Джеймс Фелан - Одиночка

— А что, тех, других, невозможно вылечить?

— С ними невозможно работать, антидота нет, поэтому…

— Поэтому их просто убьют, — перебил я.

— Их форма вируса не теряет активности, со временем не происходит улучшения. Даже если нам удастся собрать и запереть их где-нибудь, толку будет мало.

— Они обречены на смерть, да? Их перестреляют или они сами поумирают, — сказала Фелисити.

— Получается так.

— Эти отряды будут выходить по ночам, когда на улицах темно, когда не летают журналистские вертолеты, чтобы убивать самых жестоких Охотников, и этому никак, совсем никак нельзя помешать?

— В данный момент у нас нет другого выбора, — ответил мне Пол.

— Выбор есть всегда.

— Джесс, я понимаю, что ты имеешь в виду, но в нынешней ситуации…

— Должен быть выход!

— Так происходит, потому что время не ждёт: нужно спасти как можно больше выживших, помочь как можно большему количеству зараженных. Как спасли вас, как помогают тысячам других.

— Но ведь можно спасти всех! Почему никто даже не пытается этого сделать?

— Существует понятие очередности оказания помощи пострадавшим, — стал объяснять Пол. — Понимаешь, в случае непредвиденных обстоятельств начинают действовать особые инструкции… Я знаю, всё это не по-человечески, но… Мне жаль, что так вышло с твоим другом. У всех нас есть друзья здесь…

Мы какое-то время молчали, и из-за этого постоянный шум стал ещё заметнее, ещё оглушительнее: гудение генераторов, от которых работало освещение, обогреватели, медицинское оборудование; гул вертолётов на взлете и посадке; разговоры, гомон сотен людей в лагере.

— Сколько в городе таких как мы? — спросила Фелисити.

— По предварительной оценке, около полумиллиона.

— Полмиллиона?

Я и представить себе не мог такую цифру. Хотя, чему удивляться: Нью-Йорк — гигантский мегаполис. Был. Я и малой его части не успел увидеть до атаки. Пожалуй, к лучшему, что я не представлял себе истинных размеров города, иначе сразу бы отказался от идеи выбраться из него самостоятельно. Я ещё раз проговорил про себя громадную цифру, попытался представить, соотнес со своим трехнедельным опытом выживания: разум отказывался верить.

— Я не видел практически никаких следов живых нормальных людей, а вы говорите полмиллиона!

— Большинство пряталось по домам, квартирам, в массовых убежищах, — объяснял Пол. — Нью-йоркцам годами вдалбливали, как вести себя в подобных ситуациях, поэтому они всегда держат наготове сухой паек, несколько катушек клейкой ленты, рулон плёнки и ещё черт знает что. Говорят, только в спорткомлексе Мэдисон-сквер-гарден скрывалось полсотни тысяч человек, ещё двадцать тысяч отсиживались в небоскребе Эмпайр…

Мысль о том, что меня окружали люди, казалась невероятной. Я погибал один на один со своей бедой, а город был полон: тысячи нормальных людей, таких же, как я, страдали от одиночества не меньше, а то и больше, чем я.

— Вы слышали что-нибудь об Австралии?

— Ничего. Знаю только, что в Лондоне, в Париже, в Москве, в Шанхае, в Рио — везде такие же карантины, как здесь, поэтому пока очень рано судить о масштабах.

У меня закружилась голова, как только я услышал, что пострадал весь мир. Но ещё страшнее оказалось другое: уж если под удар попали такие крупные страны, то что говорить о маленькой беззащитной Австралии.

— А как вам удалось вытащить всех их на улицы? — спросил я. Друзья удивленно смотрели на меня. — Я имею в виду, как выжившие узнали, что теперь можно выходить?

— С завтрашнего утра начнут работать вооружённые конвои, которые будут расчищать дороги и постепенно, на автобусах, вывозить людей на север. Сейчас на улицах делают объявления через громкоговорители, разбрасывают с воздуха листовки, совсем недавно восстановили радиовещание, а через пару дней, после того, как появится электричество, заработает телевидение. Система медицинской эвакуации давно в строю, как видишь и слышишь.

Будто по заказу, прямо у нас над головами прогудел вертолёт.

— Пол, ты сказал, что выхода нет, поэтому ночью бригады пойдут обстреливать Охотников…

Брат Фелисити кивнул.

— У меня там друг.

— Я знаю, мне жаль.

— Ты не понимаешь. — Я сел на кровати, трубка капельницы загнулась и лекарство перестало поступать. Я посмотрел сначала на Рейчел, затем на Фелисити. — Выход должен быть. Что-то можно придумать. Я уверен.

— Приказ отдан.

Я отказывался сдаваться.

— А если улучшение все же наступит?

— Не наступит.

— А если существует антидот?

— Джесс, вирус изучают в лаборатории вдоль и поперек. Сотрудники мединститута инфекционных заболеваний армии США работают по двадцать пять часов в сутки.

— Да, я видел их.

— Они приходили тебя осматривать?

— Нет. Мы встретились на Манхэттене несколько дней тому назад.

— Не может быть, — ответил Пол. — Они только сегодня впервые высадились здесь.

— Я тоже видела их! — быстро выпалила Фелисити. — Я была с Джессом. У них в военном грузовике стоял деревянный ящик, на котором краской была написана аббревиатура института. Мы видели, как на них напал дрон!

Пол выглядел сбитым с толку.

— Когда это было?

— Несколько дней назад.

Он растерянно произнес:

— Расскажите мне всё.

— Тебе не кажется странным, что на отряд американских военных, которые ехали по Манхэттену с ракетой, напал американский же самолет?

— Мы не знаем наверняка.

— Знаем, Пол, знаем. Это совершенно точно был американский дрон, — не сдавалась Фелисити. — Их уничтожили свои, потому что им нельзя было здесь находиться, нельзя было делать то, что они делали.

Было видно, что Пол никак не желает верить даже в вероятность чего-то подобного.

— Как ты думаешь, чем они занимались?

— Учёные института?

Я кивнул.

— Не знаю, — произнес Пол, глядя сквозь прозрачную стенку палатки.

— Может, избавлялись от вещественных доказательств? — выдал я версию, которую, среди прочих, мы обсуждали с Бобом и Даниэлем.

— Что?

— Они приехали, чтобы найти ракету, увезти её из города и спрятать, потому что она сделана в Штатах.

— Ведь похожая ситуация уже была, — вмешалась Рейчел. — Помните, с сибирской язвой? Тогда же доказали, что панику спровоцировали наши военные…

Пол отрицательно качнул головой.

— Не думаю. Зачем вывозить ракету, если её можно просто уничтожить?

Я рассказал ему о том, как дрон попал в грузовик, о Калебе, который оказался слишком близко.

— А ты уверен, что они перевозили именно ракету, которая не взорвалась во время атаки?

— Да, абсолютно уверен. Мне так сказал Старки.

— Старки? — пораженно переспросил Пол, будто имя что-то значило для него. — Я его знал. Он был полковником, одним из лучших специалистов НИМИИЗа по инфекционным заболеваниям. Ты не перепутал имя?