Константин Бенев - Метро 2035. Царица ночи

Кот, все это время посапывавший у него на шее, выполз со своего места и перебрался на руки. Заурчал, требуя ласки, а потом, словно угадав настроение хозяина, стал слизывать с его лица слезы.

– Мультик… Хороший мой, спасибо.

Горшок перестал плакать так же неожиданно, как и начал. О том, что Горшок только что буквально обливался слезами, теперь напоминали только грязные разводы на лице, опухшие глаза и забитый соплями нос. Теперь Мишка знал, что надо делать. Он спасет их всех, и этих двоих чужаков, и Аркадьевну, и Ильича. И, может быть, на самом деле, все человечество. А эти двое чужаков ему помогут.

И Горшок побежал, спотыкаясь и падая.

– Постоим немного, а то глаза слепит после этой кишки.

Свет на Ботанической был тусклый, но после черноты туннеля и к нему надо было немного привыкнуть.

– Можете даже присесть, тут никого не водится, не бойтесь.

– Да уж ладно, пешком постоим.

Вот они и дошли. Вексу вдруг отчаянно захотелось курить. С чего? Он уже забыл, когда выкурил последнюю папиросу. Бросил, перетерпел, не соблазнился даже ядреным самосадом. И вот тебе на, после стольких-то лет. Алекс тоже бы закурил. Он-то как раз с табаком никогда дружен не был. А вот сейчас бы курнул. Может, потому, что курносая где-то тут, рядом, ждет?

Оба они были напряжены, и думали, что-то ждет их впереди, тут, на этой недостроенной станции? И пропустили то, что было рядом, прямо сейчас: укол, как комариный укус, и…

Черт возьми! Все-таки отличное средство, классно вырубает. Гарантированно.

15–17 ноября 2033 года

«Что ты? Кто ты? Кто создал тебя и для чего? Являешься ли порождением ада или несешь в себе код исцеления для умирающего человечества? Тот, кто тебя создал, не мог придумать ничего более совершенного. Царица, настоящая Царица. Прекрасная, неприступная. Владычица…»

Сколько раз Хранитель бывал тут? Сколько раз он восхищался ее совершенством? Сколько еще раз готов приходить сюда и стоять перед ней вот так, на коленях, благоговея от восхищения и ужаса? Всегда, постоянно, до конца дней.

Он спрашивал ее, она отвечала. Она читала его словно открытую книгу. И он, и любой, кого коснулась ее благодать. Но Хранитель никогда не знал ее настоящих мыслей, они были от него скрыты. Он только следовал ее указке, и все. Да и надо ли рабу быть в курсе того, что на самом деле думает хозяин? Для раба должно быть значимо только одно: знать, что желает его господин. Знать и исполнять беспрекословно.

«Так приказывай же, моя госпожа! Назови срок и место, и я выполню все, что ты пожелаешь. Как исполнял раньше, как буду исполнять всегда!»

Из состояния нирваны Виктора вывел какой-то шум. Он вскочил, подбежал ко входу в оранжерею и столкнулся с насмерть перепуганным Горшком. Тот, увидев перед собой Хранителя, кажется, испугался еще больше и сломя голову, бросился куда глаза глядят.

Виктор попытался крикнуть, остановить его, но куда там, секунда, и… Только Горшка и видели. Вот дурачок, пропадет ни за что ни про что.

Хранитель забыл о юродивом сразу. Так что Мишка зря беспокоился, голову Виктора занимали совсем другие мысли, и на Горшка и его любопытство тому было глубоко плевать.

Хранитель пробыл у Царицы еще час, но контакт был потерян, и войти в экстаз ему больше не удалось.

В ожидании Волкова Хранитель весь извелся. Он почти не ел, не мог уснуть, и сейчас выглядел не лучшим образом: лихорадочный блеск в глазах, бледная, до синевы, кожа, дерганые движения. Не раз и не два за эти дни он срывался, орал, устраивал скандалы на пустом месте.

Но сейчас Виктор успокоился: все вышло, как он и думал, Царица должна быть довольна.

Они были вдвоем: Хранитель и Волков. Макара отправили к Пинцету, пусть посмотрит, что можно сделать с его температурой. Волков подробно, в лицах, рассказывал о путешествии, не упустив ни ужас на переходе, убивший Иван Иваныча, ни кусачих пауков.

– Говоришь, что эта парочка вас обвела вокруг пальца?

– Да выходит, что так. Этот, с Мурина который, знал, видать, что к чему, вот и подставил.

– …Ваши задницы под пауков. Вы легко отделались. Только представляю, какой будет на станции ржач, когда увидят твою походочку. Пингвин, натуральный пингвин.

– Да мне и самому смешно. Как представлю…

Виктор неожиданно встал и заходил кругами.

– Ты бы лучше представил, как теперь из этого положения выйти. Макар – скис, Иван Иваныч – царствие небесное ему, ты… Как тот танцор – яйца мешают! И что? Сколько твоих осталось? Трое еще? Четверо? И это тогда, когда так нужны люди…

– Да ладно. Остынь. И не накручивай себя. Знаешь же – все на мази, и все будет как надо.

Хранитель успокоился так же неожиданно, как и вспылил.

– Сколько еще они будут в отключке?

– Полную дозу вкололи, там разбираться было некогда.

– Хорошо, время еще есть. Поднимай своих, всех, с оружием. Макара тоже, нефиг прохлаждаться.

Из своего укрытия Мишка наблюдал, как бесчувственные тела перетащили в подсобку и заперли дверь. Если бы Горшок не знал об опытах Хранителя с ядами и не подслушал тот разговор, то вообще впал бы в отчаяние, но тут оставалась надежда – очухаются, и тогда он найдет способ вытащить их. Живы они, живы, иначе ради чего Хранителю было все это затевать?

– Слушай, Мультик. Ты бы сходил погулял, а? На кухню заглянул. Понимаешь, брат, тут такое дело, что ты мне помешать можешь. И не обижайся. Вдруг тебя заметят? А это значит, и меня найдут.

Котей не отреагировал, всем своим видом он показал, что никуда уходить не собирается.

– Ладно. Но тогда полезай за шиворот, и не вздумай оттуда сбежать.

Мультику такое предложение понравилось.

– Да осторожнее ты! Спрячь когти!

Что, продолжим играть в шпионов? И Мишка подобрался поближе к лаборатории. Подслушивать.

– Сань, ты как там?

– Башка трещит.

– Пройдет. Вот что мне тут, в гостях, понравилось, так это ликерчик, в который мне этот безумный доктор яду плеснул, и эта гадость.

– Странные вкусы.

– Да я просто восхищен! У мужика явный талант. Даже жалко, что с головой у него совсем плохо.

– Думаешь?

– А ты вот пообщаешься, и сам увидишь.

– Да уж. Поскорее бы, а то надоело тут пылью дышать.

Вырубило Грина неожиданно, опять, как и тогда, с Вексом.

Лес, темнота, на поляне – здание, высокое и все из стекла. Изнутри идет свет, не яркий, пульсирующий, но его достаточно, чтоб Алекс понял – это оранжерея. Он бывал тут, видел ее хозяйку, любовался ее цветами. Царица ночи. Она и сейчас была тут, живая и невредимая, словно не было никакой катастрофы, словно мир не изменился до неузнаваемости. Царица даже подросла, разжирела, стебли, сплошь покрытые иголками, занимали теперь все пространство. И еще – она цвела. Цветы появлялись и опадали постоянно. Алексу показалось, что он чувствует запах ванили, испускаемый ими.