Гай Орловский - Охота на полузверя

Полузверь зарычал и проговорил мрачно:

— От купания в реках хорошего мало.

Но подал глазами знак воржихе, и они почти одновременно вошли в реку. Вода оказалась холодной, как в детстве, когда мать загоняла купаться в реку, что берет начало в Мертвой степи. Люди это реку обходили стороной, но воргам было нипочём. Лишь Лотер терпеть не мог нырять в ледяную воду и скрести ногтями голову, чтобы потом доказать матери, что та вымыта.

Сейчас он стоял и смотрел, как Вельда быстро смывает с себя следы битвы, но когда она нырнула прямо в одежде, зарычал на себя и тоже погрузился с головой.

Некоторое время просто сидел под водой, задержав дыхание, и ждал, пока течение реки не смоет кровь разбойников. Потом развернулся и по самому дну поплыл к берегу.

Вынырнул, как водяной, глядя вниз на песок, который видно сквозь воду. Встав на ноги сделал, несколько шагов, выходя на берег, и откинул мокрые волосы с глаз.

Перед ним застыли восемь мужиков с вилами, направленными прямо ему в грудь. Позади Ляна прижимает пальцы к губам и нервно качает головой, мол, я не виновата. Рядом Вельда, тоже под прицелом вил и рогатин.

Полузверь поковырял языком в зубе и сказал:

— Это, значит, награда? Ну-ну. Говорил же, от купания в реках хорошего мало.

Ляна пыталась что-то объяснить мужикам, но те отмахивались, словно девушка не пропадала, и отвечали, что старейшина сам разберется.

Вельда послала воргу вопросительный взгляд, мол, станем отбиваться или подождем, что будет. Полузверь едва заметно пожал плечами, воржиха нахмурилась, но осталась неподвижной, делая вид, что смирилась с тем, что в грудь направлены вилы.

Их повели через мост, окружив со всех сторон. Тем, что шли впереди, пришлось идти спиной вперед, рискуя споткнуться и повалиться навзничь. Лотер на мужиков почти не смотрел. Их резкий запах говорил, что они боятся, а, значит, со страху могут пырнуть и лишь потом подумать.

Он глядел вперед, где чуть левее виднеется холм, на который указывала Ляна. Когда спустились по дороге, и она стала забирать в сторону, нос полузверя уловил первые запахи деревни, а еще спустя пару минут, уже различал, сколько лошадей в конюшне, что пил кузнец накануне и чем занята молодая дочка сыровара.

— Ты б вилы опустил, — предложил полузверь, когда один зацепился пяткой за камень и кольнул его острием в грудь. — Не ровен час, поранишь кого. Или сам поранишься.

— Не болтай, — гаркнул мужик справа. — Прибудем к старейшине, тогда и поговоришь. Он быстро выведает, как Ляну украл.

Лотер вздохнул и сказал терпеливо:

— Дурак ты. Если б я Ляну украл, она обратно б не вернулась.

— То-то мне рожа твоя не понравилась, — победно произнес мужик. — А за угрозу расправы над дочкой старейшины казнь положена.

Полузверь покосился на девушку, которая идет чуть левее. Взгляд опущен, щеки бледные, а в глазах блестит влага, словно сама готова казниться за то, что не смогла уберечь спасителей от собственных соплеменников.

Лотер хмыкнул и произнес:

— Ты вдвойне дурак. Я изверг что ли? Зачем мне расправляться с дочкой старейшины? Она сама бы к вам не вернулась.

Мужики переглянулись, лица нахмурились, а лбы сморщились, демонстрируя усиленную работу мозга. Зато Вельда закатила глаза и фыркнула так громко, что мужик перед Лотером снова споткнулся.

Их провели через главную улицу, которая состоит из семи домов, возле которых по сараю и хлеву. Сами дома небольшие, но полузверь учуял, как из-за них тянет сладковато-терпким ароматом, который бывает только возле ульев, а значит, на задних дворах раскинуты пасеки.

Вельда тоже шевелит носом и принюхивается, готовая кинуться по первому сигналу. Иногда поглядывает на него, ожидая знака, но полузверь качает головой, и воржихе приходится лишь недовольно выдыхать.

Дом старейшины оказался чуть дальше от остальных, огороженный низким частоколом, таким хлипким, что полузверь сказал:

— Слабоватая у вашего старейшины изгородь. Не удивительно, что девку умыкнули.

Мужики опять переглянулись, тот, что справа, проговорил:

— Не тебе говорить, какую изгородь ставить старейшине.

— Так это разве изгородь? — продолжил ворг, игнорируя угрозу. — Так, оградка. Разве что против гномов. Хотя нет. Гномы, как каменные шары. Протаранит пузом, только щепки полетят.

Один из селян, что идет с вилами позади, сказал громко:

— Что-то не больно ты устрашен. Забыл, что в спину и грудь вилы нацелены?

Полузверь пожал плечами, не сводя взгляда с дома старейшины, который состоит из двух ярусов, где на верхнем небольшой балкончик, и произнес:

— А чего устрашаться? Я ничего дурного не делал. Коз ваших не жрал, девок не портил.

Мужики снова переглянулись, будто не понимая, всерьез он или шутит, потом правый сказал:

— Лучше помалкивай. А отвечать будешь у старейшины. Он с ног сбился, разыскивая дочку. Жена его не знала, как утешить.

Позади раздался смешок.

— Как же, не знала. Чтоб жена, да не знала? Она ж только и вьется вокруг него, все сына родить ему хочет. Наследника.

— У него есть Ляна, — сказал кто-то чуть левее. — Он ей все оставит.

Первый хохотнул еще сильнее, и Лотер звериным чутьем ощутил, как качнулись вилы в его руках.

— Оставит, — согласился мужик. — Если новая жена не…

— Замолкните! — рявкнул тот, что справа. — Неча при чужаках такое обсуждать.

В дом старейшины их ввели в гробовой тишине. Когда все остановились в середине комнаты, Ляна попыталась убедить соплеменников опустить вилы, но те лишь грозно посмотрели на нее, и девушка тихонько села в углу на скамейку.

Через минуту наверху послышался шум. Потом по ступенькам сбежала конопатая девка и вытаращилась на них. Когда взгляд переполз на девицу, прошептала:

— Ой, Ляна…

Один из мужиков гаркнул:

— Где старейшина?

Девка испуганно икнула и проговорила торопливо:

— Коня меняет. Прежний еле дышит, загнал, пока дочку ищет. Сейчас сменит и…

— Беги за ним! — приказал мужик. — Дочка, вот она!

Конопатая девка крутанулась на месте и побежала куда-то в заднюю часть дома, сверкая босыми пятками, откуда тянет конюшней. Что значит, там второй выход прямо на конский двор.

Через несколько минут по полу загрохотало. По звуку ворг определил высокого мужчину с излишком жира вокруг пояса, и в сапогах на добротной подошве. Когда он выскочил из-за лестницы, Лотер покривился от запаха браги, который резко ударил в нос.

Старейшина, крупный, располневший мужчина сорока лет, с бородой и волосами, тронутыми сединой, застыл. На красном кафтане пятно, к воротнику налипли листья и ветки, словно продирался через бурелом. На щеке свежая царапина.

Пару секунд он таращился на вошедших, но когда взгляд упал на лавку, где сидит девушка, выкрикнул: