Саба Тахир - Жнец у ворот [litres]

Но, когда мы приближаемся к пещере, там загорается голубой огонь. От скалы отделяется темная фигура, ее красные глаза ярко горят в ночи и заметны издалека. Когда мы подходим ближе, фигура начинает говорить. Это та же самая пророчица, которая проводила меня в пещеру в прошлый раз.

– Император Маркус Фаррар и Кровавый Сорокопут, – говорит Пророчица. – Добро пожаловать. А вот вашим людям придется остаться снаружи.

Как и в прошлый раз, Пророчица ведет меня вниз по длинному туннелю, стены которого блестят сапфировым блеском при свете синих светильников. Вспоминая тот день, я только крепче стискиваю рукояти своих мечей. Сначала ты будешь повержена. Сначала ты будешь сломлена.

Тогда я еще была Элен Аквиллой. Теперь я совсем другой человек. Хотя я знаю, что мой мысленный щит не работает против Пророков, я все равно использую его. Если красноглазые демоны хотят проникнуть ко мне в голову, пусть хотя бы знают, что их там не хотят видеть.

Мы углубляемся все дальше под своды горы, и нас встречает другой Пророк, женщина, имени которой я не знаю. Но Маркус судорожно вздыхает, и я понимаю, что эта Пророчица знакома Императору.

– Артан, – выговаривает он сквозь зубы так же, как я произнесла бы имя Каина.

– Многие столетия в трудные времена Императоры меченосцев приходят к Пророкам за советом, – говорит Артан. – Ты ищешь совета, Император Маркус. Честь обязывает меня дать его тебе. Садись, прошу тебя. Я буду говорить с тобой. – Она указывает на низкую скамью, потом прочищает горло и переводит взгляд на меня. – Я буду говорить с тобой наедине.

Та же Пророчица, которая привела нас сюда, берет меня под локоть и выводит прочь. По пути она ничего не говорит. Я слышу вдали звук капающей воды, похожий на звон металла. Он эхом отражается от стен снова и снова – странный, неприятный, монотонный звук.

Мы выходим в круглую пещеру, по стенам которой блестят черные самоцветы. Из тени навстречу мне выходит Каин. Не размышляя, я хватаюсь за рукоять клинка.

– Нет, Сорокопут, – Каин поднимает иссохшую руку – и моя рука замирает. – Здесь тебе ничто не угрожает.

Я нехотя убираю ладонь с рукояти, ища, на что бы отвлечься от всепоглощающей ярости.

– Что это за звук? – спрашиваю я о странной капели. – Он очень раздражает.

– Просто голос пещер, поющих свои истории, – пожимает плечами Каин. – Некоторые полны хрусталем, другие – водой. Здесь много небольших пещер, размером с человеческий дом. Другие же достаточно велики, чтобы разместить в них целый город. Но все они любят петь. Однажды мы услышим здесь пение рогов речных кораблей, оставляющих Дельфиниум.

– Дельфиниум в сотнях миль отсюда, – говорю я. О преисподняя! Я же знала, что под городами есть цепь туннелей и пещер, но не подозревала, что пещеры Пророков настолько протяженны. Земля к западу отсюда – сплошной камень, и все немногочисленные тамошние пещеры занимают медведи и дикие кошки. Я думала, что восточная цепь пещер примерно такая же.

Каин глубокомысленно созерцает меня.

– Ты очень изменилась, Кровавый Сорокопут. Ты научилась закрывать свои мысли.

Меня охватывает удовлетворение. Надо не забыть рассказать об этом Харперу.

– Это Мехерья научил тебя, как научил Фарраров? – спрашивает меня Каин и поясняет, видя мой непонимающий взгляд: – Ты знаешь его как Князя Тьмы.

– Нет, не он, – огрызаюсь я, а потом спрашиваю: – Почему ты зовешь его «Мехерья»? Это его имя?

