Мария Самусенко - Небесный город [СИ]

Девушка бросилась на меня с оружием наголо. Я утекла из-под её атаки, подставив подножку, и она пролетела мимо. Но на свои клинки не напоролась, как многие до неё, и смогла удержать равновесие. Она развернулась ко мне лицом, ещё более злая, чем прежде, и снова бросилась на меня. Я опять ускользнула. Сжимая рукояти клинков с такой силой, что у неё побелели костяшки пальцев, ОливияОлия снова атаковала меня. Я достаточно легко выбила у неё дагу, а руку со стилетом сжала в своей, не пуская дальше.

Я легко отбила её низовую атаку, выворачивая её руку со стилетом так, что его тонкое лезвие смотрела ей же в живот. А потом резко дернула девушку на себе, удерживая её за плечо, и насадила на её собственный клинок. ОливияОлия тихо вскрикнула, тяжелея и наваливаясь на меня, но я оттолкнула её от себя, глубже вгоняя в её солнечное сплетение её же стилет.

Девушка упала на спину, раскинув руки. На её лице застыло удивление, что до неё смогли дотянуться. По белоснежной ткани туники расползалось кроваво-красное пятно.

Я почувствовала тошноту, но нельзя себе позволять этого, и я подавила рвотный порыв.

Всё-таки я слабачка.

«Не терплю крови», — говорил один обаятельный преступник в моей любимой и очень старой экранизации. Он был страшным человеком, его все боялись. Мне запала там ещё одна фраза, о том, что человек сидящей в камере смертников, и тот не рискнет рассказать о нем. Не знаю, почему я это вспомнила здесь и сейчас, за чем.

«Не терплю крови» — и там же говорилось, что это были его последние слова, как и то что он сильный человек.

Я тоже не терпела крови, но я не льстила себе — я не сильный человек. Мне даже стало интересно, а какими будут мои последние слова. Не уже ли, как у ОливииОлии: «Не может быть».

Я заставила себя подойти к неестественно замершему телу. Проверила сердцебиение, прикоснувшись к сонным артериям — она мертва. Повторила процедуру — мальчик тоже. Забрала свою шляпную коробку. Убедилась, что не потеряла здесь ничего своего и что на моей одежде не заметно пятен крови, и пошла прочь с самым спокойным выражением лица, словно ничего не случилось, как и учил меня учитель.

Только на выходе из тупичка я обернулась и посмотрела назад. Там белело два тела: один убит, а второй, скорее всего, покончил с собой — я девочке ничего не сломала. И у одного из них уже вертелась местная крыса. Я подавила желание запустить в это существо чем-нибудь тяжелым, тем более что ничего тяжелого у меня под рукой не было. Да, и оставлять свои отпечатки пальцев для криминальной инспекции я не собиралась: на стилете их точно не было. И поспешила прочь, выйдя через другую часть переулка.

И лишь вернувшись домой, я позволила себе затрястись. Меня полоскало — я очень давно не убивала так, как убила эту девушку. Пожалуй, ещё ни разу.

И так два ангельских лица с открытки Законника мертвы. Кто будет следующим.

Я начала поливать цветы, которые купила для себя, одновременно прослушивая сообщения по связи. Ничего нового. Вот только одно сообщение — Изалу.

Это на моём родном холрском. Краткая форма одного афоризма, которая может означать и скоро буду, и смотрю за тобой. Но в нашем с учителем словаре знаков — это означало, что через месяц увидимся. Думаю, мой дорогой учитель уже не меньше недели следит за мной. И Команданте он уже видел.

Буду ждать, появляясь всё в том же кафе в торговом центре «Небесный город». Я так и поступала, последующие две недели. А потом ко мне подошли два очень вежливых молодых человека в штатском и попросили проследовать за ними. И я согласилась.

Меня зовут Илм Розанов — я серениец, но рос и воспитывался на Сириусе (искусственной планете, вращающейся вокруг одноименной звезды). Я заканчивал обучение по ксенопсихологии, когда мне предложили пройти особую практику, которая может благотворно сказаться на моем будущем.

Я естественно согласился.

Меня долго возили по кривым закоулкам Небесного города, над уцелевшими лесами и вновь посаженными парками, пока не доставили к отдельно стоящей группе зданий и не высадили у самого высокого из них, напутствовав: «Вас там ждут».

Я вошел в здание, подошел к администратору, как я обозначил для себя этого юношу за стойкой из стали и стекла, и назвал себя. Он протянул мне единовременный пропуск и кивнул на один из лифтов.

Прикладывая полученный пропуск к окошечку вызова лифта, и внутри него, я продолжал гадать, куда конкретно я попал и что же это за интересная практика, которая может благотворно отразиться на моём будущем. Подъемный механизм плавно довез меня до нужного этажа, но я так и не увидел на экране его номер, и выпустил меня в мрачный коридор.

Черные стены, пол и потолок лишали ощущения себя в пространстве. Это усиливалось абсолютной тишиной, окружившей меня, и неизвестно откуда исходящим светом. Я был тренированным человеком, — до недавних пор считал себя таковым, — но уже через семь минут на меня начало давить всё то, что меня окружало, и я даже подпрыгнул на месте, когда услышал за спиной тихий голос:

— Илм Розанов, следуйте за мной. Вас уже ждут, — попросил меня молодой ещё человек одетый так же, как юноша внизу, выдавший мне этот самый одноразовый пропуск, который я, как какой-то неведомый Амулет, нёс в руках.

— И кто же это? — не удержался от вопроса я, хотя и полагал, что ответа не получу.

— Идемте, — мне пришлось следовать за ним, останавливаясь через каждые два-три метра перед очередной прозрачной дверью-диафрагмой. Снова проверка пропусков. Ожидание минуты три — три с половиной и снова вперед до следующей двери-диафрагмы.

Наконец, он пропустил меня в кабинет, а сам остался снаружи. Я огляделся, мне дали на это время: просторный кабинет, вроде бы с настоящим окном. Здесь не было ни занавесок, на жалюзи. Стены на одну треть от пол окрашены темно-серой краской, а выше светло-серой. Матовые панели на стенах и потолке, некоторые из них давали свет, за другими, возможно, были спрятаны шкафы. Пол черный, столы тоже. Столов было два: один письменный со встроенной техникой, шедший параллельно боковой стены, второй — для совещания и для подчиненных во время докладов, перпендикулярно первому и вплотную к нему.

За письменным столом сидел широкоплечий коротко стриженый мужчина с усами песочного цвета, которые как и виски были с сединой. Глаза с холодным блеском. Ладони широкие, с короткими пальцами. Он молчал, внимательно разглядывая меня. И я почувствовал себя неуютно, словно нашкодивший школьник перед директором.

— Может, вы и подойдете? Да, подойдете? — пробурчал он вслух, следя за моими движениями и мимикой. Мне даже показалось, что я перестал дышать. — Садитесь, — он указал мне на неудобный стул напротив себя и набрал какую-то команду на клавиатуре. — Обращайтесь ко мне Полковник, — словно между делом бросил он мне.