Вера Ковальчук - Северянин

Он чувствовал эйфорию, но в глубине разума сохранилось холодное трезвое осознание того, что, раз он достиг нужного результата, больше ему здесь ничего не нужно. Огромному наслаждению силой и властью трудно было противиться, но мужчину влекло море, и к тому же он помнил, что следует спешить.

— О-ох! — вырвалось у Агнара. Он пошевелился, наклонился и упал на бок. Сладостное ощущение единства с магическим предметом отпускало его неохотно.

— Ты поосторожнее, — сказал единорог. — Многие чересчур увлекаются и остаются внутри. И тогда все.

— Что — все?

— Чем дальше, тем труднее оттуда выбраться, а вскоре становится вообще невозможно. И тогда твоя душа и твоя сила становится добычей артефакта. Запомни на будущее… Ну, что? Все получилось как надо?

— Вроде бы да.

— Ну, давай.

— А что нужно делать? Объясни.

— Мне нужна энергия. Дальше я справлюсь сам. Попробуй передать мне часть сил, которые хранятся в этом артефакте.

Викинг опять не сразу сообразил, что именно от него требуется. Когда понял, то сконцентрировался и почувствовал вещицу из друидского некрополя так, будто это была кошка, ластившаяся к нему — то есть словно живое существо, способное на какие-то действия по его просьбе. Правда, он лишь через несколько минут понял, как именно перенаправить поток энергии и передать его единорогу, который в энергетическом плане больше походил на цветущее дерево, чем на лошадь с рогом. Но в конце концов ему это удалось.

Облик единорога растаял, как комок масла под лучами июльского солнца. Растаяли и оттенки — вороной превратился в синеватый, посветлел до серого, и через мгновение, расплывшись бледной охрой, приобрел цвет хорошего, тонко отшлифованного алебастра. С травы поднялся высокий и довольно субтильный молодой парень с длинными черными волосами, завязанными в хвост, — и, разумеется, совершенно обнаженный.

— Елки-сосенки! — негромко присвистнул Агнар. — Я как-то не подумал, что мне придется делиться с тобой своей одеждой. Кстати, предупреждаю, что запасных штанов у меня нет. То есть имеются, но я их тебе не отдам. И обуви для тебя тоже нет.

— Что ж ты такой жадный-то? — ухмыльнулся парень. — И недальновидный. Надо было подумать о том, что на твоем пути может оказаться единорог, которому приспичит обратиться в человека, — он в задумчивости помассировал поясницу и посмотрел себе под ноги. Сделал жест рукой, призвав на помощь какую-то магию, и на его теле появилась одежда. Самая простая: рубашка, штаны, кожаная обувь. — Вот так. Сойдет?

— Эх, хотел бы я так одеваться. Ни лен растить, ни шерсть трепать… И бабам ни прясть, ни ткать, ни шить не надо было бы… Махнул рукой — и все. А баб можно более выгодно использовать…

— Если б все было так просто… Это иллюзия. Образ того, чего нет на самом деле. Одеждой все равно надо будет обзавестись, просто теперь время не терпит.

— Жалко. Я уж понадеялся — обучусь колдовству, и никаких забот.

— Будь уверен, тогда у тебя появятся другие заботы.

— Кстати, как мне теперь тебя называть. Не говорить же: «Эй, ты, лошадь!»

— Ты и раньше так не говорил. И правильно делал. А теперь можешь звать меня Экда.

— Просто Экда?

— Ага…

Постанывая, викинг поднялся с плаща и аккуратно увязал тючок с одеждой.

— Ну что? Пойдем искать корабль? Где здесь вообще могут быть корабли?

— Здесь кораблей предостаточно, — ответил единорог. Он говорил рассеянно. — Это же побережье. На берегу моря живет множество рыбаков. К тому же здесь останавливаются торговые корабли. Намного труднее будет найти того, кому именно сейчас нужно на Эрин.

Скандинав поднял голову и глубоко вдохнул воздух. Его что-то тревожило.

— А найти надо, — медленно произнес он. — Причем быстро.

— Что такое? Ты что-то почувствовал?

— Да. Кажется, те, кто ищет нас, уже довольно близко, — он помолчал, торопливо навьючивая на коня скарб. — Но тебе-то что волноваться? Думаешь, жрецы леса причинят тебе вред?

— Я — лишь сила природы, — улыбнулся Экда. — Сила, имеющая облик. Я хочу самостоятельности, однако в их глазах я — лишь часть целого. И что они могут посчитать правильным для меня, я не знаю.

Жеребец, недовольно крутя головой, попытался увернуться от ноши, но скандинав схватил повод и, намотав его на руку, заставил коня успокоиться. Чувство опасности становилось таким сильным, что ему хотелось бежать с этого места сломя голову. Однако он заставил себя действовать продуманно. Вскочив в седло, викинг пустил скакуна легкой рысью и медленно обернулся.

На опушке леса появилась высокая белая фигура, опирающаяся на посох, потом еще одна и еще одна. Агнар задержал своего коня, краем глаза следя за тем, как снова изменился, поплыл облик его спутника, обратно становящегося единорогом, и как он ударил копытом, готовясь броситься вскачь.

Задержавшаяся на опушке фигура вскинула руку с посохом к небу, и в викинга полетело что-то упругое и мощное, хоть и невидимое. Мужчина потянул за повод, пытаясь развернуть коня грудью к неведомой силе, и тот затанцевал на месте. Артефакт, висящий на груди скандинава, нагрелся в мгновение ока. Он же развернул перед внутренним взором мужчины образ нескольких защитных систем, и молодой мастер понял — он способен защититься от магии, несущийся ему в лицо. Может быть, не слишком хорошо, но все-таки защититься.

И немедленно выставил на пути заклинания невидимый упругий щит. Столкнувшись с ним, чары вспыхнули, как огонь костра, щедро облитый маслом, и освобожденная энергия заметалась по поляне, порождая недобрый ветер. Сквозь метания силы Агнар взглянул в глаза друида, который отправил в него эти чары. Этого жреца леса он никогда прежде не видел. Рядом с ним стоял Луитех, облаченный в белый лен и золото, а с другой стороны — друид помоложе, без посоха. Он явно готовил новые чары, тоже мощные, но суть которых — викинг был уверен — ему тоже удастся разгадать и противопоставить что-нибудь эдакое.

— Я говорил, что подобные простые заклинания на него не подействуют, — сказал Луитех и сделал своим спутникам жест. — Фубан, постой. Подожди, Криденбел. Агнар, послушай меня. Отдаю должное твоему чародейскому искусству. Суметь так быстро подчинить себе крест Закатного солнца и не попасть в конце концов в подчинение к нему — все равно что пройти по лезвию ножа. Однако долго так продолжаться не может. Даже для умелого, опытного мага общение с этим артефактом — смертельная, более чем смертельная опасность. Даже мы, хранящие его много веков, не можем наверняка сказать, чем все это закончится и чем может быть опасно. Будь благоразумен, Агнар. Зачем тебе эта игра, где ставка — твоя душа и твое бессмертие?

— Что ты мне предлагаешь?

— Верни нам крест. Идем с нами, ты поможешь нам освободить его от твоего влияния. А тебя — от власти Закатного солнца.