Станислав Богомолов - Нити Ариадны [litres]

– Успокойся, Яш, – тепло произнес Александр. – Кошмар уже позади. Взгляни-ка лучше туда.

Я повернулся и увидел горящий свет прожекторов. Совсем рядом находился блокпост. Кажется, мы все-таки добрались до Крылатского.

– Вы! – воскликнул я, поднимаясь на ноги и бросаясь к товарищам. – Это действительно вы!

– Можешь снова попытаться врезать кому-нибудь, – хохотнул Александр, – кстати, а не видение ли ты сам?

– Что? – возмутился было я, но меня перебил дружный смех Саши и Марии, к которым присоединился Василий.

Улыбка сама собой появилась на моем лице, и вскоре я тоже хохотал во все горло. И с этим смехом, нервным, но жизнерадостным, окончательно рассеивалось влияние страшного перегона, подобно стекающей в сливную воронку воде…

– Ладно, – произнес, отсмеявшись, Александр. – Яша, будь добр, верни мой нож. Надеюсь, ты его подобрал, когда я для тебя пропал?

– Подобрал, – ответил я и, склонившись над снятым рюкзаком, пробормотал: – Да уж, этот перегон ваш – то еще зло. Или мне одному повезло так насыщенно там погулять?

– Ну, вообще-то, обычно все не так плохо, – сказала Мария. – Но в этот раз на нас сильно давили. Особенно на тебя. А вот Бах с Васей вообще пришли сюда раньше всех…

– Еще бы, меня пинками гнали вперед, – вставил слово Василий. – Пару раз даже в буквальном смысле, – с этими словами юноша оглянулся на Баха. Тот стоял, пытаясь казаться холодно-равнодушным. Но по его лицу было видно, что солдат сильно утомлен. Да и остальные, особенно Петров, были измучены.

– Помню, кто-то говорил, что эта аномалия сильнее всего «бьет» тех, кому в будущем придется нелегко, – сказал Александр, принимая назад свой нож. – Судя по тому, как она нас, извините за выражение, вздрючила, хреново нам будет…

– Больше слушай бабкины сказки, – криво усмехнулся Бах. – Так и будете стоять тут? У нас дел дохрена.

Компания направилась к станции. Я украдкой взглянул на Марию. Ничего не мог с собой поделать – мне все время хотелось смотреть на нее. Девушка была сосредоточена – губки плотно сжаты, подбородок подчеркнуто поднят. Жаль, освещение не позволяет разглядеть ее глаза… Заметив чужой взгляд, Маша тепло улыбнулась мне, я, смутившись, сразу же отвернулся. И не увидел, как шагающий рядом Василий недовольно нахмурился…

– Странно, – удивленно хмыкнул Александр. – Воняет гарью. Они что там, мусор на станции жгут? Раньше я такого не замечал.

В воздухе действительно ощущался запах чего-то паленого, я чувствовал его все сильнее с каждым шагом. Да-а-а, сложновато будет проводить переговоры в таких условиях…

До блокпоста, небольшой баррикады из мешков с песком, оставалось пройти всего пару шагов. Но где же дозорные? Почему их до сих пор не видно? Ответ я получил через секунду, когда из-за бруствера неожиданно поднялись два человека, а свет прожектора стал гораздо сильнее, ударив нам прямо в глаза.

– Стоять! – крикнул один из дозорных, сжимая в руке что-то, по форме похожее на гранату времен Великой Отечественной войны. – Руки вверх, на!

– Эй, что за кипиш? – воскликнул Зурко. – Соседей не признали, что ли?

– Каких еще, нахрен, соседей?! – собеседник по ту сторону прожектора был сильно озлоблен чем-то. – Я вообще в первый раз вижу эти рожи! Это не строгинцы!

– Ты хорошо меня знаешь, Тим, – в голосе Александра звучали металлические нотки. – Прекращай дурить и выруби свет. Ты слепишь гостей, пришедших торговать с вами.

– Торговать? Ба-ха-ха! – по-хамски ответил дозорный. – Ладно, ребят, гасите лампу. Взглянем, что нам эти торгаши принесли.

Прожектор выключили. «Ласково встреченные» гости так и остались стоять, моргая и привыкая к тьме.

– Знач так, – отчеканил Тим. – Че у вас есть?

– Ну вообще-то сделка чересчур крупная, чтобы здесь что-то решать, – сказал Зурко. – Отведи-ка лучше нас к Вишину, с ним и поговорим.

– Вишин? – заржал переговорщик. – Ба-ха-ха! Пацаны, а Сашка-то не в курсах совсем!

– Червей кормит Вишин ваш, – хохотнул другой дозорный. – Теперь Доктор здесь за пахана.

Мужики зашлись в гоготе и улюлюкании, оставив гостей молча смотреть на происходящее. Я уже приспособился к темноте и увидел, как вытянулись в удивлении лица Александра и Марии. Бах стоял, поигрывая желваками. Василий попытался грозно насупиться, но по сравнению с по-настоящему пугающим Бахом смотрелся как болонка рядом с огромным догом.

– Ладно, фраерки, можете пройти, – ощерился кривозубой улыбкой Тим. – Доктора мы позовем, так и быть. Но вот если он пошлет вас на Кудыкину Гору, то извиняйте, он у нас мужик-вулкан, гы-гы…

С этими словами мужчина сделал неуклюжий жест, приглашая нас пройти на станцию. Пока мы шли через блокпост, я внимательно осмотрел самих дозорных. Все как на подбор – широкоплечие мужички среднего возраста с каким-то нездоровым блеском в глазах и жутким перегаром изо рта. Одежда почти у всех одинакова – черные спортивные штаны, кожаные куртки-«косухи» со следами рвоты в районе живота и зимние шапочки на затылках. Обувь – старые стоптанные кроссовки. Ни дать ни взять, гопники со стажем. Дозорных было четверо. Кроме Тима и его напарника, еще один у прожектора с пистолетом Макарова в руке, а четвертый притаился возле брошенного прямо на рельсы пулемета. На лице его ясно читалось состояние: «недоперепил». Похоже, он и поднять сейчас свой «Печенег» не в силах. У самого же Тима и его дружка имелись коктейли Молотова, которые я поначалу принял за древние гранаты.

М-да, а оборона-то у них ужасно организована. Да и сами охраннички больше похожи на люмпенов. Других не нашлось, что ли? В Содружестве таких вояк не допустили бы к оружию вовсе. Тем более, поддатыми!

На платформе Крылатского оказалось малолюдно. Здесь, похоже, людей жило меньше, чем в Строгино, – человек семьдесят от силы, судя по палаткам. Удивительно, что не меньше, – даже в условиях постъядерного метрополитена здесь было ужасно. И Содружество, и Строгино не могли похвастаться хорошим освещением. Но практически полностью погруженных во мрак станций мне еще не доводилось видеть. Впрочем, еще до войны здесь было темновато. Все из-за особенностей проекта станции. Архитекторы задумали построить ассиметричный свод, полукруглый с одной стороны и идеально прямой с другой. По их задумке, это должно было символизировать крыло огромной птицы, заботливо укрывшей поезда и людей, будто птенцов. На деле же вышло нечто уродливое с малочисленными светильниками в нишах под самым потолком и вдоль одной из стен. Сейчас, само собой, они не горели, и станция освещалась кострами, горящими в расставленных на платформе стальных бочках. Запах от них мы почувствовали, подходя к станции. Воняло так сильно, что хотелось на стенку лезть. Да еще и эта дымка, будто туман витающая в воздухе… Скорее бы купить антирад да свалить отсюда подальше!