– Это его имя и его история, его право рождения, его проклятие. Истина о любом живом существе, человеке или джинне заключена в его имени. В имени Князя Тьмы заключено его сотворение. И будет заключено его уничтожение. – Он склоняет голову к плечу. – Ты пришла сюда, чтобы спросить меня о Князе Тьмы, Кровавый Сорокопут?

– Я не хотела сюда приходить, – отвечаю я. – Но Маркус приказал сопровождать его.

– А, понятно. Тогда давай вести светские беседы. Итак, как здоровье твоей сестрицы? Она ведь скоро станет матерью, так?

– Если Комендант прежде не убьет ее, – мрачно отвечаю я. – И если она переживет роды.

Против своего желания я ищу ответы на эти вопросы в его глазах – и не нахожу там ничего.

Он расхаживает по пещере, и я нехотя начинаю ходить следом за ним.

– Кочевники говорят, что под ногами матери живут небеса, – говорит он. – Так велика жертва материнства. И, разумеется, никто не страдает от войны больше матерей. Эта война не будет отличаться от прочих.

– Ты говоришь, что Ливия будет страдать? – Я хочу вытрясти из него ответ любой ценой. – Она сейчас в безопасном месте.

Каин устремляет на меня неподвижный взгляд.

– Безопасных мест не существует. Неужели ты еще не выучила этот урок, Кровавый Сорокопут? – Хотя он говорит с живым интересом, я чувствую в его словах оскорбление, и моя рука сама собой тянется к рукояти боевого молота.

– Ты хочешь причинить мне боль, – говорит Каин. – Но поверь, любой мой вдох и без того является великой мукой. Давным-давно я присвоил кое-что, что мне не принадлежало. И с тех пор я и весь мой народ ежесекундно расплачиваемся за это.

Увидев во мне полное отсутствие сочувствия, он вздыхает.

– Довольно скоро, Кровавый Сорокопут, ты увидишь, как мы падем – я и мои братья. Тебе не понадобится ни молот, ни меч, мы сами покончим со своим существованием. Придет час последней расплаты за наши грехи. – Он отвлекается на что-то, возникшее в арке у меня за спиной. – Это касается и твоего императора.

Через мгновение в нашу пещеру входит Маркус. Он мрачен. Я киваю Каину на прощание и надеюсь, что больше уже никогда его не увижу.

Мы с Императором идем прочь по длинному туннелю и выходим к нашим людям, которые прячутся в скалах, чтобы укрыться от хлестких струй дождя. Маркус смотрит на меня через плечо.

– Ты возглавишь оборону города, – говорит он. – Я скажу об этом генералам.

– Среди них есть более опытные командующие, чем я. Ведь речь идет об обороне против захватчиков, мой государь.

– «Сила птицы-мясника – это сила Империи, потому что она – факел в ночи. Твоя династия вознесется или падет с ударами ее молота, твоя судьба вознесется или падет по ее воле».

Когда Маркус смотрит на меня, я вдруг понимаю, что, наверное, чувствовал Каин, когда я смотрела на него. От Императора исходит волна сильнейшей ненависти. И при этом он странным образом унижен. Он явно не говорит мне всего, что узнал от Пророчицы.

– Пророчица… она… сказала что-нибудь еще?

– До сих пор эта ведьма еще никогда не ошибалась, – говорит Маркус. – По крайней мере в том, что касалось меня и тебя. Так что хочешь ты или нет, Сорокопут, тебе придется возглавить оборону Антиума.

Глубокой ночью мы наконец возвращаемся в столицу, въезжая через северные ворота. Отряды плебеев заняты укреплением стен. Легионер отдает им приказы, побуждая работать быстрее. Ноздри режет резкий запах смолы, которую мешками таскают солдаты по лестницам сторожевых башен. Помощники несут наверх охапки стрел, расфасованных по специальным ведрам, чтобы лучникам было удобнее их выхватывать, не прерывая стрельбы. Хотя в небесах светит луна, город выглядит так, будто сегодня в нем никто не спит. Торговцы предлагают еду и эль, рабы-книжники носят воду рабочим на стенах.