Гай Орловский - Охота на полузверя

Тело отозвалось болью. В бессильной злости и ярости на весь мир, который позволил родиться такой дряни, как батлок, Лотер прохрипел:

— Проклятье леших… Опять… Все бока отбил…

— И я… — донесся надрывный голос Фалка.

Вельда молчала, и Лотер, превозмогая ломоту в теле, поднялся на локте и с тревогой осмотрелся.

К его облегчению, воржиха сидит, прислонившись спиной к стене, покрытой такой же пленкой, что освещала первый коридор. Только эта еще слабее, и Вельда кажется темным пятном на фоне мертвенно-бледного мерцания.

— Вельда, — позвал ворг, садясь, — ты цела?

Послышался тяжелый вздох, спустя пару секунд она ответила:

— Цела. Только юбку порвала.

— Сильно? — поинтересовался полузверь и поднялся, кривясь от боли, которая растеклась по телу густой патокой.

Воржиха отозвалась хрипло:

— До самого бедра.

— Да? Показывай. А то темно, не видно ничего, — проговорил полузверь.

Во мраке пещеры раздалось недовольное фырканье Вельды.

— Вот еще, — сказала она. — Я приличная воржиха.

Лотер хмыкнул, а Фалк, который лежал с раскинутыми руками дольше всех, оторвал голову от пола и проговорил:

— Приличные не шастают с воргами по пещерам.

Лотер ожидал, что Вельда примется оправдываться и рычать на звереныша, но спуск по каменному желобу вымотал так, что сил нет даже на препирания.

— Оторвались, — с облегчением произнес ворг. — Морда широкая, в лаз не пролезет.

— Надеюсь, он не знает обходного пути, — сказала Вельда вытирая лицо от каменной пыли.

— Не знает, — отозвался полузверь. — Иначе потолок уже дрожал бы.

— Отчего?

— От его шагов, — проговорил Лотер, потирая шею и разминая бока, которые болят, как после доброй драки. — А оно видишь, тихо. Только звереныш сопит.

Вельда хмыкнула, а полузверь принялся похлопывать себя по ослабленному человечьему телу, которое так легко покалечить без звериной силы.

Пока Фалк хрустел конечностями, поднимался и пытался привести себя в подобающий вид, Лотер проверил карманы. Со вздохом облегчения в потайном отделе нащупал осколок, чьи гладкие грани приятно холодят пальцы. В другом спокойно лежит склянка, которую выдал лекарь.

— Ишь ты, — проговорил полузверь, морщась от боли.

— Что? — переспросила воржиха, которая пострадала меньше всех потому, что вылетела из желоба первой и успела сгруппироваться.

Лотер помял шею рукой и сказал:

— Склянка хорошая. Не разбилась еще.

— Давай я наступлю на нее? — предложила Вельда с готовностью вставая. — Проверим, насколько она крепкая.

Ворг чуть отступил, прикрывая ладонью карман.

— Но-но, — предостерег он, — я тебе наступлю. Там лекарство.

— Ну и что? — отозвалась воржиха и приблизилась, задирая голову к потолку. — Оно все равно не действует.

Лотер тоже поднял взгляд к аркам и изгибам темных вензелей на стенах, что покрылись слоем светящейся пленки.

— Действует, — произнес он, разглядывая зал. — Только медленно. Озвер уже рвется наружу. Значит, скоро вся дрянь выйдет.

Даже в полумраке он заметил, как по лицу воржихи скользнула тревога. Взгляд впился в него и стал то ли заискивающим, то ли напряженным.

Он проговорил, повернув голову к Фалку, который, наконец, поднялся и разглядывает витиеватые узоры на единственной колонне в зале:

— Скоро верну прежнюю мощь и больше не буду тебя тревожить. И всех вас.

— Ты не тревожишь, — поспешно сказала Вельда. — Просто ты безрассудства творишь. А думать надо не только о себе.

— Я постоянно думаю не только о себе, — отозвался полузверь и отошел в сторону, оставив воржиху хлопать ресницами.

Некоторое время они молчали. Каждый погрузился в думы о своем, переводя дух после стремительного побега от каменной твари, способной растоптать всех троих разом. Вельда с тревогой поглядывала на Хранителя, словно тот, пока всех спасал, чем-то ее обидел. Но спрашивать, что она там думает ворг не собирался. Просто сел на камень и прикрыл глаза, давая телу возможность восстановиться после ушибов.

Скованное батлоком, оно исцелялось медленно, несмотря на то, что на нем лишь синяки и царапины. А когда в желудке протяжно заурчало, полузверь напрягся, понимая, что остальные такие же голодные, и если они не найдут еду, превратятся в пауков, которых заперли в банке. А, учитывая временную слабость, его сожрут первым.

Спустя несколько минут, он поднял веки.

Звереныш пришел в себя раньше всех и пристроился возле стены, вертя головой. Вельда стоит там же, где он ее оставил и невидящим взглядом смотрит в пол, сжимая и разжимая кулаки.

Решив, что она, таким образом восстанавливает сила, Лотер поднялся и приблизился к стене.

В полутора шагах от пола она покрыта рунической клинописью, которая бесконечной линией тянется вдоль стены под сияющей пленкой и теряется в темноте.

Фалк с явным любопытством разглядывает и то, и другое, держась за бок, который ушиб при падении.

— Это что за письмена? — спросил он. — Мне еще больше хочется знать, где мы. Тревожно тут.

— Не поспоришь, — отозвался Лотер и поковырял пальцем светящуюся пленку.

Та легко отошла и, словно паутинка, плавно опустилась на пол. Оказалось, изящная вязь под ней выдолблена прямо в камне.

— Мда… — протянул полузверь. — Неблагодарная работенка. Это эльфийская вязь. Но первый раз вижу, чтоб эльфы долбили свои письмена в камне. Как гномы какие.

— А ты понимаешь по-эльфийски? — спросил Фалк и приблизился к клинописи, едва не воткнувшись носом в стену.

Полузверь покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Это Каонэль у нас в этом мастер. Мелкинд может понимает, как маг. И Тарнат, наверное. Слыхал, подземники торгуют с эльфами. Должны разбираться, ежели те вздумают обдурить. А я честный полузверь.

Они еще некоторое время изучали стены и разглядывали зал, который значительно меньше предыдущего коридора, но весь в рунических знаках. Чуть слева клинопись уходит в темноту, что значит, там тоже тоннель или коридор, ведущий неизвестно куда.

— Лотер, — вдруг прошептала Вельда. — Если это эльфийская вязь… Может мы в…

— Я уже думал, — отозвался Лотер. — Но будь мы в Великом Разломе, откуда тут тролли?

— А ты прежде в нем бывал? — не сдавалась Вельда.

Полузверь даже отшатнулся.

— У темных эльфов? — переспросил он, выпучив глаза. — Убереги великая медведица. Не к ночи будет сказано про них. Их пять тысяч лет никто не видел. И пусть еще столько же не увидят.

— Тогда что это? — спросила она дрожащим голосом и указала на стену с клинописью. — Ты же Хранитель. Ты должен разбираться.

Лотер нахмурился. Ему самому не нравилось положение неведения, в котором оказался, а состояние беспомощности заставляло клокотать слепую ярость в груди.