Константин Бенев - Метро 2035. Царица ночи

Самогон вернул Петра к жизни, но он все равно еле передвигал ноги: света единственного факела едва хватало для освещения тропинки, и он боялся споткнуться и шлепнуться, еще ниже упав в своих глазах.

– Эй, как тебя, Петр Иннокентьевич, побыстрее могешь? Да не бойся, тут чисто.

Петр никогда не был в Ботаническом саду, не пришлось, но здание главной оранжереи узнал сразу: около него было светлее, и еще оттуда раздавались приглушенные голоса. Чем ближе они подходили, тем причудливее была игра теней, казалось, что по бокам тропинки собрались все чудища, когда-либо известные человеку. Старые деревья тихонько поскрипывали, усиливая эффект.

Огромный кактус был прекрасно виден в свете факелов. У Петра перехватило дух – в жизни он не видел такого огромного цветка. И такого прекрасного. Ноги сами понесли его вглубь оранжереи.

– Стоять, куда! Рано еще… Успеешь.

Вот Царица завела свою песню, запахло ванилью. И только тогда Петр Иннокентьевич увидел все…

Две фигуры, одетые в белые балахоны с капюшонами, полностью скрывавшими лица, стояли у стен оранжереи. Рядом на коленях стоял третий, маленький и щуплый, по виду похожий на подростка. Было видно, как он дрожит от страха.

Тут из темноты выступил Хранитель. На нем тоже была белая хламида, но лицо открыто. Он картинно поднял вверх руки и заговорил.

– О, Великая наша Царица. Хранительница нашего мира, спасительница наших падших душ! Если мы вольно или невольно обидели тебя словом, мыслью, действием или бездействием своим, мы искренне просим твоего прощения у стихийных сил, параллельных миров, у всех видимых и невидимых существ и сущностей Вселенной! Прими нашу жертву, и пусть кровь невинного отрока смоет наши грехи.

Петр Иннокентьевич с ужасом наблюдал, как рыдающего паренька поставили на ноги, а потом не повели даже, а просто стали подталкивать к кактусу. Мужчина представил, что останется от подростка после свидания с огромными иголками, и его замутило. Он отвернулся, чтоб не наблюдать ужасного зрелища, поэтому не видел, как парень оттолкнул одного их палачей и бросился прочь из оранжереи.

Крики, шум… Да куда там! Ночь темна, лес густой.

Господи, как хорошо, что все закончилось! Скорее домой, забыть этот кошмар, выкинуть из головы. Петр Иннокентьевич так увлекся своими переживаниями, что упустил момент, когда его подхватили под руки и потащили к кактусу. Последнее, что он увидел, было лицо Хранителя.

– Ничего личного. Шоу маст гоу он. Царице нужна жертва.

– Викт о р, ты не уху ел часом?!

Волков начисто забыл про всякую субординацию и орал на Хранителя так, что было слышно на проспекте. Горшок и остальные молчали, потрясенные случившимся.

– Мы чего договаривались? Попугать! А… – сталкер встретился глазами с Лазаревым, и поперхнулся, не закончив свой спич.

Взгляд Хранителя был ледяным. Женька вдруг словно оказался голым на морозе, и даже увидел пар изо рта, какой бывает от дыхания на холоде.

– Пасть заткни.

Сталкер сник. Ужас от содеянного не оставил его, нет, но вся ярость, возмущение куда-то ушли, пропали, сгинули… Да и что возмущаться? Волков поежился, вспомнив, как повинуясь бессловесному приказу, толкнул Петра прямо «в пасть» кактусу. Сам толкнул! Добровольно! А теперь от жертвы не осталось даже крови на иголках. Словно и не было никакого Петра Иннокентьевича. Царица потребовала жертву, она ее получила. А они всего лишь ее рабы, исполнители ее воли. Она дала им все, а взамен требует так мало, всего-то – просто жизнь…

– А что его хозяевам скажешь?

– А это как раз не твое дело.

Домой возвращались молча. Волков, планировавший сначала похвастать своим приключением в «Сто рентген», вместо этого отправился на покой. Горшок, присмиревший, непривычно тихий и незаметный, пошел на Ботаническую, где обычно ночевал. Там, за огромной кадкой, в которой жировала Принцесса, у него было устроено «гнездо», но сегодня он перетащил постель подальше от кактуса. Так, на всякий случай.

А Хранитель наконец-то мог позволить себе отдых и завалился спать, даже не вспомнив, что почти ничего не ел весь этот суматошный день. Спал крепко, так, что посыльный от Смотрителя не смог до него достучаться.

Проснулся Виктор уже после полудня, и сразу вспомнил сон, приснившийся ему прямо перед пробуждением.

Они с мамой стояли на краю откоса, высокого берега над рекой. Только что закончился снегопад, город утопал в сугробах, их не успевали разгребать, но тут, в старинном монастыре, было тихо, снег был глубоким, нетронутым, а легкий мороз приятно пощипывал щеки и нос. Виктор бы мог поклясться, что словно наяву ощущал кожей этот морозец, словно наяву вдыхал ядреный свежий воздух. Вдыхал, и не мог надышаться… Вид открывался потрясающий: лес на той стороне реки в лучах закатного солнца казался розовым, а тени – густо-фиолетовыми, хрупкие березки, стоящие на самом берегу еще не до конца стряхнули золотую свою листву и были похожи на рыжих танцовщиц, кружащихся в вечном хороводе, ели – словно сошли с новогодних открыток, не хватало только игрушек. Небо, багровое у кромки горизонта, резко, почти без перехода меняло цвет на нежно-бирюзовый, чтоб к зениту вновь сменить его теперь уже на густо-синий. Но вся эта красота Виктора совсем не занимала. Откос – крутой берег реки, на котором стоял монастырь, – вот что было ему действительно интересно. Он уходил вниз почти отвесно. Стволы и ветки деревьев, неизвестно каким образом удерживающихся на крутом склоне, кустарник между ними – все было облеплено влажным, тяжелым снегом, но отсюда, сверху, казалось, что покрывало это легче пуха – дунь посильнее, и улетит. Откос манил, звал, уговаривал, соблазнял… Всего один маленький шаг, и можно съехать, словно с гигантской горки, поднимая тучи снежной пыли, визжа от удовольствия… Но мама крепко держит его за руку, и вырваться нет никакой возможности. Виктор помнил, что тогда, давно, в реальной жизни, мама так и увела его, но тут, во сне, она вдруг отпустила руку. Сердце замерло – вот он, шанс все исправить, узнать, каково это – лететь в бездну и обмирать от счастья. Надо сделать только один маленький шаг. И он шагнул.

И тут же проснулся. Нет, ему так и не удалось испытать радость свободного падения: наверное, нельзя во сне почувствовать то, чего никогда не ощущал в реальности. Но это ничего не меняло: он сделал шаг, желанный, шаг навстречу мечте. Разве не говорит это о том, что его ждет успех?! Он знал, что делать, и знал, что его ждет впереди. И готов был летать от счастья.

Как же часто мы ошибаемся, пытаясь истолковать знаки, которые посылает нам судьба…

12 ноября 2033 года. Станция метро Ботаническая