Вера Ковальчук - Северянин

— Если так пойдет дальше, твой скакун будет годиться только в котел, — ворчливо предупредил единорог.

— Что ты предлагаешь? Если я не умею правильно ездить верхом, что же теперь делать?

— А что ты делал раньше?

— На корабле ходил. Или ногами. Или уж, в крайнем случае, на коне, идущем шагом.

— Надо тебе сказать, что всадника, едущего верхом, на шаге трясет намного сильнее, чем на галопе.

— Но и спину коню на галопе всадник задницей сбивает намного сильнее.

— Надо уметь себя вести, — назидательно произнесло гордое волшебное существо.

Викинг пожал плечами. Подошел к коню, аккуратно расседлал, снял потник и решительно накинул его на спину единорога.

Тот слегка отшатнулся.

— Что ты делаешь?!

— Что делаю? Седлаю тебя. Раз взялся учить — учи.

— Когда это я взялся?

— Только что. Раз считаешь нужным поучать меня, то отдувайся за свои слова. Собственной спиной, — и пристроил на потник седло.

— Хам! — проворчал единорог, но возражать не стал, должно быть, признав правоту спутника.

Ехать на чудесном существе оказалось не так-то просто и довольно опасно. И не только потому, что его галоп оказался куда более тряским, а ход более непредсказуемым, чем у коня, но еще и оттого, что на бегу у него была дурная привычка запрокидывать голову, и острый черный рог мелькал у самого лица. Наклоняться вперед было просто опасно, и Агнару пришлось учиться правильно ездить, сидя прямо, будто мерную палку проглотив.

Оттого его зад отбивало еще отчаяннее, чем прежде.

— Если не будешь делать, как я сказал, стану сбрасывать на каждую встречную кочку, — обернувшись, с раздражением сказал единорог, и викинг вспомнил, что он не просто так катается.

К вечеру мужчина, наконец, понял, в чем тут хитрость, и уверился, что справится и сам. Однако единорог бежал куда быстрее и галоп с наездником выдержать мог явно дольше, чем простой скакун, поэтому, жалея жеребца, скандинав довольно долго притворялся, будто получается у него плохо.

А еще через день притворяться ему стало труднее — выработалась привычка вести себя в седле правильно, тем более, что это оказалось куда проще, чем ему думалось сначала.

— Ну что, может, хватит? — изящно оборачиваясь, спросил единорог.

— Эй, ты, осторожнее! — рыкнул скандинав, отдергивая голову. — Чуть в глаз не попал своим рогом!

— Надо быть внимательнее, — единорог резко остановился, и Агнар лишь чудом не налетел на его рог. — Слезай давай! Дальше поедешь на своем одре.

— До чего юмор у единорогов примитивный! Кстати, я бы предпочел ехать на тебе. Только на рог надо ножны надеть. Я готов пожертвовать свои.

— Только попробуй!

— Так можно попробовать? Сейчас…

Волшебное существо внезапно встало на дыбы, будто настоящий жеребец, и викинг вылетел из седла со скоростью стрелы. Но, к счастью, вверх, а не назад, иначе сломал бы себе шею. А так он взмыл над землей, описал плавную крутую дугу и, упав довольно удачно, лишь крепко приложился спиной о землю, после чего от души изрек несколько крепких по нравам его родной страны ругательств.

— Вот этого делать не надо, — единорога передернуло. — Слишком уж от этих слов черной магией веет.

— Хорошо хоть я нашел на тебя управу, — процедил молодой мастер, ощупывая лицо. — Ты совсем сдурел? Убить меня захотел? Не мог другого способа найти? Более доброго?

— Во-первых, ты жив, поэтому говорить не о чем. А во-вторых, еще раз так пошутишь — получишь гораздо крепче. И не об землю.

— Если будешь мне угрожать, я еще разок поругаюсь, как меня дядя учил. И тогда тебя вообще наизнанку вывернет… Тьфу, мне, кажется, печенку отбило…

— Не отбило, — равнодушно отозвался единорог. — Сразу видно, что ты в порядке… Ну, давай, снимай с меня эту сбрую. Быстрее, а то сам сброшу — хуже будет.

Посмеиваясь, скандинав распустил подпругу, стащил седло и потник. Волшебное существо потянулось, будто девушка, выбравшаяся из-под одеяла после сладкого сна, встряхнулось и победно посмотрело на молодого мастера.

— Ну вот, — проговорил тот, пряча улыбку. — Поздравляю с новым опытом. Теперь тебе еще с хомутом на шее походить — и полный опыт будет!..

И с улыбкой увернулся от укола рогом. Агнар и сам понимал, что при желании единорог пронзил бы его насквозь в мгновение ока, даже пикнуть бы не успел. Глаз черногривого красавца, алый от гнева, подернулся легкой дымкой.

— Я вот думаю, может, и тебе, человек, стоит расширить свой кругозор, пополнить жизненный опыт? Ты никогда еще не катал на себе единорогов?

Вот так, весело переругиваясь, они незаметно для себя прошагали до самого вечера — викинг вел своего коня под уздцы, и, чувствуя себя в привычной обстановке, легко и размеренно шел пешком до самой темноты. Уже поздним вечером они набрели на плетеную из колючих прутьев ограду поместья, где и нашли приют. Хозяйка — статная русокосая красавица с пышной грудью — принесла путнику остатки ужина, без страха и с искренним восхищением полюбовалась на единорога. Тот, играя роль прелестного, но совершенно бесполезного чудесного видения, не произнес за все время ни слова, с охотой, будто обычный конь, жевал предложенный ячмень.

А под утро, отряхиваясь от налетевших со стороны хлева мух, — ночевать единорогу пришлось в самом поместье, а не на пастбище вблизи него, — сердито сказал Агнару:

— Они что, действительно считают, будто я просто лошадь, только с рогом?

— Спроси у них сам, если хочешь, — лаконично ответил невыспавшийся викинг.

— Вот еще… И так понятно — они при мне совершенно непринужденно болтали, обсуждая, что я еще люблю, кроме ячменя и овса, и можно ли на мне ездить.

— Скотоводы, что с них возьмешь. Были бы крестьяне, решали бы, можно ли тебя в плуг запрячь.

— Ты опять?!

— Ну, не кипятись… — добродушно отмахнулся молодой мастер.

— Кстати, овес у них отличный, — помолчав, с каким-то смущением добавил холеный черногривый красавец.

Лес, плотно окруживший их всего в двухстах шагах от поместья, зеленел густо и радостно. Солнце пронизывало зелень, окрашивая ее оттенком золота, и грело как сумасшедшее. Казалось, на Островах царствует не май, а самая жаркая пора июля, когда работать в поле — сущее мучение.

К полудню с запада едва слышно потянуло морем.

Этим запахом Агнар пропитался еще дома, самую тонкую струйку его он узнал бы и почувствовал где угодно. И теперь слабый йодистый аромат придал ему сил, — так измотанный путник, казалось, едва тащивший ноги, замечает первое приметное деревцо на подходах к дому — и прибавляет шаг. Скандинава пронизало нестерпимое желание как можно скорее оказаться на борту корабля, может быть, схватиться за весло или тянуть канаты — все равно, лишь бы снова почувствовать себя в привычной стихии.