Михаил Соловьев - Пасынки Апокалипсиса

Неожиданно за очередными гольцами на поле, высвеченном ярко зеленом вечернем солнцем, мелькнули какие-то разноцветные пятаки.

Штук десять.

Картина внизу напомнила мне сейчас праздничный торт разукрашенный карамелью.

«Что за черт?» — таращил я глаза, и неожиданно увидев огромное пятно темного стада растянувшееся по яркой зелени сообразил что это не больше не меньше чем юрты…

«Алтай? — спрашивал я себя, — Внутренняя Монголия?»

Если ответ на мои вопросы был именно таким, рассчитывать было не на что.

— Франсуа, гив ми телефон, — крикнул я французу, и тот аккуратно выудив Малыша из пластикового стаканчика, и подал его мне. Могу поклясться, делал это легионер даже с какой-то нежностью.

Внутренне я с ним согласился — наш маленький партнер действительно заслуживал особого отношения.

— Как ты? — крикнул ему я, когда француз устроил гаджет у меня в нагрудном кармане.

— Короткая батарея, — пожаловался Малыш в своей обычной манере.

— До России не долетим, — орал я, — Если это Монголия садиться будем на брюхо…

— Ищите федеральную трассу, — хрипло отозвался Малыш, и в его голосе ясно послышалось раздражение моей недогадливости.

— Лукинг роуд! — проорал я Джинну, перекрывая рев пропеллеров, — Гуд роуд! Монголия, — тыкал я пальцем вниз, — Нот Рашша…

— Файв минитс, — эхом отозвался Франсуа…

Сапер улыбался… Тонкие черты его лица, подсвеченные вечерним солнцем, сейчас заострились. Он напоминал теперь самодовольного суслика делающего свою стойку где-нибудь в степи — в самый раз для этой роскошной обители кочевников.

Джинн завалил самолет на крыло и направил машину к ближайшей горной гряде. Я понимал шефа — в прямой видимости никаких дорог не наблюдалось, и нужно было уходить из этой сказочно зеленой долины. А вот насколько длинной окажется гряда скал, поднимающаяся сейчас перед нами — вопросик.

— Фо минитс, — повел ежеминутный отсчет легионер, а под нами — рукой подать замелькали невысокие гольцы сморщенные когда-то безжалостной рукой матери природы.

Любоваться красотами времени почти не оставалось. Француз отбил еще минуту, потом еще…

Где-то впереди в лучах окончательно уходящего светила мелькнула зеленая полоска. Очередные альпийские луга распахивали нам объятия, оставляя слабенькую надежду на хэппи энд…

«По крайней мере, можно попытаться сесть на брюхо», — рассудил я и в это время француз радостно проорал.

— Зерро!

Джинн захохотал. Могу поклясться, в этом долговязом легионере жизни было на пятерых. Подумал, что наверняка он добавлял себе эдакого пространства с каждым уничтоженным противником.

— Убери меня в чехол, — скрипнул неожиданно Малыш, — Но не защелкивай. Хочу слушать…

Сделал все как просил маленький партнер. Джинн даже не заметил как я приотпускал штурвал — болтанки не было, да и легионер был сейчас слишком увлечен полетом.

Неожиданно я вспомнил о втором собрате по искусственному интеллекту, запрятавшемся сейчас где-то вместе с Малышом в глубине пластикового корпуса.

— Он ничего не хочет, — отозвался партнер на мой вопрос, — Жалеет, что забрался тогда в чехол и уцелел.

— А ты? — удивился я таким новостям.

— Я ни о чем не жалею, — хрипнул динамик, — Мне теперь нравится как вы живете… — фраза повисла в недоговоренности, и непривычная эмоциональность Малыша не могла меня не тронуть.

Однако поговорить об этом я не успел.

— Фэйс, — жестко проорал шеф, ставя меня в строй, — Фэйс! Луук… Сити…

Действительно в туманной дымке на горизонте прорисовалось большой облако копоти, которую могло создавать только немаленькое поселение.

Неожиданно Джинн углядел что-то на земле и разом «уронил» высоту на целых четыреста метров. Снова отдал должное главе легионеров. Все-таки недаром этот внешне педагогичный американец, юморной, но на поверку владеющий характером бензопилы дослужился в свое время до офицерских нашивок. Джинн был прирожденным вождем, и почти все у него получалось чуть лучше, чем у окружающих.

Франсуа отбивал уже вторую минуту после своего «зерроу» (нулевой отметки). Самолет, отчаянно рыча винтами и съедая остатки топлива, завалился, наконец-то, в тень далекого горизонта упавшую на долину и мы увидели то, что мешало рассмотреть вечернее солнце, но все-таки углядел Джинн.

Внизу нас ждала сейчас асфальтовая дорога. Скорее всего, это была федеральная трасса, потому как была она красиво разлинована, и я даже засомневался — а в Монголии ли мы? Слишком много историй за свою насыщенную жизнь я переварил об этой стране, где капитализм был всего лишь надстройкой настоящего средневековья…

Теперь мы шли в каких-то двадцати метрах над асфальтом, и Джинн выравнивал машину, готовясь заходить на посадку.

Еще немного вниз. Еще. Слава Армагеддону трасса была пуста, хотя вдоль дороги неслись напуганные ревом наших винтов кони из чьего-то немаленького табуна.

Картинка была настолько фееричной, что я на мгновение оказался где-то не здесь, и несся сейчас вместе с ними, подминая под себя зеленый ковер разнотравья.

— Фэйс! — злобно заревел Джинн, и я понял — моя секундная слабость не осталась без внимания.

Уцепился за штурвал так, что разом заныл травмированный в студенчестве сустав большого пальца. Все ждал, когда же парни опять заорут свой «Банзай», но видимо места для лихости уже не осталось.

Пота ну лбу Джинна выступило столько, что он валился вниз даже через мою импровизированную повязку. Хищный оскал шефа легионеров напомнил мне сейчас волчью пасть… В этот момент левый двигатель как-то странно чихнул…Асфальтовая полоса коснулась нашего шасси через мгновение, и самолет залихорадило, будто под нами было не дорожное покрытие, а разбитый проселок.

Взвыл реверс. Машина стала резко сбрасывать ход, но именно в эту самую секунду задергались оба двигателя, и я с ужасом увидел, как нас кренит-заносит на один бок.

Видимо, топливопровод на правый двигатель был чуть длиннее, и он заглох последним, выдав машине тот самый роковой толчок. Удар.

Колеса шасси снесли дорожный отбойник с катафотами, и мы вывалились в чисто поле, кренясь по-прежнему на правый борт.

— Аннннчь, — запело что-то в корпусе, — Анннттт-т-т-т, — трещала обшивка. Наконец правое крыло коснулось земли и переломилось, заставляя самолет вращаться вокруг своей оси.

Хорошо, хоть нас не перевернуло, да и реверс, похоже, свое дело сделал. Скорость падала стремительно, и была уже не больше чем при небольшом автодорожном происшествии.

Мы теперь «рассматривали» картинку выплывающей из-под нас степи и буквально в себя ловили многочисленные удары по фезюляжу.