Влад Поляков - Осколок империи [litres]

И еще один нюанс. Разменом похищенных денег занимался некто Литвинов, ныне народный комиссар иностранных дел СССР. Неплохая компания. Лидер Страны Советов грабил банки, его министр иностранных дел награбленное сбывал. Ну просто шайка уголовников во всей красе, а никак не государственные деятели.

Впрочем, не о них речь. Скорее, о другом, который совсем дурной и примитивный. О Шанине. Лично меня подобное положение дел просто забавляло. Да и вообще, если во главе отделения стоит, кхм, умственно обделенный, то это открывает определенные возможности, которыми грешно не воспользоваться. Было бы желание. Только у меня желания покамест не имелось. На кой мне оно? Работа в ОГПУ не цель, а всего лишь средство.

Цель… Не столь давние события, помимо повышения и ордена, принесли нечто другое, куда более важное – известность в узких кругах, ту самую, что позволяла осторожненько так, но совать свой любопытный нос за пределы отделения, в котором я работал. Причем не только в область интересов иностранного отдела, где обитал чекист Руцис, свято верящий в то, что я являюсь его креатурой. Хотя там тоже есть интересы, но главное находилось не там. Оперативный отдел! Вот он, мой личный «святой Грааль», до которого нужно было добраться. И слава всем богам и демонам, что моя пусть небольшая, но известность в этом помогла. Разумеется, шляться по оперативному отделу и расспрашивать о его обитателях мне бы никто не позволил. Да и сам я ни за что не допустил бы подобной глупости. Излишнее внимание, как известно, сильно наказуемо. Зато если в разговоре ну совершенно «случайно» всплывает тема, которую можно перевести на дела «оперативников», то это совсем другое. Главное, что ни малейших подозрений.

Подозрения… Три раза «ха-ха»! Они возникают, если разговор сворачивает на аспекты, которыми можно воспользоваться во внутриведомственной грызне. Я же в таких случаях пресекал свое участие в беседе, отговариваясь тем, что «все одно дело делаем». Играл, так сказать, на складывающуюся репутацию жесткого, но абсолютно идейного «романтика ЧК». Полезное прикрытие, откровенно-то говоря. Подобные охотно слушают приказы, но вместе с тем могут проявлять инициативу; верны начальству и линии партии, но, случись наверху некоторые перемены, особенно не расстроятся.

Зато я, находясь в компаниях «коллег», особенно в застольях, старался поддерживать разговоры о тех или иных чекистах, об их достижениях, событиях в жизни. Дескать, простой интерес к тем, кто уже давно работает в системе и о героическом прошлом которых есть что сказать. На такое ловились многие, выкладывая массу сведений как о себе, так и о друзьях, приятелях, недругах. А что, мне все годилось. Какая, скажите на милость, разница между положительной и отрицательной эмоциональной окраской сказанного? Ни-ка-кой! Нужные лично мне сведения оставались неприкосновенными, доставляемыми в полном объеме.

Именно так мне удалось собрать пусть не полные, но достаточные сведения о двух из трех фигурантов: Казимире Лабирском и Якове Мелинсоне. Насчет же старшего братца последнего пока ничего толкового узнать не удавалось – слишком уж был скрытен и осторожен, предпочитая держать в секрете даже обычные детали своей жизни.

Полученные сведения оказались не всеобъемлющими, но и их оказалось достаточно, чтобы перейти к следующему этапу – разработке плана ликвидации. И основной упор был сделан на Лабирского. Именно он должен будет стать следующей целью возмездия за грехи прошлого. Почему выбор пал на него? Не из-за количества предварительно собранных сведений – они были примерно одинакового количества и качества. Все дело в старшем Мелинсоне. Прикончу младшенького и всполошится старший. Сильно всполошится, а в таком состоянии люди становятся куда менее предсказуемыми. Так что сначала Лабирский: на его смерть Мелинсоны среагируют, куда без этого, но не столь резко. Как ни крути, не родная кровь, а всего лишь давний подельник и союзник в делах разных. Да и оформлена смерть будет таким образом, чтобы никак нельзя было связать ее с их нынешними делами-делишками.

Я же готовился, жертвуя и так небольшим количеством свободного от работы времени, безжалостно отрывая часы от времени, выделенного на сон. Ничего, и не такое приходилось выдерживать. Справлюсь!

Прямой слежки за Лабирским я старался по возможности избегать. Мне ведь не нужно было узнавать о нем то, чего можно было достигнуть не прямо, а опосредованно, путем легких намеков в разговорах с его коллегами. Ну а про особенности характера, привычки и прочие полезные мелочи я успел узнать у покойного Анохина. Ага, аккурат перед тем, как прирезал этого борова. Одно плюс другое, и в результате на долю еще не выясненного третьего приходится не столь много.

Скоро придет время встретиться, Лабирский Казимир Стефанович. Адрес твой мне известен, место проживания нынешней любовницы тоже не секрет. Знаю, что ты никуда не выходишь без оружия, наученный горьким опытом двадцать четвертого года. Тогда тебя, заслуженного чекиста, самым простецким образом ограбили двое воришек, а вдобавок еще и хорошенько попинали. Их, кстати, так и не нашли, потому как ты, чекист хренов, не смог дать их толкового описания. А ведь не безлунной ночью дело было! Скорее всего, просто закрывал морду руками, больше всего боясь, что не удастся сохранить внешность типичного красавчика, на которую так легко клюют красивые девушки.

Да, девушек ты любишь. Очень сильно и самых разных, находя особое удовольствие в том, чтобы иметь одну основную любовницу и попутно за неделю «плотно общаться» еще с двумя-тремя. А ищешь их ты по различным питейным заведениям ближе к ночи. Эта твоя привычка неизменна на протяжении многих лет. И туда ты отправляешься без формы, хотя при оружии.

Я много о тебе знаю, чекист. Потому и не буду пытаться забраться к тебе домой. Знаю, что живешь ты поблизости от своих, ведь дом по большей части заселен подобными тебе чекистами. Соваться в осиное гнездо? Увольте! По пути к твоей любовнице? Туда и обратно ты катаешься на автомобиле, с шофером-охранником. Охранник этот, помимо искусства вождения, хорошо стреляет, а стекла у автомобиля толстые, из не всякой пулей пробиваемой разновидности. Ты себя бережешь, не хочешь рисковать жизнью из-за какой-то нелепой случайности. Но и уязвимые места у тебя есть.

Одно место, если быть точным. Девочки! Те самые, которых ты находишь по чайным, ресторанам и прочим заведениям. Да, туда тебя привозит машина, оттуда тоже забирает. Но вот внутри ты уязвим.

Жаль, что Лабирский не использует для своих целей два-три заведения, а колесит по городу куда более замысловато. Однако определенная логика в этом прослеживалась. Так что неспешные наблюдения все же дали результат. С большой долей вероятности я мог предположить, куда он направится в свой очередной вояж в поисках новой девичьей красоты.