Гай Орловский - Охота на полузверя

Он угрюмо рыкнул и уставился на клинопись, которая, возможно, может дать ответы на главные вопросы. Пару мгновений просто таращился, надеясь, что витиеватые узоры обретут смысл, но те продолжают темнеть неглубокими рельефами и молчать.

Сунув ладони в карманы, Лотер хотел отвернуться, но пальцы уперлись в грани осколка.

— Хм, — произнес полузверь и медленно вытянул пластинку.

Когда в его пальцах засветился золотистый кристалл, Фалк застыл с раскрытым ртом, а Вельда подалась вперед, сжав кулаки до хруста.

Лотер проговорил:

— Попробуем.

Он поднес осколок к клинописи, которая оказалась ближе всего. Мягкий золотистый свет лег на стену, которая давно не видела никакого сияния, кроме мерцания пленки.

Некоторое время ворг стоял и таращился на руны. Но все оставалось по-прежнему.

Тогда, почесав лоб, он произнес:

— Эм… Хочу понять, что тут написано. Давай, осколок. В тебе было достаточно магии, чтобы перенести меня из мира духов. С эльфийскими каракулями должен справиться.

Осколок сверкнул, несколько рун на стене тоже засияли золотистым, и Лотер, к своему удивлению, прочитал:

— Чертоги оставлены нами. В битве со смертью мы ушли в глубину, куда хода нет чужакам. Вы здесь, у порога Великого Разлома, где правим не мы. А создания тьмы. Страшитесь нас. Но их страшитесь больше.

Полузверь перевел взгляд на Фалка и Вельду, которые с круглыми глазами таращатся на него. Воржиха подрагивает, хотя вскидывает голову и храбрится, пытаясь казаться неустрашимой. А звереныш выпустил клыки, словно из тьмы сейчас хлынут нескончаемые полчища врагов.

— Это написали… Темные эльфы? — спросил он запинаясь.

Лотер сглотнул и проговорил резко осипшим голосом:

— Видимо.

— Но… — продолжил звереныш. — Если на пороге Великого Разлома правят не они… Тут сказано, некая сила заставила их уйти глубже. Нечто ужасное. Что может быть ужаснее темных эльфов? Упаси нас всех великая медведица.

Полузверь устремил взгляд в темноту, куда уводит коридор и проговорил мрачно:

— Чует мое нутро, мы это узнаем.

Каонэль вздрогнула, будто кто-то толкнул в бок. Выпрямив спину, она потянулась. Уже несколько дней серая эльфийка корпела над фолиантом, толщиной в руку Булока и вчитывалась в замысловатые руны, которые откуда-то с легкостью понимала. Причем независимо от наречия. Фолиант специально привезли из восстановленного Сильвирела, надеясь помочь эльфийскому Хранителю вернуть память и, наконец, понять, кто она и откуда пришла.

Серая сосредоточенно изучала историю лесных эльфов, их восход, падение и возрождение, которое случилось совсем недавно и не без ее участия. Читала о солнечных — высокородных и самодовольных, но очень могущественных. Именно они впервые показали, к какой расе она относится. И Каонэль, как и любой остроухий, гордилась тем, что родилась эльфом, а не каким-нибудь человеком.

Еще в фолианте говорилось о темных эльфах. Но, если главы о лесных и солнечных занимают больше двух третьих книги, то о темных написано мало и в общих чертах.

— Темных эльфов не видели около пяти тысяч лет, — прочитала Каонэль вслух. — Они самые свирепые и властолюбивые из всего нашего рода. Наземные эльфы защищены от них лишь солнечным светом, ибо темные — обитатели недр, и яркий свет для них, словно нож. Но никто не должен испытывать судьбу, спускаясь в Великий Разлом. Встретить темного — великое испытание для любого эльфа.

Каонэль откинулась на резную спинку стула и повернулась к зеркалу наполовину стены. Она не походила ни на одно из изображений эльфов в этом фолианте.

С тех пор как в Цитадели стало относительно спокойно, серая всерьез занялась раскапыванием своей родословной. Правда, пока не продвинулась ни на шаг. Однако общего узнала очень много.

Поглазев на свою мраморно-серую кожу, желтые, как у совы, глаза, которые в ночи светятся фонарями, она вышла из покоев и поднялась по витиеватым ступенькам на вершину Дерева. Здесь, на смотровой площадке, которая одновременно служит местом прогулок и точкой приземления крылатых подруг, перебирает стрелы один из присланных Сильвирелом эльфов.

Завидев ее, он выпрямился и очень сдержанно кивнул.

— Я понадобился Хранителю? — спросил темноволосы эльф.

Каонэль сделала знак рукой, показывая, что тот может продолжать работать. Когда воин опустился на лавку и вновь взялся за стрелы, она проговорила:

— Скажи, почему о темных эльфах так мало известно?

По лицу темноволосого эльфа скользнула тень, уши вытянулись, будто приготовился к атаке.

— Не к вечеру о них говорить, ваше высокочестие, — произнес он.

— До вечера еще далеко, — отозвалась серая, глядя на ползущее к горизонту солнце. — В этом фолианте написано очень много. О солнечных, о лесных, о правителях. Но о темных очень мало. Даже слишком мало. И это странно.

Эльф провел пальцем по белому оперению и произнес:

— К сожалению, ваше высокочестие, я не так много знаю. Лишь то, что они невероятно сильны, ибо закалены жизнью в чертогах. Мне лишь четыреста двадцать восемь лет и не застал времен, когда они свободно выходили в ночи. Но отец нашего короля, Вардрасиэля Огненного, их застал.

Каонэль едва не охнула, но сдержалась, помня, что она Хранитель, а Хранителям в обществе полагается вести себя соответственно.

— То есть, — произнесла она сдержанно, — их все-таки видели?

Воин кивнул.

— Те, кому больше пяти тысяч лет, — сказал он. — Но такие эльфы ведут закрытую жизнь. Позволите спросить, почему вас заинтересовали именно темные?

Каонэль заправила за острое ушко прядь, которая на солнце серебрится по-особенному ярко.

— Не знаю, — честно сказала она. — Видимо, потому что о них почти не известно.

Правильные брови воина чуть сдвинулись, словно он прикидывает, говорить на эту опасную тему дальше или нет. Затем шевельнул ушами и произнес:

— Ходили слухи, ваше высокочестие, что в Великом Разломе что-то произошло.

Глаза эльфийки сверкнули, как два янтаря.

— Что?

— Не известно, — ответил темноволосый воин. — Ясно лишь то, что после этого ни один темный эльф не показывался ночью на поверхности. Многие решили, что они погибли. Но если спросить меня… Не думаю, что такая мощь могла бесславно пасть. Что-то случилось, это определенно, госпожа Каонэль. Однако я не верю, что темные эльфы погибли.

Уши серой невольно вытянулись, глаза засветились, будто готовится нападать, хотя вокруг тишь да гладь. Взгляд на секунду стал отвлеченным, будто находится где-то далеко за пределами Цитадели, воин тут же вскинулся и подхватил лук. Уши задергались, вслушиваясь в каждый шорох.

— Что-то нет так, ваше высокочестие?

Лицо Каонэль тут же приняло нормальное выражение, она потерла глаза и выдохнула — вокруг спокойно, как в огрином болоте. Она тряхнула водопадом серебряных волос и произнесла: