Дмитрий Власов - Сталкериада. Путь мага

— Давай, Серёженька. Начали.

Сергей щёлкнул парой тумблеров.

Марево ожило. Прибор натужно загудел, а в объеме начали вырисовываться пульсирующие и плавно перетекающие друг в друга облака. Сергей занялся регуляторами. Облака обрели конкретные контуры. Теперь было видно, что внешняя поверхность облаков волнистая.

— Сережа, увеличь масштаб.

Сергей выполнил просьбу и облака отреагировали, плавно увеличиваясь в размерах, становясь в два раза больше, полностью заполняя собой конус света.

— Хорошо. Добавь контраста.

Сахаров насыпал на руку немного муки и снова всю сдул в парящее в воздухе изображение.

Облака жили своей жизнью. Потом разделились на две симметричные области, медленно сблизились, не сливаясь и обретая явно узнаваемые очертания мозга человека.

— Прекрасно. Подождем еще. Алексей. Войди в состояние страха. Вспомни.

Изображение мозга дрогнуло. Расплылось волной. Как будто внутрь упал камушек, и вокруг него разошлись сферические волны. Звук прибора изменился. В нем появились пульсирующие, то возрастающие, то исчезающие призвуки. Сергей все глубже погружался в переживание. На каком-то этапе он закрыл глаза. Снова накатывала боль. Вдруг прибор загудел на совершенно другой ноте. Изображение разделилось на несколько участков, возникли четыре явные области активности, в которых частички муки начала очень быстро сливаться в очень плотные точки. Центры возбуждения раполагались на линиях, перпендикулярных друг другу.

— Сидорович, вы это видите?

Сахаров с любопытством разглядывал сформировавшееся изображение.

— Сережа, усиль четвертую гармонику, пожалуйста.

Изображение снова всколыхнулось, а между точками явно проступили линии связей.

— Баатюшки! Сидорович. Так это же тетраэдр!

Сидорович подошел к висевшему в воздухе изображению. Хорошо очерченный облаком муки объем мозга содержал внутри явно просматриваемую фигуру тетраэдра. Одна грань располагалась строго вертикально, четко по центру мозга, между глазными нервами, а вторая, перпендикулярная первой, находилась в затылочной части. Треугольники плоскостей были несколько искажены, а сама поверхность была неровной, кое где разорванной или заметно вибрировавшей. В нескольких местах вибрирующая поверхность нижней плоскости вытянувшимися пульсирующими каналами уходила в центры мозга, заведовавших движениями. Из боковых плоскостей подобные утолщения шли к центрам слуха. Но в целом эта фигура выглядела как тетраэдр.

— Алёшенька. Алёша! Возвращайся.

Прибор снова перешел в тихий гул и изображение рассыпалось.

Алексей очнулся.

— Ну что, Профессор. Есть результаты?

— Очень интересные, Алёшенька. Очень. Но я знаю, что это не то состояние, в котором ты взрывал аномалии. Ты не хочешь попадать в то состояние. Видимо, что-то мешает.

— Сережа, включи последний кадр.

Сергей отвернулся к лежащему на столе пульту. Прибор снова загудел и в воздухе вырисовался мозг с явно просматриваемым внутри тетраэдром.

Это, Алеша, структура твоего страдания. Называется эта фигура тетраэдр. Самая примитивная из Платоновых тел. Сформирована четырьмя треугольниками. Можно говорить, что она описывает принцип трехмерности в четырехмерном пространстве. Треугольники — это трехмерная материя. А четыре штуки характеризуют суть четырехмерного пространства. Чистая математика, впрочем. Реальность посложнее будет. Но даже то, что мы видим, говорит о том, что ты, пребывая в трехмерном мире уже страдаешь. Пытаясь избавиться от страдания, а это естественная функция живых существ, ты выстроил в своем внутреннем мире структуру контроля над трехмерностью. Пока по непонятной нам причине. Понятно, что структура защиты от страдания живет только в твоей голове и никак не влияет на реальность. Но явно, что структура связывает твой слух, зрение и двигательные функции в единую систему. Пока эта система активна, скорее всего, все остальные функции мозга не принимаются тобою во внимание. Они просто слишком слабы по мощности сигналов. И ты становишься автоматом, идеально слышащим, идеально всё видящем и способным идеально двигаться. Это, Алёшенька, по-видимому, структура твоего страха.

Алексей внимательно рассматривал изображение. Лежать становилось все сложнее. Провода с датчиками сильно давили и на кожу и на психику.

— Знаешь, Алексей. У меня к тебе предложение. У меня есть способ протолкнуть тебя в первопричину. Но это уже опаснее. Но зато ты сможешь окончательно с этим разобраться.

— А что нужно делать, Профессор.

— Ничего. Просто лежи. Я сделаю тебе массаж головы. Активирую определенные точки акупунктуры. Потом наденем шлем, и я займусь массажем шеи. Точно так же промассирую и активирую точки. Это приведет тебя в состояние прострации. Фактически — ты провалишься в гипнотический сон. И ты сможешь проскочить облако страха и вспомнишь первопричину. Хорошо.

Снова кивок головы.

— Вот и прекрасно. Сережа, подержи шлем.

Сахаров передал шлем Сергею, опустил кресло на уровень груди и зайдя со стороны головы Алексея, начал массаж. Спустя минут десять Алексей уже почти спал, впав в расслабленность от приятных ощущений. Сахаров водрузил шлем на место и подложив одну руку под шею Алекса второй продолжил массаж шеи. В какой-то момент Алексей очнулся от вопроса: «Алексей, ты в утробе матери. Вспоминай что чувствуешь и слышишь. тебе ровно месяц, что сейчас? Два, что чувствуешь. Три…» Неожиданно тело Алекса передернула судорога, его выгнуло на кресле, он издал стон и потерял сознание. Тело забилось в эпилептическом припадке. Сидорович быстро подбежал и схватил бьющееся в конвульсиях тело, навалившись на ноги. Сахаров придерживал руки.

На объемном изображении происходил хаос. Проектор завывал всеми доступными гаммами всех доступных частот. Тело Алексея продолжало бить в мелких конвульсиях. На одну из самым мощных прибор взвыл как безумный, отобразив шиповидную фигуру. Из-за двери донеслось несколько раскатистых взрывов.

Конвульсии длились несколько минут. Алекс был в бессознательном состоянии. Сахаров посмотрел на молодого учёного. — Сережа, оставь запись включенной и срочно за реанимационным комплектом. Сергей рванул из помещения.

Лицо Алексея стало абсолютно белым. Тело мелко трясло. Постепенно конвульсии становились все слабее и в какой-то момент полностью прекратились.

- Сидорович. Мы его сейчас потеряем. Похоже, паралич ЦНС, плюс коллапс.

Электрокардиограф успокоился и рисовал сплошные линии. И это не радовало. Нервная система была полностью отключена. На электрокардиографе жила всего одна линия, регистрирующая работу сердца. Она очень слабо пульсировала в такт с сердцем. Тело умирало, отказавшись от жизни.