Михаил Соловьев - Пасынки Апокалипсиса

На лбу его была даже не испарина. Блестящие капли прямо на глазах выступали на коже и катились вниз, заливая ему глаза. Во взгляде долговязого американца вращалась злость, а еще было видно, что матерый легионер сильно устал. На мой вопросительный взгляд он, правда, довольно живо моргнул и предложил жестом сменить близнеца. Выходило, мне доставалась четвертая смена, в то время как Джинн не выпускал штурвала уже много часов.

«Сколько?» — спросил я себя, и, будто услышав меня, Франсуа заорал сквозь рев винтов:

— Соти минитс, Фэйс! Факинг соти минитс! Ме би фотин…

«Максимум пятнадцать минут…» — задумался я и до того как шевельнуть за плечо близнеца латиноса, предлагая меняться местами, сунулся с кружкой к почти опустевшему бачку. Вкус мутноватой и отдающей пыльной дорогой воды показался мне необыкновенным. Никто даже не обратил внимания на мою выходку и не предложил быть экономным — действительно какой смысл от чего-то отказываться, когда топлива осталось, со слов Франсуа, на какие-то тридцать или даже сорок минут…

Предложил воды Джинну и аккуратно попоил его с рук, а после достал носовой платок, разорвал напополам и связал- устроил у него на лбу неровную ленту на старорусский манер.

— Рашен гаджет! — хлопнул я его по плечу и засмеялся.

Шефу по-моему было плевать на эдакое панибратство. Руки его явно устали бороться с непокорным штурвалом, а синие вены, вздувшиеся на запястьях, явно говорили о неимоверном напряжении.

«Как же его зовут? — перебрался я до кресла второго пилота ворочая в голове пару непростых имен латиноамериканских братьев, — Атилио? Густаво?» — пытался я сообразить, кто же сейчас передо мной.

Однако нужды в этом не оказалось. Парень четко понимал, зачем я тут, и лишь благодарно кивнул, выбираясь наружу.

Штурвал отдался в руках уже знакомой вибрацией, и я кивнул Джинну, мол, держу — можешь ослабить хватку.

Тот понимающе кивнул, но рук все-таки не разжал. Я понимал легионера — выходило, что пилотов в команде кроме него не было, а рисковать в последние полчаса лёта, пройдя такое количество испытаний, ему не хотелось.

Все было ясно, и ситуация наша лежала сейчас как на ладони кроме проклятого вопроса «что же дальше?» Именно об этом я и проорал Джинну на ломаном английском. Мол, куда летим-то, если навигация не работает?

— Ноу навигашен, — подтвердил шеф и Франсуа покивал, молчаливо соглашаясь с ним, — Ноу… Бат ви хэв мап.

— Мап, мап, — подтвердил сапер и наклонившись к стаканчику где стоял Малыш одобрительно по нему похлопал.

— Мап энд курс! — проорал Джинн, радостно улыбаясь, — Майкл, — неожиданно обратился он ко мне по имени, — Сэнкс фо зи рашен гаджет…

Я глянул на его голову, куда повязал разорванный платок и увидел, что приспособление наших предков все-таки работает. Крупные капли пота, достигая повязки, впитывались в нее, и Джинну не было теперь нужды вытираться локтем или как он там это делал.

Однако меня интересовало сейчас не это. Все-таки пока я спал, Малыш даром времени не терял. Видимо повторив свой излюбленный фокус и забравшись через источник питания в электросети, он добрался-таки до неисправного бортового компьютера. После скачал там каким-то образом ту самую «мап» (карту) и пытался выступить сейчас в роли штурмана, пытаясь предположить курс до неизвестной пока мне точки.

— Фэйс, — крикнул мне Джинн и тут же поправился, — Майкл, ви флай ту рашша. Чайна — кэннот. Америка — ноу газолин… Вот ду ю синк?

Что я мог подумать, услышав такое? Решение о полете до России было для меня таким же неожиданным, как и все предыдущие приключения со множественными поворотами-хитросплетениями.

Крикнул Джинну, мол, хватило бы топлива, и с удовольствием отметил, насколько я могу контролировать свои необычные способности.

Походило, что погода к вечеру улучшается. Болтанка становилась все тише и наконец, солнце, клонившееся к закату, ударило первыми лучами по стеклам пилотской кабины.

— Фо лак! — проорал в никуда Джинн, и это его пожелание нашей удачи напомнило мне сейчас молитву.

— Фифтин минитс! — неожиданно напомнил про оставшееся время бесстрастный Франсуа и я понял что он, скорее всего, выполняет распоряжение Джинна, отслеживая время и играя сейчас роль говорящего таймера.

— Банзай! — неожиданно прокричал шеф легионеров клич японских камикадзе, — Гоу даун… — Качнул он от себя штурвал.

Скажу честно мне от такого юмора на миг стало не по себе — нынешняя ситуация была куда как ближе к «юмору» японских камикадзе нежели наш «Банзай» в вонючем трюме сухогруза.

— Банза-ай, — с мрачным удовлетворением завторил в пространство пилотской кабины сапер, — Банза-ай…

Мне горланить не хотелось, и я сосредоточился на пейзаже, неожиданно проявившемся в разрыве облаков. Пока все шло не очень плохо за исключением почти полного отсутствия топлива, но было бы еще хуже не будь у нас прямой видимости.

Скорее всего, независимо от обзора Джинн так и так бы начал снижение пробивая облачность, а вот к чему бы мы все пришли никто сказать сейчас не мог… Сколько раз в той оставленной жизни смотрел я телепередачи о лайнерах и мелких самолетах разбившихся в тумане на склонах гор.

Мысленно представляя себя на их месте, я всегда ежился от неприятного холодка-понимания насколько неприятно так умирать.

Теперь же мои «демоны» оживали, хоть и я был уже не тот. Не знаю, как повел бы себя ранешный Птахин, очутись он в подобной ситуации. Сегодня же я лишь улыбался, наслаждаясь этими возможно последними минутами. Действительно, какой резон паниковать — мы и так сделали все что могли, вырвавшись из трижды клятого Гуанчжоу, куда закинула нас чуждая воля «Матери Сети», на ее же погибель.

Оказывается все это время во мне жил какой-то странный зов. И только сейчас, когда Джинн назвал Россию конечной целью этого дикого перелета, этот зов ожил.

Он пел сейчас там внутри, подстраиваясь под неумолкающий «Банзай» легионеров. Мне казалось в эту минуту, что где-то там, вдали, на аппарели остатки команды тоже вторят сейчас нам и каждый на свой лад…

Мой внутренний голос пел. Непонятные звуки отстроенного наконец-то неизвестного «инструмента» выводили, перекликаясь с легионерами лишь одно слово «Домо-о-ой».

— Тен минитс, — отсек следующую пятиминутку Франсуа.

— О’кей! — гаркнул Джинн, выравнивая машину после небольшой ямы, — О’кей! Майкл. Луук. Рашша из?

Да уж, картинка, открывшаяся с первыми лучами солнца российскую никак не напоминала.

Гольцы в туманной дымке, да зеленый ковер без малейших признаков леса-городов.

«Может Чита? — спрашивал я себя, — Но там кроме степей много чего есть…»

Глянул на альтиметр. Мы шли на высоте каких-то полутора километров.