Евгений Ратников - Город, в котором оживают кошмары

Был он не чужд и изобретательской деятельности. Например, в молодости начитавшись в сети о газовой смеси, мгновенно воспламеняющейся на открытом воздухе, он провёл ряд экспериментов по её созданию. Один из них стоил ему руки и практически половины черепа. Так что теперь он был счастливым обладателем отливающего медным блеском лба и макушки. Вместо одного глаза стоял дёшёвый киберпротез, по сути, большая круглая камера с чёрным зрачком объектива. Остатки второго он берёг — спрятал за узкой смотровой щёлью в налобной пластине. Киберпротез частенько переклинивало, а своим он мог хотя бы силуэты различать. К проблеме отсутствия руки этот пытливый ум тоже подошёл небанально. Из гидравлических цилиндров, металлических планок и шестерёнок собрал себе нечто наподобие маленького крана манипулятора. Все детали закрепленного на плече прибора он тоже покрасил в медный цвет, для гармонии с потёртой бурой курткой, в которой он работал. С помощью сменного набора крюков Детонатор подцеплял этой шестерёнчатой рукой тяжёлые канистры, и, согнув в локте, таскал их по складу. Правда, теперь у немолодого мускулистого мужика после таких нагрузок частенько болела спина. Поэтому бизнесмен-отшельник прочно сидел на обезболивающем.

Детонатор скучал за прилавком, когда заметил посетителя. Целая половина широкого лица скривилась в ухмылке.

— Гляжу я, ты теперь тоже в клубе одноруких бандитов! Чего случилось Сифон? Ой, извини, — Сифор? — так и не сумел поправиться он.

Сифонофор подошёл к прилавку, поставил на него пустую канистру из-под крови. Затем уселся на стоящем рядом стуле и сжал своё болотно-чёрное тело, превратившись в кольчатую сардельку. Утолщённая рука вытянулась в сторону лежащего на прилавке синего прямоугольника — предусмотрительно подготовленной хозяином доски Лобанова-Шмидта. Твёрдые щетинки на кончиках пальцев пиявки начали быстро вычерчивать исчезающие палочки и кружочки, компьютер превращал знаки этого примитивного алфавита в слова и понятия, которые возникали на голографическом экранчике слева от Детонатора. Мутант сообщал, что ему необходимо заправить баллон и что теперь он будет брать по одной емкости с едой.

— Понимаю, понимаю! — покивал медным лбом человек, похлопав себя по цилиндру искусственной руки. — Тебя, кстати, тут искали. Легавый заходил с узорчатой башкой. Знаешь, в чём дело? — Сифонофор отрицательно помотал головой. — Ну и ладно, я ему естественно ничего не сказал. Давай, развинчивайся.

Пока аннелидоид вставал и снимал с пояса пустой оранжевый баллончик, Детонатор лазил по полкам, с глухим лязгом двигая канистры. Наконец он приволок всё необходимое.

— За кровь можешь не платить, — сообщил он, пока Сифонофор прикручивал трубки. — У Ю к тебе небольшое задание, так, не в службу, а в дружбу. — Торговец облокотился о прилавок и заговорил тише, как будто в этом его бензиновом царстве кто-то мог подслушивать. — Цветочники под Минотавра легли. Ты мог бы в их павильон струйку ночью пустить, только аккуратно так, там рядом наши точки. Сделаешь? Я и не сомневался! Вот адресок.

Детонатор извлёк из потёртого кармана визитку, на обратной стороне которой улыбались девушка и молодая коровка, держащие в руках огромные букеты. «Мы дарим вам красоту» — гласил слоган фирмы. Что ж, под утро они увидят настоящую красоту. Красоту взвивающегося вверх пламени, красоту вихря гаснущих искр в клубах поднимающегося дыма.

— Только аккуратно! — ещё раз напомнил продавец, когда аннелидоид собирался выходить.

На миг Сифонофор испытал острое желание развернуться и разрядить в глубину ангара огнемёт. Когда прикосновения пламени достигнут всего, что здесь хранится, о, что это будет за пожар! Грохот взрывов будет слышен во всём городе, столб огня опалит бирюзу небес! Но нельзя. На этом всё кончится. Кончится газ, с помощью которого Сифонофор познаёт прекрасное. Поэтому снова придётся идти на компромисс, снова играть по их правилам.

Почему всегда так? Давай жги! Но немного. Разрушай! Но аккуратно, так чтобы не задеть ничего лишнего. Они все пытаются приручить огонь: запихнуть в печь, обложить камнями, обкопать, опахать. Когда хотят — разжигают, когда хотят — тушат. И не понимают что суть огня в его буйстве, бесконтрольности, неудержимости! Мерзавцы! Помогая пиявке, они лишь дразнили её. Они позволяли выплеснуть свои желания, но никогда червь не мог насладиться ими до конца. Сифонофор ненавидел их за это. Потому как голод, сжигающий его изнутри, с каждым днём разгорался всё сильнее.

Аннелидоид вышел из ангара, держа единственной рукой багровую канистру. Замер, вытянул вверх грязно-зелёную голову. Одна из пар глазок заметила движение в небе на фоне розово-сиреневых вечерних облаков. Пролетев над Сифонофором, объект на миг завис в воздухе, сверкнув бронзовым блеском, и спустился где-то неподалёку. У объекта были две руки, две ноги и голова. Червь уже видел это раньше, когда его пытался нанять человек в чёрном колпаке с красным топором на лбу. Он сулил большие доходы и угрожал разрубить его на части в случае отказа. После этого быстро убегал от огнемётной струи и спасся, лишь нырнув в канализационный люк. Видимо, теперь он искал случая отомстить. И ещё эсэсбешники вышли на охоту. Враги его множились, времени устроить главный поджог в своей жизни оставалось всё меньше.

Пылающее солнце висело прямо над головой. Пёс взломщик немилосердно потел, постоянно чесал свою шоколадного цвета шерсть. Глупая голова его брата, торчащая из плеча, тяжко вздыхала и пускала потоки слюней на карман горчичного цвета френча. Маммолоид никогда его не снимал. Во-первых, потому что он был специально скроен так, чтобы было удобно сосуществовать со своим сиамским близнецом. Во-вторых, карманы куртки были заполнены множеством воровских примочек, а сегодня они должны были понадобиться. Невысокий двухголовый уродец достал из серо-зелёных камуфляжных штанов большой платок, промокнул им свой лоб между торчащих ушей дворняги, вытер морду брата. За углом припарковался чёрный эсэсбешный мотоцикл. Капитан Арафаилов снял полимерную маску, подошёл к псу.

— Здорово, дорогой мой Орф.

— При чём здесь я и немецкий композитор? — удивился взломщик. Недоразвитая голова в это миг пролаяла: «Дурак, дурак!», видимо издеваясь над умственными способностями офицера.

— Фамилия Карла Орфа и Орф как мифическое чудовище, это омонимы. Голова знает, что такое омонимы? — съёрничал Абдельджаффар.

— Не обращайте внимания, он же этого. Того. — Объясняясь, взломщик заискивающе улыбался. — Орф, так Орф. Будем считать, что это моё конспиративное имя. Как сексота.

— Слово-то вспомнил! — удивился Фар. — Ты кому не скажи, а то подумают чего. Все же вокруг больные в массе своей. Ладно, давай, господин Секретный Сотрудник, к делу!