Денис Игумнов - Ночная смена [SelfPub, 18+]

Само кладбище было очень старым, и хоронили на нем теперь довольно редко, но оно все еще действовало, и нет-нет, да и на нем кого-нибудь чрезвычайно важного закапывали. Сюда согнали не менее десяти подразделений, повсюду ярко горели огни, превратившие ночь перед погостом в яркий солнечный день. Само кладбище из-за разросшихся на нем многочисленных деревьев оставалось укрытым плотной темнотой. Построившись в боевые порядки, чистильщики стали проникать через ворота на территорию кладбища. Войдя внутрь, тут же начали стрельбу: свистели уходившие из контейнеров огнеметов ракеты, легко хлопали выстрелы из четырехзарядных пехотных огнеметов, шумели раскаленные «колбасы» «Варны», гремели взрывы. Земля вспучивалась красно-черными пузырями и разлеталась смесью грязи и истлевших костей. И в этом безумном урагане разрушений ни один мозгоед не показался в крестах оружейных прицелов, пока колонна военных, недопустимо и неминуемо растянувшись, не дошла почти до середины кладбища. Тогда из-под покрывала прелых листьев, из каменных склепов, из-под самой земли, как дождевые черви, продавливаемые сквозь крупное сито дуршлага, полезли голодные трупы. Их было так много, что бойцы не успевали перезаряжать свое оружие.

Павел навел свой «Приз» на склеп, из которого особенно густой толпой валили мертвяки, и, недолго целясь, выстрелил. Плиты склепа взлетели на воздух, придавив своим весом большую часть прятавшихся в нем мертвяков. Этот взрыв совпал с началом второй атаки. До этого момента скрывающиеся за надгробиями и обелисками мозгоеды бурлящей лавой покатились на военных. К ним присоединились даже совершенно гнилые экземпляры, выползшие из своих трухлявых гробов. Стоять, а тем более идти на своих разложившихся до костей ногах они не могли, и гнилушки ползли прямо по раскисшей под недавним дождем земляной грязи, извиваясь всеми своими калечными телами. Ими двигало одно желание – желание добраться до живого серого вещества, до поры до времени, скрытого в черепах людей.

Памятник, изображающий фигуру мужчины с суровым лицом, рвущуюся прямо из серого гранита на свободу, покачнулся, словно пластмассовый полый кубик, подскочил на месте и завалился набок. Из образовавшейся дыры на свет божий стала выбираться еще одна ватага злых мертвецов. Почти окруженный отряд вынужденно вступил в рукопашную схватку. Преимущество явно перешло на сторону мозгоедов. Даже самые древние гнилушки обладали феноменальной силой. Вцепиться своими пальцами в шею человека и выдрать из нее порядочный кусок мяса было для них нормой, как и способность одной рукой отбросить на пять-десять метров назад даже самого крупного солдата. Их челюсти были более похожи на гидравлические механизмы, чем на части тела, сделанные из обыкновенной плоти и крови. Одним укусом они могли сокрушить любой череп, и их, как и кровожадных акул, не останавливала даже потеря большей части зубов. Отряд стал таять на глазах. Бойцов разрывали на части, передавали из рук в руки, и они навсегда исчезали в дырах разверзшихся могил. Чтобы не оказаться полностью отрезанными от улицы, военные стали отходить. Вскоре был отдан официальный приказ отступить. Ситуация осложнялась еще и тем, что прожекторы на площади перед погостом начали один за другим гаснуть. В практике зачисток последнего месяца это было чем-то новым. Ярость множества мозгоедов, сфокусированная коллективной линзой их слепого разума, превратилась в оружие, планомерно уничтожающее лампы зенитных светильников. Люди попали в цейтнот.

