Мария Самусенко - Симбиот [СИ]

— Может быть.

— Ну, пиши нам — не забывай нас, — Орлет встревожено посмотрела на часы: она боялась, что я потрачу все деньги на один единственный разговор.

— ОЙ, маме привет… И самое главное чуть не забыла сказать. Целую вас и люблю вас всех. И передавайте привет всем-всем.

— Я тоже.

— И мы, — Эрик и Орлет замахали мне руками из-за спины тети.

— Да, мы все тебя тоже любим и скучаем.

— И я тоже.

И связь отключилась.

Этот короткий разговор стоил мне четверти бесплатного времени Моментальной связи, выделяемой каждому сотруднику нашей корпорацией, но это того стоило.

Доедать жижу из тарелки я не стала. Тем более что уже насытилась. А вот напиток в чашке оказался очень вкусным, нежным, хоть и несколько терпким, и теплым.

— Всем спасибо и до вечера, — встав из-за стола, я как всегда попрощалась с симбами.

Выйдя из дома, я прошла через «волшебный» двор к калитке. Живая изгородь расступилась передо мной, выпуская, и тут же встала стеной, которая не пропустит ни одного чужака. Снаружи меня уже ждал транспорт — перевернутый лист-лодочка, называемая довольно часто ЛеЛой. Она висела над землей, помахивая прозрачными лепестками-крылышками.

— Доброе утро, — поприветствовала я летающую лодочку, — как всегда на работу, — попросила я, усевшись в лодочку.

И она очень мягко тронулась с места и повезла меняна работу к зданий офисов… Я выезжала значительно раньше моих коллег, чтобы полюбоваться пейзажем: по краям дороги росли «рощи» симбов и клумб.

Привычку любоваться растительностью мне привили ещё в детстве — я родом с Серена. Я серенийка, только вот оторвалась от дома, что довольно странно, особенно для таких как, для родившихся собственно на Серене. Мои родители тоже с Серена только долго жили за его пределами. Всё просто до банальности.

А вот с тетей Орлет все интересней. Хоть она и с Серена, как и дядя Имх. Только познакомились и поженились они в Небесном городе, где дядя проходил практику. Имха Розанова после смерти его родителей растили их друзья на Сириусе (искусственной планете вращающейся вокруг одноименной звезды). Мне было десять лет, когда Орлет и Имх поженились, не поставив семьи в известность о своих намерениях, только перед фактом.

Моя мама была переводчиком, как и тетя Орлет, а отец инженером-строителем на звездных верфях Серена. И они никогда бы не встретились, если бы на МараМави Сороко — я ношу первую половину её имени, а одна из моих младших сестер вторую половину. Оба эти имени (и Мара, и Мави) несеренийское, а в сочетание МараМави — только у холров. Когда мне было шесть лет, мой папа погиб на вервях — несчастный случай: испытывали новую модель и что-то пошло не так — пилот и механик не успели устранить неполадки и звездолет в вошел в верфи. Где среди многих был и мой отец.

У мамы тогда было трое детей: я и мой брат с сестрой Сиол и Мави, и мама ждала ещё одну двойню. Разнополые близнецы на Серене не редкость, реже рождаются однополые близнецы, а ещё реже одни ребёнок. Я и была этим редким случаем. Мама уже тогда переучивалась на филолога-лингвиста: людей-переводчиков заменили роботы, но к счастью сами языки они изучать не умели и программистам требовались люди знающие структуру языка. Именно таким человеком была тетя Орлет, и она помогла маме устроиться на эту работу. Поэтому мы перебрались в Небесный город, что открыло перед нами новые возможности, которых могло и не быть на Серене.

Погруженная в эти свои мысли, я тем временем въехала в ту часть Симбиота, которая служила для демонстрации гостям нашего города-мира, и здесь же я и работала. И я снова с восхищением разглядывала симбов. Вот «бегающий» зонтик, укрывающий в своей тени туриста. А здесь выросла скамейка перед уставшим пешеходом. Здесь симб-фонтан преобразился в лягушек и играл с ребенком лет трех-пяти: они брызгали друг в друга водой, играя в своеобразные салочки. Это всегда восхищало в первые мгновения потом люди начинали задавать глупые вопросы о симбах. Затем приобретали их, словно какие-то электронные игрушки, заботились о них какое-то время, а потом переставали замечать их и даже забывали выполнять необходимый минимум по уходу за ними. Из-за чего часто, — с моей точки зрения, — возникали конфликты: оголодавшие симбы начинали плохо справляться со своими функциями, а в силу привычек с ними поступали как с техникой (стучали, трясли, орали и злились на них) и получали в ответ — болезни и смерти симбов, или нападения с их стороны.

Я покинула, остановившуюся ЛеЛо и, не забыв поблагодарить её за заботу. И вошла в многоэтажное здание офисов, поприветствовав консьержку.

Я поднялась пешком на пятый этаж и до обеда занималась своими обычными делами: я тестировала приходящих людей на возможность жить с симбами и сопровождала их к месту скопления их зародышей или, как их называли иногда мало знающие люди, семян и знакомила их друг с другом. Да, знакомила симбов с их возможными друзьями, и если симб или симбы откликались, то мечта человека могла исполниться. Потом мне приходилось сопровождать этих людей, обучая правильно заботиться о симбе, поскольку клиенты довольно часто отказывались от помощи соответствующих инспекторов с их бумажными инструкциями — а порой, чувствуя раздражения хозяина, симбы съедали их, вырывая из рук инспектора прямо у него в кабинете и лекторским тоном.

Я уселась за стол и преступила к своей работе, забыв об утреннем происшествии. Посетители шли с небольшими перерывами. И лишь ближе к обеду я вспомнила о нем и доложила организации курирующей мой дом. Там скептически скривились (я выглядела слишком красивой, чтобы быть ещё и умной) и не слишком серьезно отнеслись к моим словам о внезапном росте симбов.

— Да, но они продолжали петь эту холровскую мелодию даже после того, как я ушла из дома, — возмутилась я минуты через две препирательств.

— Послушайте, девушка, если вашим симбам понравилась имитация холров…

— Это настоящая холровская песня. Моя мама была вынуждена путешествовать с холрой МараМави Сороко… дольше, чем было изначально оговорено. И в честь именно этого человека меня и назвали… Или вы думаете, Мара — это обычное серенийское имя?! — разозлилась я.

— Проверим, — буркнул он. — А это точно была холровская мелодия?

— Точно, — как всегда после вспышки злости я чувствовала себя опустошенной и виноватой. — Некоторые беженцы напевали её, и слова тоже были… на холровском языке.

— Извини, не узнал тебя сразу — давно не виделись, — наконец-то сообразил, с кем говорит мой собеседник. — Проверим. Ты сегодня во сколько заканчиваешь?

— Не знаю, — пожала плечами я. — У вас много работы?

— Да, но для тебя я с удовольствием выкрою пару-тройку часов, — расплылся он в улыбке, подергивая бровями. Мне его такая улыбка не нравилась, а он считала, что она придает ему особое очарование и неотразимость. — Ты понимаешь, о чем я?