Станислав Богомолов - Нити Ариадны [litres]

– Эк тебя зацепило, – сочувственно сказал Зурко. – Терять сознание здесь нельзя, можно не очнуться. Ты как вообще, идти-то сможешь?

– Смогу, – ответил я. – Э… А где наши-то?

– Не знаю, – произнес Александр.

– А… Ну понятно, – хмыкнул я и с размаху врезал Зурко кулаком в скулу.

– Ты охренел?! – воскликнул Строгинец, ударив меня коленом в живот. Удар получился смачным, я согнулся от боли и снова упал бы, не подхвати меня Саша. Боль была самой настоящей.

– Теперь не сомневаешься, что я настоящий? – улыбнулся парень.

Сощурившись, я пытался разглядеть в тусклом свете фонаря глаза товарища. Не горят ли они красным или еще каким светом? Вроде как нет. Кстати, а в том видении с Василием вообще фонарей не было!

– Но где… Где Бах? – тяжело дыша, спросил я. – Мария где, Вася?

– Видишь ли, – последовал ответ. – Я не зря приказал держаться вместе. Здесь же аномалия, чтоб ее. Она может так мозги запудрить, что ты попутчиков не увидишь вовсе, стоит упустить их из виду. Так и не найдешь их, пока вы из перегона не выйдете. Эта дрянь вообще на многое способна.

– Но что это? Опять ментал какой-нибудь?

– Не знаю, – пожал плечами Александр. – Но вряд ли это мутант. Скорее галлюциноген или что-то вроде этого. Наверху же раньше целый природный парк был рядом, Серебряный Бор назывался. Заповедная территория, папа о ней всегда восхищенно так рассказывал. Но теперь там могла какая-нибудь пакость завестись, которая споры сюда запускает или еще что. Потому что живое существо нам ни разу за двадцать лет так и не попалось. Увы, но от этого не защищает ни противогаз, ни химза, так что придется потерпеть. Ну, ничего, так доберемся.

– А наши как же? – Спросил я.

– Я дал им приказ двигаться дальше, если мы потеряемся. Я отвернулся всего на секунду, затем смотрю, нет их. Так что идем быстрее. Выйдем из опасной зоны, а там либо мы наших подождем, либо они нас. Главное – двигаться, и побыстрее!

И мы пошли. Вот только быстро это делать никак не получалось. Тьма стала не такой плотной, зато более осязаемой – мне казалось, что она смотрит на меня. Сверлит глазами спину и затылок. Обернешься, и никого не увидишь, луч фонаря выхватит рельсы со шпалами да тюбинги. Но стоит снова повернуться вперед – ощущение слежки возвращается. Что еще темнота скрывала – неизвестно, но за границами кругов света творилась какая-то чертовщина. То и дело на стенах и на полу туннеля возникали чьи-то искривленные тени. Одни напоминали человеческие силуэты, другие – нет. Время от времени слышался шорох чьих-то шагов, скрежет когтей, рычание, сопение, шлепки ног или лап по лужам. Один раз я услышал щелчок затвора, будто кто-то возился с огнестрельным оружием. Звук прозвучал настолько отчетливо, что я остановился и долго озирался, вертя фонарем во все стороны. Александр тоже шел тяжело, порой останавливаясь и время от времени швыряя в разные стороны мелкие камешки.

– Да уж… – пробормотал я после получаса ходьбы, – слушай, мы так параноиками станем здесь. Давай лучше так: если кто увидит какую-нибудь зверюшку или услышит что-нибудь, то спросит об этом другого. Если ты услышишь то же, что и я, тогда уж начнем бояться.

Сказано – сделано. Стало полегче, но лишь отчасти. Напряженность никуда не делась, и ощущение слежки, терроризировавшее нас, – тоже. Через некоторое время я почувствовал странный сладковатый аромат. Сначала он почти не ощущался, но по мере продвижения становился все сильнее и неприятнее. Что-то очень знакомое… Запах разложения! Как будто кто-то умер и провалялся здесь с месяцок. Мне даже показалось, что я вижу источник вони – десятки облезших, изъеденных червями человеческих тел, которые повсюду валяются в перегоне. Пожелтевшие черепа глядели пустыми глазницами и ехидно скалились…

Да ну, ерунда! Я помотал головой и видение тут же исчезло. А вот с запахом такой фокус не прошел – наоборот, он только усилился, отчего у меня заслезились глаза, а к горлу подкатила тошнота. Содержимое желудка удалось удержать, но пришлось остановиться и откашливаться. Зажатый в руке фонарь выскользнул и упал на пол. За всем этим я даже не почувствовал, как в плечо мне попал мелкий камешек. Лишь услышал, как он, упав, стукнулся о рельс.

– Скажи слово! – завопил Александр. Я попытался ответить ему, но из горла вырвался лишь все тот же кашель. Строгинец зарычал, выхватывая нож…

– Стой! – крикнул я, но Зурко уже не реагировал на голос. Он метнулся ко мне и ткнул клинком, целя мне в живот. Вот только взмах вышел довольно вялым и неуклюжим – должно быть, парень нечасто пользовался ножом. Перехватив руку товарища, я резко дернул ее на себя. Александр сделал несколько шагов вперед и, споткнувшись о мою вытянутую ногу, потерял равновесие и упал. Раздался приглушенный стон – при падении Зурко приложился головой о тюбинг. Нож вылетел из его руки и, звякнув, пропал где-то в темноте. Отскочив, я подобрал фонарь и приготовился к продолжению банкета на тот случай, если Зурко снова набросится на меня. Но вместо этого Саша уставился на меня прищуренными от слепящего света глазами.

– Яков? Но где?… – тут Строгинец осунулся. – Я что, на тебя напал?

– Ну… Попробовал, – ответил я.

– Подлодку мне в глотку! – выругался Александр. – Прости, пожалуйста. Я думал, что это не ты, а… В общем, неважно.

– Ничего, – улыбнулся я. – Только неплохо было бы ждать ответа чуть дольше, а то я же нифига не успел…

Тут позади раздался шум. Обернувшись на звук, я увидел, как туннель заливает яркий электрический свет, гораздо мощнее, чем у допотопных ручных фонарей. Затем из-за поворота с грохотом вырвалось стальное чудище с двумя круглыми фарами. Метропоезд.

– Очередной фантом, – хмыкнул я.

– Нет… – протянул поднявшийся на ноги Александр, – вообще-то я тоже вижу поезд.

Мы застыли в изумлении, даже не успев испугаться, головной вагон ревущего состава налетел на нас и, не причинив нам ни малейшего вреда, прошел насквозь. Я обомлел, видя, как прямо через меня быстро-быстро проплывает стальной пол, двери, окна, поручни, сиденья, пассажиры. В одном из вагонов оказалась маленькая девочка лет восьми. Она особенно мне запомнилась своим безмятежно-веселым видом. А еще – звонким и заливистым смехом, хорошо различимым даже сквозь стук колесных пар. А через несколько секунд передо мной вновь предстали рельсы и тюбинги – поезд проехал. Я обернулся, но позади ничего не было. Шум колес резко стих, словно кто-то его отключил.

– Ну и ну… – пробормотал Зурко, поправляя волосы, растрепанные вполне реальными порывами ветра. – Поезд-призрак. Говорят, что встретить его – к очень большой беде.

– Он часто попадался вашим? – спросил я, все еще шокированный увиденным.