшими ногами побрели в свои казармы, где могли спокойно поесть, выпить горячего чая или кофе. Их офицер стоял на месте некоторое время, рассуждая о своём лидере. «Сколько ему осталось? Вот в чём вся причина, ему нужна вакцина для поддержки организма, у нас все эти препараты не дотягивают до такого класса, как у «Верламс». Голоду нужно захватить их, чтобы жить. Хотя, наверно, это не спасёт его организм, только усугубит положение. Ужас, значит мы должны сражаться ещё более яростней. Верю, что найдётся выход, этот человек не имеет права умирать, он может ещё столько всего сделать. Многие считают, что он живёт ради себя, убивает ради удовольствия, нет, это не так, всё намного сложнее. Мир на самом деле грязный и без него, многие делают и более ужасные вещи, нет, наш командир сражается за мир, рвёт зубами противников, видит его иначе, и, если придётся воссесть на мировой трон, он это сделает. Ему не нужен бог, знает, что не попадёт в ад за свои поступки. Когда он спасал своего сына, мне казалось, что это так нелепо – жертвовать собой ради такого. На самом деле он любит этого ребёнка, и, если хоть один волосок упадёт с его головы, он сорвётся, начнёт резать, бить. Мы будем рядом с ним, когда станет выстраивать империю, – горстка наёмников, которые ведут кровавую войну. Но не зря ведь у нас ворон лапами держит сердце. Значит ему приходится бороться не только со своим врагом, но ещё и с самим собой. Наверно, эта битва самая тяжёлая для Голода. Препараты, которые сделали из него мастера своего дела, загубили чуть ли не полностью, организм отработает своё время быстрее, чем у нас. Да, нас могут сразить пуля, нож и всякое другое оружие, получается, наш организм работает, как у обычного человека. Из него сделали такого, который может лечиться, приспосабливаться намного лучше, чем мы».