Денис Игумнов - Ночная смена [SelfPub, 18+]

В овальном кабинете со стенами несерьезного розового цвета, в остальном он был выдержан в строгом спартанском стиле, присутствовал весь цвет военных ученых, занимающихся исследованиями на границе разработки перспективных видов оружия и махровой мистики. Они не просто являлись изобретателями новых способов уничтожения противника, эти тайные ученые, имена которых не всегда знали даже в Кремле, предпринимали попытки влияния на процесс эволюции человека как вида. За их плечами могильными крестами стояли сотни ужасных экспериментов. Ученые, по большей части одетые в дорогую военную форму, сидели за прямоугольным столом, во главе которого на обычном деревянном стуле председательствовал на этом собрании новых Франкенштейнов, прямой, словно проглотивший метровую палку, сам великолепный доктор, наиболее засекреченный человек из всех живущих в нашей стране. С противоположной стороны, на возвышении, чем-то напоминающем сцену, размещались электронная доска, маленький стол и на нем подготовленный к презентации ноутбук, подсоединенный к 3D-проектору. Павел приютился на одном из нескольких сидений, вделанных прямо в правую стену и при появлении такой надобности, как сейчас, механически выдвигаемых из стены. Он с интересом слушал вступительные слова Королева и с таким же, если не с большим интересом рассматривал его внешность. Живая легенда войск РХБЗ оказалась сухопарым человеком, одетым в приталенный гражданский костюм и черную рубашку с алым галстуком под ним. Зачесанные назад темные волосы доктора скрывали под собой голову формы продолговатого огурца. Наибольший интерес для Павла представляло его костистое, обтянутое кожей лицо. Создавалось впечатление, что между кожей и костьми черепа напрочь отсутствует естественная для среднестатистического человека прослойка жира и совсем мало мяса. Бугры лба напирали на слушателей, давили на них своим видимым невооруженным глазом интеллектуальным величием. И без того маленькие глаза скрывались в костистых обводах глазниц и сверкали оттуда цветом болотной тины. Острые скулы, впалые щеки, резко очерченные носогубные морщины и безгубый рот, вытянутый в нить тонкой скобы, под которым вырастал в плавных переходах подбородок поэта. По слухам, под его тоталитарной прической сороковых годов прошлого века скрывались глубокие впадины на черепе – следы от родовых щипцов, при помощи которых его вытянули на свет, хотя он и сопротивлялся этому как мог. По тем же слухам, когда Королева все же выковыряли наружу, он оказался мертворожденным. Он уже тогда был настолько упертым, что хотел, чтобы все складывалось только так, а не иначе, и ради этого пошел бы и на смерть, и тем более не остановился бы перед чужой. Целых пять минут врачи пытались вернуть в него жизнь, и в конце концов им это удалось, а может быть, им просто позволили это сделать. Наверное, поэтому после своей клинической смерти он всегда действовал так, будто мог видеть будущее. Мозг по-своему отреагировал на кислородное голодание и родовую травму, наделив своего хозяина экстрасенсорными способностями. Все вместе: запоминающаяся с первого взгляда внешность, слухи и реальные факты биографии доктора – производили такое впечатление, что любые его собеседники сразу понимали: они имеют дело с действительно незаурядной личностью. Королев был очень умным человеком, возможно, гениальным. Он видел любую проблему насквозь и мог найти решение любого вопроса, поставленного перед ним не только наукой, но и самой жизнью. Доходя во всем до максимальной глубины, до дна, умел создавать шедевры своих открытий в жестких условиях постоянных перемен политического курса страны и во время экономического кризиса. Сам завзятый интриган, из любых придворных передряг выходил победителем, сохраняя при этом все привилегии батальона боевых исследований и даже все более увеличивая финансирование своих во многом богопротивных проектов. И он добивался этого, имея всего лишь унизительно маленькое для такого великого человека звание подполковника! Правда, это его мало расстраивало, интеллектуальная энергия Королева была настолько сильна, что он один мог заменить собой целый научно-исследовательский институт. А еще он обладал редким искусством чтения душ людей и, подбирая себе соратников, еще ни разу не ошибся. Поэтому даже имевшие внушительный опыт и более старшие звания подчиненные беспрекословно выполняли любые приказы доктора. Теперь, сидя за столом и обводя лица своих соратников колючим взглядом плотоядного ящера, он продолжал говорить:

– Мне они нравятся. Их энергия и целеустремленность мне весьма импонируют. Они идут к неизвестной нам точке воображаемого горизонта. Существование мозгоедов доказывает наличие миров, отделенных от нас довольно тонкой перегородкой реальности. Мы прикоснулись к области, до сих пор отвлеченно исследуемой только древними религиозными деятелями. Церковь всегда говорила о демонах, аде и силах зла. Теперь их дети, напитанные черной энергией, толпами бродят по городу, ведь никаких вирусов, бактерий, сильно действующих химических веществ в тканях мертвецов мы так и не обнаружили. Так? Активная деятельность этих существ меня никогда не пугала, а была предметом пристального изучения. До прошлой недели я был искренне уверен, что нам удастся локализовать их распространение. Несмотря на возникающие трудности, мы, в общем, контролировали сложившуюся ситуацию. И, по нашим расчетам, до вершины кризиса оставалось два месяца. После неминуемого нарастания количества мозгоедов, достижения этого пикового максимума началось бы обязательное снижение их численности, в первую очередь обусловленное возрастающими темпами их уничтожения, опережающими естественную прибыль к ним как новых экземпляров, так и восстанием из могил давно умерших. Плюс меры, принятые по немедленной кремации всех усопших и превентивному уничтожению всех захоронений, находящихся в черте города. Так думал я, да и все мы, когда ситуация резко поменялась. Число бродящих по ночам мозгоедов резко уменьшилось. К сожалению, отнести это явление к великолепной работе наших подразделений нельзя. Они, конечно, действуют довольно эффективно, но не до такой же степени, друзья. Можно было бы радоваться, но результаты анализа ситуации не утешительны. Вывод один: мы теряем контроль. Мои мысли по этому поводу разделяет и приглашенный сегодня к нам бывший сотрудник восьмой лаборатории, а ныне сержант одного из наших отрядов зачистки Павел Золотов. – Павел встал и по-военному кивнул в знак приветствия головой. В его сторону обернулись сидевшие к нему спиной ученые, а остальные пристально стали его рассматривать. – Он, ежедневно сталкиваясь с мозгоедами в боевых условиях, пришел к такому же выводу, что и я. Что меня, как ученого, особенно восхищает. Предлагаю послушать нашего молодого коллегу.