Подполковник Шелиховский, командир всех десяти подразделений, сведенных в один штурмовой отряд, толстый пятидесятилетний мужик с выступающим из головы мясистым лицом, наблюдал за ходом боя по тепловизору, укрывшись в командной броневой машине. Он был старым воякой, грубым, как кирзовый сапог, но далеко не глупым. Увидев, чем все может кончиться, отдал приказ о немедленном отступлении. Покидали кладбище тактически правильно, минуя ворота, бойцы рассредоточивались по площади мелкими группами, продолжая вести сдерживающий огонь. Как только последние военнослужащие вышли, в проем ворот тут же полетели огнеметные ракеты, выпущенные «Гномом». Солдаты залегли. После первых пусков ракет заработал танковый огнемет, он вбил два протуберанца пламени между стоек ворот и, переведя струю жидкого огня на ограду погоста, быстро возвел заградительную стену из двухметровых языков пламени, с яростью начавших лизать прутья и каменные тумбы забора между солдатами и мозгоедами. Заработали два четырехствольных пулемета ЯКБ-12,7, их мощь поражала своим разрушающим воздействием. Мозгоеды, попадавшие под их очереди, превращались в красную пыль. Жаль только, запас патронов в танке для этих пулеметов был ограничен. Пытавшихся перелезть через боковые стены кладбища мертвяков сбивали обратно снайперы, засевшие в соседних домах и на деревьях. Но всем было ясно: так долго продолжаться не могло. Через полчаса «Гном» израсходует все боеприпасы, сдерживающий огонь погаснет, а освободившиеся мертвецы хлынут на улицу. Работая на опережение, Шелиховский отдает второй приказ: «Всем пехотинцам занять места в своих бронетранспортерах и отъехать от соприкосновения с противником на два квартала. Танкисты остаются на месте». Приказ многим показался странным, ведь без них, после скорого и легко предсказуемого выхода из боя танка, заслона между городом и мозгоедами не останется. Впрочем, объяснение этому странному распоряжению нашлось довольно скоро. Проезжая один из перекрестков, их бронетранспортеры остановились, кого-то пропуская. Заинтригованные этим интересным фактом и задаваясь естественным в этой ситуации вопросом: «Кого это могут пропускать боевые отряды РХБЗ, имеющие самый широкий приоритет в правах в обстановке объявленного военного положения?», большинство бойцов прильнули к боковым амбразурам, предназначенным для стрельбы личным оружием. По перпендикулярной по отношению к ним дороге пронеслись две тяжелые огнеметные установки «Буратино». Всем стало все ясно. И в подтверждение правильности их мыслей через пять минут раздались оглушительные, даже на таком удалении от происходящего, звуки десятков взрывов.

Территория погоста за секунду превратилась в изрытый глубокими воронками лунный пейзаж. Все мертвые были похоронены заново. Спекшаяся земля покрылась стеклянной коркой, над которой тихо стелился белый дым.

Через месяц, прошедший со дня первого боя Золотова, поведение мозгоедов резко изменилось. Их ночная активность пошла на убыль. Большие скопления мертвяков, так называемые гнезда, встречались все реже. Пульсирующая где-то глубоко внутри Павла жилка настоящего ученого заставляла его думать. Происходящие вокруг события выглядели в его глазах весьма зловеще, и он не разделял нарастающего среди сослуживцев оптимизма. А в Кузьминках, на подземном экспериментальном заводе, в тайном секторе боевых исследований примерно к таким же выводам пришел глава всех секретных разработок войск РХБЗ и по совместительству руководитель батальона боевых исследований доктор Королев. Его, так же, как и Павла, мучило наступившее затишье, уж слишком оно не вписывалось в общую теорию всего происходящего. Именно к нему, как к командующему операцией зачистки, и решил обратиться Павел. Используя свои старые связи и через бывшего начальника, профессора Коновалова, он попросил аудиенции у Королева с целью проведения презентации возможного развития будущего и даже передал свои начальные выкладки в виде служебной записки. Доктор отреагировал на удивление быстро, Золотова на следующий же день пригласили на совещание научного совета.