Адриан Чайковский - Псы войны

Час спустя Осборн проникает в нутро робота и вытаскивает неровный кусок металла – его мозг. Селларс отдаст его другим сестрам ЧелОС, и они попытаются его восстановить. Она говорит, что нельзя выбрасывать разум, любой.

Когда я восстанавливаю полноценную связь, меня ожидает сообщение. Я на мгновение замираю, потому что так включился в задание, что позабыл про остальной мир. Я сообщаю офицерам, что командование вызвало меня на совещание, и это близко к истине. Электронный след приводит меня из Кашмира в Панаму, и я не знаю, по-настоящему это или все подстроила ЧелОС. В Кашмире еще осталась работа по зачистке местности от роботов, но я могу переложить ее на других. Самое худшее уже позади, робот разобран.

В штабе меня ждут гости. Старые друзья с новым заданием.

Глава седьмая

Настоящий инспектор Хаунд

После того как ООН наделила биоформов правами, еще до того, как ООН наняла Рекса и его собратьев, новозеландская таможенная и пограничная служба одной из первых нашла применение биоформам.

Думаю, прежде всего им нужен был грозный вид биоформов. Представьте, что над вашим плечом нависает пес весом в полтонны, решительно настроенный вытрясти всю контрабанду. Но, конечно, все несколько сложнее. Даже базовые боевые модели обладают всеми чувствами собаки. Как только они стали доверять новым нанимателям и говорить им, где то, что они ищут, все начало быстро меняться. Новая Зеландия вела борьбу с террористами. Собаки могут их унюхать. А еще могут найти наркотики и взрывчатку. Через несколько лет биоформы в безупречных мундирах незаметно обыскивали каждый самолет и судно, прибывающее в Новую Зеландию. Люди по большей части даже не осознавали, что, так сказать, проходят сквозь сканер.

А потом появилось следующее поколение моделей. Местная лаборатория «Киви» сконструировала более физически привлекательные модели с лучшим нюхом и заключила контракт с правительством. Пять лет спустя девятнадцать государств наняли больше четырехсот бордерхаундов™ в аэропортах по всему миру, та лаборатория выросла в одну из крупнейших корпораций Новой Зеландии, а ее биоформы отложили денег на черный день. После окончания контрактов у них не было недостатка в предложениях о работе.

Митч – бордерхаунд™. Но он не работает в аэропорту. Он служит в центральном полицейском участке Веллингтона и помогает в расследованиях. Он делает это не так, как сделал бы Рекс, играя мускулами с таким рыком, что даже пес поджал бы хвост. Митч – дружелюбный небольшой биоформ, спокойный и вежливый, но он знает, когда вы лжете или что-то скрываете. Его коллеги-люди задают вопросы, а Митч знает, чего не говорит подозреваемый. Он превосходит в точности полиграф и может дать гораздо больше информации о чувствах подозреваемого. Покрывает ли тот еще кого-то? Скрывает собственную вину? Или просто опасается полиции по естественным причинам и молчит потому, что не имеет отношения к делу. Митч знает.

Недавнее знаменательное решение новозеландского суда определило, что показания Митча приемлемы для правосудия. Некоторые независимые законодатели считают, что один из его собратьев мог бы присутствовать на каждом суде, чтобы принюхиваться к свидетелям. Многие адвокаты с жаром доказывают, что люди имеют право беспрепятственно лгать под присягой.

Еще одна модель пса-биоформа создана в ЮАР, она работает в судебно-медицинском подразделении полиции Веллингтона. Пока во всем мире бывшие боевые биоформы идут впереди вооруженных полицейских при операциях захвата, Новая Зеландия встала на путь более осмысленного использования биоформов. Все только начинается. Общество научится доверять им, как доверяет полиции, а полицейские будут обращаться с ними как с коллегами, а не как с оборудованием. Все еще впереди, но остальной мир начинает замечать.

Никому не пришло в голову вспомнить о Рой. Ее особые чувства можно применить в сотне разных задач – от обнаружения радиации до молекулярного анализа прямо на месте происшествия. Ее способность внедряться в незашифрованные электронные коммуникации тоже полезна, но тут существует вероятность злоупотреблений со стороны правительств. И я уже слышу новые жалобы адвокатов, которые на сей раз имеют основания…

Я пересек Тихий океан. Большую часть полета я спал, потому что в Кашмире было мало времени для сна, а как только начнутся бои на острове к западу от Панамы, тоже будет не до сна. Это мое новое задание. Я люблю, когда мне есть чем заняться. Когда я имел Хозяина, то много спал и мне не приходилось принимать решений. А теперь я не могу просто дожидаться приказов, а должен сам выбирать варианты, и потому я сплю, когда получится. Такова цена.

Кое-кто из отряда летит со мной, включая Селларс. Некоторые остались, чтобы завершить дела в Кашмире. Я слышу разговоры людей о нашей предстоящей работе. Вокруг в основном человеческие лица – сотрудники ООН, индийские и пакистанские политики. Есть еще биоформ по имени Черчилль. Он бульдог с широкой грудью, в специально пошитом для него костюме. Он глубокомысленно кивает в ответ на вопросы и улыбается в камеру. Люди любят Черчилля – он забавный, хотя и слегка неуклюжий, и всегда готов посмеяться, но кроме того – надежный и верный. Черчилль не воюет. Его работа куда сложнее. Каждый день он занят тем, что когда-то я делал в суде – показывает миру, что мы дружелюбны и вовсе не монстры. Я посылаю ему сообщение. «Хороший Пес».

Еще до приземления я загружаю известные параметры новой миссии. Их прислало командование СФС, но повсюду знакомые следы. Патока приложила файл специально для меня. ЧелОС тоже явно замешана на глубинном уровне, возможно, там уже есть ее единица, а может, ее раскрыли и уже уничтожили.

Это будет ключевая миссия в истории СФС, потому что цель – нелегальная лаборатория по разработке биоформов. В дополнительных материалах Патока предполагает, что для меня это будет важно по личным причинам. Я просматриваю расположение сил, которые нам предстоит атаковать, и у меня возникает чувство, что я уже сталкивался с этим прежде. Память уносит меня на девять лет назад, в ночь на окраине Вольера. Воспоминания причиняют боль, но я не хочу их стирать. Они часть меня нынешнего.

Теперь я уже старик. Есть и лучшие боевые модели, а еще много гражданских моделей, превосходящих меня в способностях. Есть даже человеческие модели, которые могут бросить мне вызов во многих сферах. Я стараюсь быть в курсе развития человеческих моделей. Я не очень разбираюсь в науке, но Патока присылает самые существенные данные. В большинстве стран эти исследования контролируют жестче, чем разработку биоформов-животных, но всегда найдутся желающие сделать следующий шаг, хорошо это или плохо.